Ежевичная зима

– Подожди!

– Что, милый? – Я просунула голову в комнату.

– Поцелуешь Макса? – спросил он.

Я вернулась к его кроватке, опустилась на колени, а Дэниел прижал мишку к моим губам.

– Я люблю тебя, Макс, – прошептала я, снова направляясь к двери. – И я люблю тебя, Дэниел. Ты даже не представляешь, как сильно.

Я на цыпочках спустилась вниз, положила еще одно полено в камин, прочитала про себя молитву и вышла, тщательно заперев за собой дверь. Всего одна смена. Я буду дома еще до рассвета. Я повернулась к двери и покачала головой, сама себя успокаивая. У меня нет выхода. С ним ничего не случится. Он в безопасности.

Глава 2

Клэр Олдридж

Сиэтл, 2 мая 2011 года

Я открыла глаза и прижала руку к животу. Снова эта тянущая боль. Как доктор Дженсен назвала ее? Ах да, фантомная боль. Что-то вроде воспоминаний моего тела о травме. Фантомная боль или нет, но я лежала и ощущала знакомую, привычную боль, с которой весь прошедший год начиналось каждое мое утро. Я замерла, смиряясь с воспоминанием и гадая, как я делала это каждый день после звонка будильника, смогу ли я заставить себя встать, одеться, причесаться, то есть вести себя как нормальное человеческое существо? Мне так хотелось свернуться клубочком и принять обезболивающее, чтобы заблокировать все неприятные ощущения.

Я потерла глаза и покосилась на будильник. 5:14 утра. Я лежала неподвижно и прислушивалась к тому, как за стенами нашей квартиры на четырнадцатом этаже бушевал ветер. Я вздрогнула и подтянула повыше пуховое одеяло. Даже пух сибирских гусей не мог избавить меня от холода. Почему так холодно? Наверняка Этан поставил термостат на более низкую температуру – снова!

– Этан? – прошептала я, протягивая руку на его сторону широкой кровати, но простыни были холодными и жесткими. Он снова рано ушел на работу.

Я встала, сняла полосатый халат со спинки кресла, стоявшего у кровати. Настойчиво зазвонил телефон, и я направилась в гостиную. Из панорамных окон открывался вид на рынок для туристов – Пайк Плэйс маркет – и бухту Эллиотт с бесконечной чередой причаливающих и отплывающих паромов. Четыре года назад, когда мы осматривали эту квартиру, я сказала Этану, что у меня такое ощущение, будто я парю в воздухе.

– Это будет твой небесный замок, – так он назвал наше жилище тремя неделями позже, протягивая мне блестящий серебристый ключ.

Но в это утро меня привлек отнюдь не привычный вид за окном. На самом деле никакого вида не было. Все было… белым. Я протерла глаза, чтобы как следует рассмотреть картину за двойным стеклопакетом. Снег. Не отдельные снежинки, а настоящий буран. Я посмотрела на календарь, висевший на стене недалеко от моего письменного стола, и недоуменно покачала головой. Снежная буря 2 мая? Невероятно.

– Алло? – пробормотала я в трубку, заставив наконец звонок замолчать.

– Клэр!

– Фрэнк?

Это был мой босс из газеты, но в такой ранний час моему приветствию недоставало вежливого профессионализма.

– Ты смотришь в окно?

Как преданный своему делу редактор, Фрэнк часто оказывался на рабочем месте до рассвета, тогда как я вползала в офис около девяти часов. И так бывало лишь в хорошие дни. В отделе очерков никогда не случалось такой спешки, как в отделе новостей, но Фрэнк все равно вел себя так, будто рассказы о местных садоводах или рецензии на спектакли детской театральной студии были невероятно срочными, прямо-таки сверхглавными. Подчиненные Фрэнка, включая и меня, вряд ли могли с этим поспорить. Жена Фрэнка умерла три года назад, и с тех пор он набросился на работу с такой энергией, что я иногда задумывалась: не ночует ли он в своем кабинете?

– Ты говоришь о снеге?

– Да, о снеге! В это невозможно поверить, верно?

– Да, – ответила я, разглядывая балкон, на котором чугунные стулья и стол припорошило белым. – Полагаю, это упущение синоптиков.

– Да уж, это точно, – отозвался Фрэнк. Я слышала, как он ворошит бумаги на своем столе. – Вот он, прогноз погоды, его напечатали в сегодняшней газете: «Облачно, температура плюс пятнадцать, вероятен небольшой дождь».

Я покачала головой.

– Откуда такой буран? Ведь уже почти лето… Во всяком случае, дело обстояло именно так, когда я сверялась с календарем в последний раз.

– Я не метеоролог, но иногда такое случается. Мы просто обязаны написать об этом.

Голос Фрэнка звучал напористо и оптимистично: он явно напал на след горячей новости.

Я зевнула.

– Ты не думаешь, что эта тема больше подойдет для отдела новостей? Какой очерк я могу написать о снежной буре? Или ты ждешь от меня статью о городских снеговиках?

– Нет-нет, – продолжал Фрэнк. – Все намного серьезнее, Клэр. Я просматривал старые материалы, и ты не поверишь, что я там раскопал.

– Фрэнк, сейчас еще нет и шести утра, – пробурчала я, возясь с термостатом. Я поставила его на двадцать градусов. Этан ненавидел попусту тратить электроэнергию. – Ты давно в офисе?

Он проигнорировал мой вопрос.

– На Сиэтл не впервые обрушивается такой снегопад.

Я покачала головой.

– Ну да, снег шел в январе.

– Нет, Клэр, – не унимался Фрэнк, – ты только послушай. В 1933 году, тоже 2 мая, в городе пошел сильный снег. – Я снова услышала шелест бумаги. – Невероятное совпадение. Почти восемьдесят лет назад точно такой же снегопад – мощный буран – накрыл город.

– Это интересно, – согласилась я, чувствуя настоятельную потребность сделать себе чашку горячего какао и нырнуть обратно в постель. – Но я все-таки не понимаю, почему это тема для очерка. О снегопаде следовало бы написать Дебби в разделе новостей, ты не согласен? Вспомни, ведь это она в прошлом году писала о жутком торнадо, обрушившемся на Сиэтл.

– Все намного серьезнее, – ответил Фрэнк. – Подумай сама. Две снежные бури в один и тот же день, и между ними почти век… Если ты скажешь, что из этого не получится очерк, то я не знаю, что получится, Клэр.

Я расслышала в его голосе начальственные нотки и неохотно уступила.

– Сколько слов и какой крайний срок?

– Ты, конечно, права насчет отдела новостей, – проговорил Фрэнк. – Они будут писать об этом сегодня и завтра, но мне бы хотелось получить более пространный рассказ о буране нынешнем и о буране 1933 года. Мы посвятим этому целую полосу. Я могу дать тебе шесть тысяч слов, и мне бы хотелось получить очерк к пятнице.

– К пятнице? – повторила я, протестуя.

– Тебе не придется долго искать материалы, – продолжал Фрэнк. – Я уверен, что в архивах полно информации. Ты можешь подать это, например, под таким соусом: «Триумфальное возвращение бурана».

Я хмыкнула.

– Ты говоришь так, будто буран – это живое существо.

– Кто знает? – ответил Фрэнк. – Возможно, это намек на то, что стоит заглянуть в прошлое. Посмотреть, что мы упустили в прошлый раз, если он решил вернуться…

Он замолчал.

– Фрэнк, – вздохнула я, – твое сентиментальное отношение к погоде очаровательно, но не жди чего-то сногсшибательного. Я по-прежнему с трудом представляю, как можно написать шесть тысяч слов о снеговиках.