СОЗНАНИЕ ТЬМЫ
Её дыхание стало неровным, она пыталась убедить себя, что всё это лишь игра воображения, порождённая её усталостью. Но холод, который она ощущала, был слишком реален. Её рука машинально схватилась за край стола, чтобы удержать равновесие.
– Я справлюсь, – прошептала она себе, стиснув зубы. Её голос дрожал, но в нём всё ещё звучала решимость.
На мгновение ей показалось, что тени на стенах снова задвигались. Свет лампы мигнул, но тут же вернулся в прежнее состояние. Наоми сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить дрожь, пронизывающую её тело. Она знала, что не может поддаваться этому страху.
Но в глубине души она чувствовала: что-то изменилось. Что-то уже наблюдало за ней, поджидало в углу, невидимое, но ощутимое, как дыхание на коже.
Когда ночь подошла к концу, Наоми уже не могла сказать, сколько часов она провела, глядя на неподвижное лицо Синдел. Её тело онемело, но это ощущение казалось неважным, затмеваемым тяжестью, которая осела внутри неё, как глыба холодного камня. Её разум, словно уставшая птица, метался между воспоминаниями и догадками, безуспешно пытаясь найти ответы, которые, казалось, скрывались за густой завесой тьмы.
Комната оставалась погружённой в тусклый полумрак, но за окном начал пробиваться первый свет. Его лучи с трудом проникали через плотные слои серого тумана, который медленно рассеивался, словно неохотно сдавая свои позиции. Город начинал проступать сквозь эту завесу, но даже в этом пробуждении было что-то зловещее. Окна соседних домов отражали бледное утро, которое, казалось, принесло с собой не облегчение, а ещё большую тревогу.
Наоми, наконец, подняла голову. Её шея затекла, а пальцы, сжимающие подол свитера, онемели. Она понимала, что не может остаться здесь. Она не имела права сидеть сложа руки, пока Виктор, где бы он ни был, продолжал быть тенью, угрожающей всему, что она любила.
Её взгляд упал на Синдел. Лицо подруги оставалось таким же неподвижным и бледным, как и несколько часов назад. Рыжие волосы тускло блестели в первых лучах солнца, как медь, покрытая пылью. Наоми подошла ближе, её шаги были осторожными, почти бесшумными, словно она боялась потревожить эту тишину, которая казалась живой.
– Я не подведу тебя, – прошептала она, её голос был тихим, но в нём звучала непоколебимая решимость.
На мгновение она замерла, наблюдая за лицом подруги, словно надеясь, что Синдел вот-вот откроет глаза или хотя бы вздохнёт глубже. Но ничего не произошло. Только равномерный звук аппаратов продолжал наполнять комнату своим монотонным ритмом, усиливая ощущение безнадёжности.
Наоми сделала шаг назад, её взгляд всё ещё был прикован к Синдел, но она знала, что пришло время идти. Она не могла позволить себе слабость. Если Виктор действительно был тем, кем Синдел верила, если он был частью этой тьмы, она должна была найти его. И встретиться с ним лицом к лицу, какой бы страшной ни была эта встреча.
Когда она подошла к двери, тишина комнаты словно сгустилась. Воздух стал плотным, почти удушающим, как будто само пространство отказывалось её отпускать. На миг ей показалось, что тени на стенах начали шевелиться, растягиваясь в направлении койки. Но, возможно, это была всего лишь игра света.
Она остановилась у двери, обернувшись ещё раз, чтобы посмотреть на Синдел. Её лицо оставалось таким же хрупким и безмятежным, но в этом покое была скрытая тревога, которую Наоми ощущала почти физически.
– Ты заслуживаешь большего, – тихо сказала она, её голос дрогнул.
С этими словами она повернула ручку двери, её ладонь дрожала, и холод металла обжёг пальцы. Дверь открылась, пропустив её в длинный, тускло освещённый коридор больницы. Запах антисептика ударил в нос, смешавшись с сыростью утреннего воздуха, который проникал через приоткрытое окно.
Наоми прошла по коридору, её шаги гулко отдавались от стен. Мир за пределами больницы начинал оживать, но она чувствовала себя чужой в этом пробуждающемся дне. Город, казалось, следил за ней, его дома с закрытыми окнами были похожи на молчаливых наблюдателей.
Она знала, что её ждёт дорога. Длинная, запутанная, полная тайн, но она была готова идти до самого конца. Потому что теперь это была не просто её борьба. Это было обещание, данное подруге, и она не могла его нарушить.
Снаружи туман всё ещё стелился низко, как густое покрывало, скрывающее землю. Холодный воздух обжигал кожу, но Наоми не обращала на это внимания. Она сделала глубокий вдох, ощущая запах сырости и раннего утра. Этот момент был лишь началом, но она уже знала: назад дороги не будет.
Глава 6. НИТОЧКА К ПРОШЛОМУ
Дождь моросил с самого утра, тихо и монотонно, словно сама природа пыталась скрыть город под завесой своей мелодии. Капли стекали с крыш, собираясь в тонкие, извилистые ручейки, которые исчезали в трещинах старого, почерневшего от времени асфальта. Их звук был мягким, почти успокаивающим, но в этом ритме ощущалась скрытая тревога, словно дождь шептал о том, что должно было произойти.
Город казался призрачным, окутанным серым маревом, которое стирало чёткие линии зданий, превращая их в неясные силуэты. Тяжёлые облака низко нависали над улицами, словно пытались дотянуться до земли, а воздух был наполнен запахом сырости и мокрого бетона. Этот день напоминал старую, выцветшую фотографию, на которой остались только смазанные контуры воспоминаний.
Наоми шла вперёд, её шаги звучали глухо на мокром тротуаре, как отдалённые удары сердца. Несмотря на усталость, которая пронизывала каждую клетку её тела, она двигалась с твёрдой решимостью. Холодный ветер нёс с собой ощущение неизбежности, пробирая её до костей, но она продолжала идти, сжимая зубы.
Её лицо, обычно спокойное и собранное, теперь хранило тень тревоги, тонкую, но неумолимую, как шрам, который невозможно скрыть. Глаза, глубокие и серые, как грозовые облака, неустанно скользили по улицам, будто она искала кого-то или что-то, что могло бы объяснить всё происходящее. Они были напряжёнными, но в их глубине скрывалось что-то ещё – слабая искра надежды, за которую она цеплялась изо всех сил.
Её волосы были собраны в небрежный пучок, из которого выбивались мокрые пряди, падая на лицо и шею. Она быстро убирала их рукой, но дождь не унимался, заставляя их снова липнуть к коже. Плотное тёмное пальто, казалось, защищало её от порывов ветра, но не могло укрыть от пробирающего до самой души ощущения надвигающейся беды.
Наоми шла по улицам, где жизнь, казалось, замерла. Мокрые витрины магазинов отражали её силуэт, искажённый каплями дождя, а редкие прохожие двигались в тени зонтов, словно прячась от реальности. Её мысли были полны беспорядка, словно страницы книги, перевёрнутые ветром.
Она остановилась перед дверью, которая вела в маленькую квартиру Синдел. Вещи подруги стали для неё первой надеждой, первым шагом на пути к ответам. После той жуткой ночи на мосту, когда она едва удержала Синдел от прыжка, и долгих часов в больнице, эта мысль была единственной, что придавала ей силы двигаться вперёд.
Наоми осторожно открыла дверь, и её нос сразу уловил запах. В комнате пахло так, как пахнут места, где долгое время никто не жил: смесью затхлости, сырого дерева и лёгкого аромата духов, которые, казалось, всё ещё витали в воздухе, напоминая о Синдел. Квартира встретила её удушающей тишиной, такой плотной и неподвижной, что казалось, будто она сама была живым существом, обвившим комнату своими невидимыми щупальцами. Воздух внутри казался застоявшимся, как в давно забытых местах, и в этой неподвижности витал лёгкий аромат пыли, смешанный с сладковатой ноткой духов, которые Синдел всегда любила. Этот запах был едва уловимым, но он словно напоминал Наоми, что это пространство всё ещё хранит её присутствие, её жизнь, которая теперь казалась такой далёкой.
Она закрыла за собой дверь, и звук замка прозвучал неожиданно громко, нарушив хрупкий покой квартиры. Её шаги эхом отдались в комнате, где царила странная, обволакивающая тишина. Все вещи были на своих местах, словно подруга просто вышла на минуту и должна была вот-вот вернуться. На столе стояла недопитая чашка чая, уже покрытая пылью. В полумраке комната выглядела застывшей, будто время остановилось в тот момент, когда Синдел ушла отсюда.
Наоми медленно приблизилась к столу, её рука дрожащими движениями скользнула по его поверхности, и холод дерева обжёг пальцы. Дождь за окном продолжал звучать, его шёпот теперь казался ей чем-то большим, чем просто природным явлением. Казалось, что он повторяет её мысли, превращая их в ритм, который звал её вглубь этой комнаты, вглубь тайн, которые нужно было раскрыть.
Её взгляд скользнул по вещам, оставленным рядом с чашкой, и сердце забилось быстрее. На краю стола стояла маленькая шкатулка, потускневшая от времени. Её поверхность была покрыта тонкой сеткой царапин, которые делали её ещё более старой и потерянной. Шкатулка казалась частью этой комнаты – таким же забытым и затёртым предметом, как и всё вокруг. Если ответы существовали, они были скрыты здесь. Синдел, возможно, оставила их, не осознавая их важности. Наоми осторожно протянула руку, пальцы дрогнули над крышкой. В этот момент она поняла, что ключ к разгадке мог находиться внутри. Она открыла шкатулку, и комната будто потемнела, хотя света в ней и так было немного.
Внутри шкатулки были разложены мелкие, на первый взгляд ничем не примечательные предметы. Наоми перевела взгляд на пару старых, выцветших фотографий, на которых лица были едва различимы. Под ними лежал странный металлический ключ, такой тяжёлый, что он явно был сделан вручную, и несколько сложенных записок.
Её внимание сразу привлёк листок, сложенный вчетверо. Почерк на нём был знакомым до боли – чёткие, аккуратные линии, которые принадлежали Синдел. Но содержание этих слов заставило её сердце замереть:
"Если я исчезну, начни с этого."
Рука Наоми дрогнула, когда она развернула бумагу. Листок чуть шуршал, как будто сопротивлялся её прикосновению. Слова на нём были написаны неровно, словно в спешке, или под влиянием паники:
"Дом в чаще."
Наоми перечитала эти слова несколько раз, словно пытаясь найти в них какой-то скрытый смысл. Она никогда раньше не слышала от Синдел об этом месте. "Дом в чаще" звучало странно, пугающе. Эти слова были короткими, но в них ощущалось что-то неправильное, как будто они сами по себе были ключом к чему-то неизведанному и опасному.
Её пальцы сжали листок сильнее, пока она всматривалась в строки, которые словно жили своей жизнью. Её дыхание стало чуть глубже, и она осознала, как тяжело дышать в этом месте. Казалось, воздух в квартире пропитался чем-то невидимым, чем-то, что следило за ней.
Наоми почувствовала, как по её коже пробежал холодок. Её мысли вдруг показались слишком громкими, как будто их кто-то мог услышать. Она огляделась, её взгляд задержался на тенях, которые колебались на стенах, будто двигались в такт её дыханию.
– Дом в чаще, – прошептала она, её голос прозвучал тихо, почти неуверенно, но этот шёпот разнёсся по комнате, как эхо.
Слова показались ей ещё более жуткими, когда прозвучали вслух. Они висели в воздухе, словно обладали собственной тяжестью. Наоми снова посмотрела на листок, пытаясь подавить нарастающее чувство, будто с этим местом связано что-то очень тёмное.
Тишина вокруг вдруг показалась слишком насыщенной, слишком напряжённой, как будто она скрывала что-то, чего Наоми не могла увидеть. Её рука машинально сложила бумагу обратно, и она положила её в шкатулку, как будто это могло скрыть правду, которую она только что прочла.
Но в глубине души она уже знала: этот путь, этот "Дом в чаще" станет началом чего-то, от чего нельзя будет отказаться.
Она вернулась к остальным вещам на столе, её руки двигались почти машинально, но разум оставался напряжённым, как струна. Среди разбросанных предметов выделялся альбом с фотографиями. Его потёртая обложка была выцветшей, края обтрепались, будто его часто открывали и листали. Наоми нерешительно положила ладонь на альбом, её пальцы чуть задержались на обложке, ощущая шероховатую поверхность, и затем она медленно открыла его.
Первые страницы не вызвали никаких эмоций. На фотографиях были запечатлены обычные моменты: тёплые улыбки, вечеринки, детские лица. Они были такими знакомыми, такими типичными, что Наоми почти почувствовала себя обманутой, ожидая найти что-то большее. Но когда она перелистнула ещё одну страницу, её дыхание перехватило, и холод словно окутал её плечи.
На фотографии стояли Синдел и Виктор. Синдел, яркая, живая, как всегда, смотрела прямо в камеру, её улыбка была лёгкой, но искренней. Но Виктор… Его взгляд завораживал и пугал одновременно. Его тёмные глаза смотрели прямо в объектив, словно пронзая его, а заодно и саму Наоми. В них было что-то гипнотическое, бездонное, будто он не просто смотрел, а проникал в душу. Его губы кривились в лёгкой, насмешливой улыбке, которая будто говорила: "Я знаю то, чего не знаешь ты."
Он был странно красив. Его черты лица были совершенными, почти идеальными, но в этой красоте чувствовалась холодная, неестественная отстранённость. Это была красота, которая больше притягивала, чем утешала, которая могла убаюкать, но затем – уничтожить.
Наоми задержала взгляд на его руках. Тонкие, изящные пальцы обнимали Синдел за плечи, но в этом жесте было что-то неправильное. Это было не объятие, а скорее хватка, обладание. Как будто он не держал её с любовью, а утверждал своё господство, напоминая, что она принадлежит ему.
– Вот ты и появился, – пробормотала Наоми, её голос прозвучал тихо, но в этой комнате он разнёсся, словно шёпот, который кто-то мог услышать.
Она провела пальцем по глянцевой поверхности снимка, почти неосознанно, словно пыталась прочувствовать эту сцену, уловить то, что могло быть скрыто в её деталях. Что-то в этой фотографии настойчиво притягивало её, как магнит.
Перевернув снимок, она обнаружила надпись на обратной стороне. Почерк Синдел был слегка наклонным, с ровными, уверенными буквами:
"Судьба начинается здесь."
Эти слова словно ударили её. Она почувствовала, как холод пробежал по её коже, оставляя за собой мурашки. "Судьба начинается здесь." Простая фраза, но в ней была такая тяжесть, будто она предвещала что-то неизбежное и непоправимое.
Наоми вгляделась в слова, пытаясь понять, почему они звучат так жутко. Что имела в виду Синдел? Почему она оставила именно это послание?
Она снова перевела взгляд на фотографию, но теперь детали казались ей ещё более зловещими. Глаза Виктора не отпускали её. Они словно жили собственной жизнью, заставляя её чувствовать себя под их взглядом, даже когда она отворачивалась. Это был не просто снимок. Это была часть чего-то большего, звено в цепочке, которая только начинала складываться.
Её пальцы сжали фотографию чуть сильнее, и она медленно вдохнула, пытаясь унять учащённое сердцебиение. В комнате стало тихо, слишком тихо. Даже звук дождя за окном теперь казался далёким, приглушённым, словно мир снаружи начал отдаляться.
Наоми почувствовала, как напряжение заползает в её мысли, её сердце сжимается. Эти слова, этот взгляд, эти руки, обнимающие Синдел… Всё казалось частью какой-то головоломки, детали которой начинали собираться, но картина оставалась пугающе неясной.
Она глубоко вздохнула и закрыла альбом, но чувство тревоги не исчезло. Фраза "Судьба начинается здесь" продолжала звучать у неё в голове, как тихий, настойчивый шёпот, который она не могла заглушить. Её пальцы дрожали, когда она убрала альбом обратно на стол.
Наоми поднялась, и взгляд снова остановился на комнате. Воздух был таким же неподвижным, как и раньше, но теперь он казался ей плотным, насыщенным, словно наполнился невидимыми вопросами, на которые не существовало ответов. Она знала одно: это только начало.
На столе осталась одна вещь, которую Наоми почти пропустила. Это был маленький амулет, спрятавшийся в самом углу, будто намеренно избегая её взгляда. Его чёрный камень, гладкий, как застывшая ночь, был обрамлён тонкими серебряными нитями, которые переплетались в замысловатые узоры. Наоми протянула руку, и в тот момент, когда её пальцы коснулись амулета, ей показалось, что он откликнулся на её прикосновение.
Камень был тёплым. Нет, не просто тёплым, а становился всё теплее, словно внутри него пробудилась жизнь. Наоми подняла амулет ближе к глазам, пытаясь разглядеть детали, но её взгляд притягивала сама гладкая поверхность камня, отражающая тусклый свет лампы, словно в ней скрывалась бездна.
Она крепче сжала амулет в руке, и в тот же миг мир вокруг неё изменился. Не было никакого резкого толчка, никакого физического движения, но комната словно задрожала, став зыбкой, как поверхность воды, в которую бросили камень. Свет в углу дрогнул, и тени на стенах начали удлиняться, медленно ползти к ней, как живые существа, выходящие из укрытия.
– Что за… – начала Наоми, но её голос замер.
Сердце её забилось быстрее, и холодок пробежал по спине, когда она услышала это. Тихий, едва различимый шёпот. Он напоминал лёгкое дыхание ветра, которое пробралось сквозь щели в окнах, но в этом шёпоте звучали слова. Они были неразборчивыми, словно говорящий находился где-то очень далеко, но они прорезали тишину, как иглы.
"Найди его."
Наоми застыла, её пальцы вцепились в амулет так крепко, что он казался готовым расколоться от этого напряжения. Холодный пот выступил на её висках, и она почувствовала, как её ноги будто приросли к полу. Шёпот повторился, громче, ближе, и на мгновение ей показалось, что слова звучат прямо у неё в голове.
И тут всё прекратилось.
Свет вернулся к своему прежнему, тусклому состоянию, тени больше не двигались, их линии снова стали обычными и неподвижными. Шёпот исчез, будто его никогда не было. Комната вновь наполнилась той же напряжённой, удушающей тишиной, которая встречала её при входе.
Наоми медленно вдохнула, её дыхание было рваным, как у человека, только что выбравшегося из ледяной воды. Она осторожно опустила амулет обратно на стол, стараясь не разжать пальцы слишком резко, будто боялась, что предмет снова пробудит то, что только что произошло.
– Если это была подсказка, то чертовски жуткая, – пробормотала она, её голос звучал надломленно, но в глазах появился новый огонь – огонь решимости.
Её мысли метались, собирая обрывки. "Дом в чаще", странное место, о котором она узнала из записки. Виктор, фигура, которая, казалось, затянула Синдел в мрак. И теперь этот амулет, шёпот, и тени, которые, как она была уверена, двинулись сами по себе. Это всё были нити, ведущие к разгадке.
Она не знала, к чему приведёт этот путь, но теперь у неё не было выбора. Оставаться в неведении означало предать подругу.
Наоми надела пальто, её руки всё ещё слегка дрожали, но она не позволила себе остановиться. Она бросила последний взгляд на квартиру, которая казалась ещё более пустой и чужой, чем раньше.
Эта тишина больше не была просто отсутствием звуков. Она была живой, наполненной чем-то, что ждало. Наоми вдруг почувствовала странную уверенность, что, когда она вернётся сюда снова, всё изменится. Возможно, она уже не будет той, кто она есть сейчас.
Закрыв за собой дверь, она шагнула в ночь. Дождь всё ещё моросил, его капли тихо шептали свою мелодию, наполняя воздух запахом мокрой земли и свежести. Холодный ветер обнял её, бросая пряди волос на лицо, но она словно не замечала этого.
Она ушла в эту дождливую ночь, оставляя за собой пустую квартиру и тишину, которая, казалось, была наполнена ожиданием.
Глава 7. НЕЗРИМАЯ СТЕНА
Морозное утро встретило Наоми глухой, почти болезненной тишиной, которая заполняла всё вокруг, словно звук был поглощён невидимой, но неумолимой силой. Небо, тяжёлое и низкое, словно слилось с крышами зданий, затянув серым пологом, который казался плотным, как свинец. Оно давило на город, будто собираясь обрушиться с внезапной яростью. Воздух был густым, пропитанным сыростью, проникающей в лёгкие с каждым вдохом. В нём смешивались ароматы старых кирпичных стен, обветшалых от времени, и трещин в асфальте, покрытых остатками ночной влаги.
Город вокруг выглядел пустым, заброшенным. Как будто сам решил отвернуться от того, что должно было произойти. Улицы, обычно оживлённые, теперь лежали безмолвными лабиринтами теней. Окна домов, тёмные и безучастные, напоминали пустые глазницы, скрывающие что-то невыразимо мрачное за своим стеклом.
Наоми стояла на тротуаре, её руки спрятались глубоко в карманы пальто, а взгляд был прикован к старому кирпичному дому перед ней. Это здание возвышалось, как напоминание о давно ушедших временах. Его фасад был покрыт пятнами сырости, трещинами и облупившейся чёрной краской, которая напоминала кожу старого дерева, умирающего в молчании.
Окна дома были заколочены досками, словно он не хотел, чтобы кто-то заглядывал внутрь. Доски, почерневшие от времени и влаги, висели криво, оставляя узкие щели, через которые могла просочиться лишь темнота. Замок на двери, ржавый и массивный, всё ещё держался, как страж, защищающий вход в это место. Но Наоми понимала, что замок – это не то, что сдерживало её.
Что-то невидимое исходило от дома. Это было чувство, почти физическое, словно здание предупреждало её: Не входи. Оно будто шептало ей, что за этой дверью скрывается что-то, чего не следует знать.
Наоми сглотнула, чувствуя, как холод пробежал по её коже. Это был не мороз, от которого её защищало плотное пальто. Это был другой холод, более глубокий, исходящий изнутри, словно её собственный страх вырастал и охватывал всё её тело.
Её пальцы крепко сжимали ключ, спрятанный в кармане. Он был старинным, тяжёлым, с массивным металлическим кольцом, украшенным изящным орнаментом. Этот ключ, найденный среди вещей Синдел, был одновременно её ответом и её загадкой. Она знала, что он предназначен именно для этой двери. Но осознание этого не приносило облегчения, а только ещё больше тревожило.
Наоми посмотрела на дверь. Краска на ней облезла, оставляя обнажённое, потрескавшееся дерево, на котором время вырезало свои метки. Дверь выглядела прочной когда-то, но теперь казалась усталой, как и весь дом.
– Это всё кажется неправильным, – пробормотала Наоми, её голос был тихим, почти теряясь в холодном воздухе.
Она обернулась через плечо, инстинктивно ожидая, что за её спиной кто-то появится. Может быть, это была часть её страха, а может, что-то в атмосфере подсказывало ей, что она не одна.
Но улица оставалась пустой. Только ветер продолжал играть с опавшими листьями, поднимая их в воздух, словно мёртвые клочки бумаги, оставленные для кого-то, кто больше не вернётся. Эти листья кружились в хаотичном танце, сталкиваясь друг с другом, прежде чем снова падать на мокрый тротуар.
Наоми глубоко вдохнула. В её ноздри ворвался запах сырого дерева и ржавчины, смешанный с тонкой ноткой чего-то гнилого, почти незаметного, но не дающего ей покоя. Она снова перевела взгляд на дом. Всё в нём казалось неправильным: углы были чуть перекошены, линии фасада не совпадали, и, хотя это могло быть всего лишь следствием времени, это не объясняло, почему её сердце сжималось с каждым шагом ближе к двери.
Она сделала шаг вперёд, её ботинки глухо стукнули по тротуару. Холодный воздух обжёг лицо, когда она приблизилась к крыльцу. Ключ в её руке вдруг стал ещё тяжелее, словно он сопротивлялся.
Наоми остановилась у двери. Её взгляд задержался на ржавом замке, а пальцы сжали ключ так, что его холодная поверхность впилась в ладонь. Что-то внутри неё шептало, что это её путь, её неизбежность. Но другая часть кричала, что она должна уйти, не входить внутрь.
Она снова посмотрела через плечо, надеясь увидеть кого-то, кто бы мог сказать ей, что делать. Но улица была пуста, ветер вновь бросал листья в воздух, а серое утро продолжало давить своим безмолвием.
Наоми сделала глубокий вдох и медленно вставила ключ в замок.
Когда она сделала первый шаг вперёд, мир вокруг изменился, словно за гранью обычного пространства её ждала иная реальность. Воздух стал тяжёлым и вязким, как густой туман, заполняющий лёгкие и мешающий свободно дышать. Каждый её шаг будто тянулся через невидимое сопротивление, заставляя мышцы напрягаться больше, чем обычно. В тишине она слышала только своё дыхание – короткое, частое, как у загнанного зверя.
Её сердце забилось быстрее, стук отдавался глухим эхом в ушах. Дрожь пробежала по её пальцам, и она сжала руку в кулак, пытаясь унять этот непрошеный страх. Вокруг царила такая неподвижность, что казалось, время остановилось, чтобы наблюдать за её действиями.
Ещё один шаг. Затем другой.
Каждое движение казалось подвигом, преодолением невидимого барьера. Пространство вокруг, лишённое движения и звука, напоминало застывшую картину, где даже воздух казался старым и пропитанным забвением.
Когда она наконец подошла к двери, её взгляд задержался на тёмной, облупившейся поверхности. Краска, облезшая кусками, обнажала потрескавшееся дерево, которое выглядело так, словно перенесло тысячи зим и было свидетелем чего-то, что лучше бы оставалось забытым. Она протянула руку, и её пальцы дрогнули, когда они коснулись двери.
