Невеста сказала «нет»

– Kalimera sas.

Улыбаясь, Лорел вышла на террасу.

– Kalimera sas, Элени. Вы не знаете, где мистер Скурас?

Брови Элени приподнялись: «Мадам?»

– Мой муж, – сказала Лорел, – где он может быть?.. – Она вздохнула, улыбнулась и покачала головой. – Ладно, не беспокойтесь. Я уверена, что найду его сама.

Но она ошиблась. Его не было ни у хозяйственных построек, ни у каменной стены, ни на морском берегу.

– Kalimera sas.

Она и не заметила, что сзади бесшумной тенью подошел старый Спиро.

– Kalimera sas, – ответила Лорел и остановилась. Старик не говорил по-английски, а она знала по-гречески всего несколько слов, выученных за последнюю неделю. Но все равно, надо попробовать. Должен же Дэмиан где-то быть! – Спиро, вы не видели мистера Скураса?

Старик вопросительно поднял лохматые брови.

– Я не могу найти Дэмиана. Дэмиан, – повторила она, тыча в свое платиновое обручальное кольцо на пальце. – Мой муж!

– А, Дэмиан. Ne. Да, понимаю.

– Так вы все-таки говорите по-английски?

– Совсем мало.

– Поверьте мне, ваш английский в тысячу раз лучше, чем мой греческий. Ну, так где же он?

– Мадам?

– Дэмиан… Где?

Старик закашлялся.

– Он уезжать остров, мадам.

– Уехал с острова? Куда, на Крит?

– Лететь в Нью-Йорк, мадам. Бизнес.

– Бизнес… – повторила она, с удивлением чувствуя, как из ее глаз потекли слезы. Плакала она совершенно беззвучно, и это почему-то особенно огорчало Спиро.

– Мадам, – сказал он с несчастным видом, – прошу вас, не надо плакать.

– Это я виновата, – прошептала она. – Я сама во всем виновата. Мы поссорились, и я очень его обидела, и… и я ни разу не сказала ему… он даже не знает, как я…

Она опустилась на скамью и спрятала лицо в ладонях. Спиро стоял рядом, глядя на нее с чувством бессильной жалости, словно на ягненка, запутавшегося в проволочной ограде.

Он протянул руку, собираясь коснуться ее головы, но вместо этого залез в карман, вытащил огромный белый носовой платок и вложил ей в ладонь.

– Мадам, – сказал он, – вы увидеть, все быть хорошо.

– Нет. – Лорел высморкалась и поднялась на ноги. – Нет, не будет. Вы не понимаете, Спиро. Я солгала Дэмиану. Солгала ужасно. То, что я сказала ему, было так жестоко…

– Вы любить его, – мягко сказал старик.

– Да. О да, я люблю его всем сердцем. Всему виной моя дурацкая гордость. Если бы я только могла поехать к нему сейчас…

Спиро кивнул. Именно так он и думал. Что-то плохое произошло между молодыми, вероятно, потому Дэмиан и сорвался посреди ночи.

Старик нахмурился. Дэмиан и эта женщина глубоко любят друг друга, это видно невооруженным взглядом, но по причинам, которые за пределами его понимания, не желают в этом признаться.

– Спиро!

Он посмотрел на женщину, стоящую рядом с ним. Теперь глаза ее казались очень ясными, и в них светилась решимость.

– Я знаю, как ты любишь Дэмиана, – сказала она. – Я тоже его люблю. И я должна ему это сказать, Спиро, я должна сделать так, чтобы он понял: в моей жизни нет места никому, кроме него. И никогда не будет.

Старик приосанился и коснулся натруженной рукой плеча Лорел.

– Да, мадам. Вы должен сказать ему, и я поможешь вам делать это.

Нью-Йорк плавился от жестокой жары, грянувшей в середине лета.

На Эктосе тоже жарко, но там яркое золотое солнце, синее море и голубые небеса. А здесь, на Манхэттене, солнце полностью пряталось за плотной завесой облаков. Воздух казался плотным и удушливым. И когда двери лифта в пентхаузе закрылись за ним, Дэмиан подумал, что и день был таким же неприятным и чертовски длинным.

Он сбросил пиджак и галстук на кресло и включил кондиционер. Прохладный поток воздуха с шорохом ворвался в тишину. Стивене и экономка взяли отпуск, так что он был один. Отлично.

Дэмиан закрыл глаза и наслаждался обдувающей его прохладой, расстегивая пуговицы рубашки и закатывая рукава. Сегодня вечером ему было не до приличий, особенно после разбирательства с Габриэллой. Час, проведенный наедине с ней и адвокатами, показался ему целой вечностью. Прилипчивый запах ее духов все еще преследовал его.

– Ты уверен, что хочешь встретиться с ней лицом к лицу? – спросил его Гастингс.

Дэмиан предпочел бы никогда ее больше не видеть, но знал, что нужно ткнуть противников носом в тот компромат, который он собрал на свою бывшую любовницу, а главное, она должна сама убедиться, что он не намерен сдаваться.

Последующие шестьдесят минут, пока Габриэлла лила крокодиловы слезы в кружевной платочек и посылала ему трагические взгляды, он пытался понять, чем его могла привлечь эта женщина.

Крашеные волосы. Косметика, наложенная искусно, но чересчур густо. Побрякушки – очень дорогие, купленные, разумеется, на его деньги. Все это буквально оскорбляло его. Единственное, что помогало ему держаться спокойно, так это бережно хранимый в душе образ Л орел, какой он видел ее в последний раз, во всей ее истинной красоте.

В конце концов, он ужасно устал от юридических диспутов адвокатов, а еще больше – от кривляния Габриэллы.

– Хватит! – рявкнул он.

Все взгляды обратились к нему. Тоном, от которого мороз пробирал до костей, он сказал Габриэлле, с чем ей придется столкнуться, если она попробует сейчас или в будущем предъявить ему какие-либо претензии, а затем, словно внезапно что-то вспомнив, толкнул к ней через стол папку.

– Что это, дорогой? – спросила она.

И Дэмиан впервые за этот час улыбнулся.