День греха

– Надо четко дать ему понять, что, если свяжется с нами, его ждут неприятности. Большие неприятности.

– Что я должен делать?

– Пинки? – Оба мужчины повернулись к двери. Там стояла заспанная и растрепанная Реми в небрежно накинутом халате. – Я не слышала, как ты пришел.

– Я скоро поднимусь. – Пинки заметил, что она намеренно не смотрит в сторону Бардо, и удивился про себя. – Нам с мистером Бардо надо обсудить кое-какие дела.

– В такое время?

– Это очень срочное дело.

– Понятно.

– Иди ложись. Я сейчас приду.

Ее глаза на долю секунды задержались на Бардо, потом снова вернулись к Пинки.

– Только недолго.

Понизив голоса, Дюваль и Бардо продолжали совещаться. Когда Пинки закончил свой завтрак, все вопросы были решены. В заключение он сказал:

– Я хочу, чтобы все было проделано немедленно.

– Конечно.

– Немедленно, – с нажимом повторил Дюваль. – Эффект должен быть сильным и мощным, как хороший удар в челюсть. Пусть и Бейзила, и весь отдел по наркотикам тряханет как следует.

– Ясно.

– Что касается гонорара…

– Как обычно? Пинки кивнул.

– Уходи через заднюю дверь, как пришел. После ухода Бардо Дюваль включил охранную сигнализацию, потом поднялся наверх. Реми лежала в кровати, но не спала.

– Что случилось?

– Я же тебе сказал. Дела. – Он начал раздеваться, внимательно глядя на нее. – Ты нормально себя чувствуешь, Реми?

И отметил про себя, что вопрос ее встревожил.

– Конечно. Да. Почему ты спрашиваешь?

– В последнее время ты сама не своя. Реми вымученно улыбнулась.

– Ты же знаешь, я всегда зимой хандрю. Жду весны. Она еще так не скоро.

– Ты лжешь. – Обычно в голом виде люди выглядят проще и беззащитней. Но не Пинки. Нагота его ничуть не сковывала. Уперев руки в бока, он строго посмотрел на жену. – Ты уже несколько недель ходишь как в воду опущенная.

– Я же говорю…

– Не любишь зиму? Глупости. Скажи, откуда ты набралась этих глупых идеек?

– Каких идеек?

– Тех, которые ты так охотно развивала вчера перед моими гостями. Ты чуть было не встала на сторону моих оппонентов, Реми, – свистящим шепотом прошипел он.

– Глупости. Ты прекрасно знаешь, на чьей я стороне.

– Да?

– Конечно.

Она спокойно выдержала его пристальный взгляд. Он не прочел в глазах жены никакой неискренности, но отступать не хотелось. Реми в его жизни была отведена определенная роль, и эта роль не предусматривала высказывания собственного мнения по какому бы то ни было вопросу.

– Мне не понравилось, что ты куда-то исчезла во время приема.

– Я не исчезла. Голова разболелась, я пошла наверх и немного полежала.

– Голова? – с сомнением переспросил он. – У тебя в жизни не было головных болей. И такой вялой ты никогда прежде не была. Ты больна? Отвести тебя к доктору?

– Нет!

Она сама удивилась своему вскрику. И, желая сгладить впечатление, слегка улыбнулась.

– Все нормально, Пинки. Я в полном порядке.

Просто нервы.

Он сел на кровать и погладил Реми по спине.

– Больше всего на свете, Реми, я ненавижу одну вещь: когда мне лгут. – Его железные пальцы сжали ей шею. – Говори, в чем дело?

– Ну хорошо, – сердито выпрямилась она. Откинула одеяло, встала с кровати. – Дело в этом человеке.

Дюваль тоже встал.

– В каком человеке?

– В Уэйне Бардо.

– А что такое?

– У меня от него – мороз по коже. – Она поежилась и обхватила себя за плечи. – Я его ненавижу. Не могу находиться с ним в одной комнате.

– Почему? Он тебя обидел, сделал что-то не так, сказал?

– Нет. Ничего такого не было. – Рассердившись не на шутку, она шумно выдохнула и запустила пальцы в свои растрепанные волосы. – Я чувствую: от него исходит зло, страшное зло. Я надеялась, что после процесса он перестанет бывать у тебя так часто. И что же? Он как ни в чем не бывало сидит у нас на кухне.