Песнь павших пионов (落花歌)

Глава 1 – 第一章 · Ветер над замёрзшей рекой

Река Ханьшуй спала под белым саваном. Снежные хлопья кружились в воздухе, будто забытые души, ищущие путь обратно к телу. Где-то вдалеке скрипел лёд – хрупкий, словно дыхание умирающей звезды. Он увидел её.

У подножия изогнутого моста, рядом с занесённой снегом повозкой, лежала девушка. Склонив голову, будто уснула в молитве, она была так недвижима, что казалась частью зимнего пейзажа. Лишь лёгкая дрожь ресниц подсказывала: жизнь ещё не ушла.

Се Линь опустился на колено. Его пальцы, тонкие и привычные к травам и клинкам, скользнули по её запястью.

– Пульс слабый. Сердце бьётся как у птицы, пойманной в ладони…

Он достал из-за пояса керамическую фляжку, влил несколько капель в её губы. Жидкость была горька – смесь из цветков хуаньцзин и сока чжэньму, хранящая тепло даже в леденящем тумане.

– Ты кто?.. – прошептал он, всматриваясь в черты.

Лицо было бледным, почти прозрачным, как лепесток, занесённый инеем. Чёрные волосы рассыпались по плечам, прикасаясь к снегу – и тот таял, как под огнём. Девушка зашевелилась. Губы чуть дрогнули.

– Где я?.. – голос был еле слышен, но звенел, как колокольчик из нефрита.

Се Линь не ответил сразу. Он смотрел на неё долго, слишком долго. Будто искал в этом лице отражение того, кого потерял. Будто знал её раньше.

– Ты на границе… между лесом и льдом, – наконец сказал он. – Здесь нет ни дорог, ни имен. Ты помнишь, как сюда попала?

Девушка медленно покачала головой.

– Имя?.. – Слово повисло в воздухе. – Я… не помню.

Се Линь отвёл взгляд. Он уже слышал такие слова. От тех, кто возвращался с порога смерти. От тех, кто больше не принадлежал ни этому миру, ни другому. Он встал, снял с себя плащ, набросил ей на плечи. Ткань легла, как крыло ночного ястреба.

– Тогда ты будешь Мо Сянь, – произнёс он тихо. – "Та, к которой невозможно приблизиться". Имя для той, кого с первого взгляда уже нельзя забыть.

Она посмотрела на него с благодарностью – или с тоской, что ещё не родилась. Ветер завыл. С неба посыпались лепестки инея.

А в глубине его души, где уже давно было только пепелище, вспыхнуло нечто слабое. Не слово. Не память. А чувство, что однажды уже держал её за руку… и отпустил. Ветер усилился. Над рекой завыл голодный дух зимы, и небо затянуло пепельными облаками. Се Линь вёл её через белую тишину, укрывая от ветра. Дорога терялась в сугробах, но ноги сами несли его – туда, где, быть может, их никто не найдёт.

Скоро показались покосившиеся ворота. На обветренной табличке под слоем снега едва читались иероглифы: «Юйлу» – Храм Нефритового Путника. Двери не скрипнули – только вздохнули, когда он открыл их.

Внутри царила тишина. Статуя древнего бессмертного стояла под слоем пыли, как забытый кумир, чьи молитвы больше никто не слушал. Се Линь разжёг в углу огонь, положил сухую траву и ломкие ветки. Свет коснулся её лица, и он снова почувствовал странную дрожь в груди.

– Мо Сянь, – сказал он, подавая ей чашу. – Пей. Это обогреет внутренние меридианы.

Она взяла чашу обеими руками. Кожа её пальцев была холодна, как шёлк, хранивший зиму.

– Ты странный человек, – тихо проговорила она. – Лекарь… без улыбки. Словно несёшь тяжесть, которую никто не видит.

Се Линь усмехнулся, но уголки губ не дрогнули.

– Иногда те, кто лечит, забывают, как выглядят улыбки.

– А ты кто ты на самом деле?

Он не ответил сразу. Взял ветку, пошевелил угли.

– Тот, кого некому вспоминать. Этого достаточно.

Мо Сянь опустила взгляд. Взгляд её блуждал по стенам, по затертой росписи: цветы пионов, падающие с небес в бездну. У подножия цветущего дерева стояла девушка в белом, и к ней тянулись чёрные тени.

– Мне знаком этот храм, – прошептала она. – Как будто я… уже стояла здесь.

Се Линь замер. Затем медленно поднялся, подошёл к ней.

– Ты уверена?

Она прикрыла глаза. Лицо её стало бледнее.

– Здесь пахнет… огнём. Водой. И… кровью?

В этот миг огонь в очаге треснул. Тень от статуи качнулась, будто в ней пробудилось что-то забытое. Се Линь крепко сжал кулак.

– Не смотри, – резко сказал он. – Это место хранит не только молитвы. Иногда даже тишина может быть проклятием.

Она открыла глаза. В них плескался страх. Или предчувствие.

– Ты… боишься?

Он отвернулся. Пальцы его дрожали.

– Я помню, как убивали тех, кто слишком много спрашивал. И как сами бессмертные теряли себя, вглядываясь в чужое прошлое. Твоя память – будто зеркало, покрытое инеем. Не торопись стирать его.

Мо Сянь долго молчала. Затем, почти шёпотом:

– А если я уже видела тебя… в другой жизни?

Он поднял глаза. На одно короткое мгновение в них вспыхнуло нечто – пламя, которого больше не должно было быть.

– Тогда… – голос его был низким, как гул над замёрзшей рекой, – тогда, может, именно я был тем, кто хотел, чтобы ты забыла.

Снаружи закружились снежные вихри. Падающие лепестки пионов на фреске словно зашевелились. А в храме, где даже духи боялись дышать, двое сидели рядом. Один – с раной, которую не исцелить. Другая – с душой, которую невозможно вспомнить.

Глава 2 – 第二章 · Имя без истории

Рассвет проник в храм сквозь рассечённую тьму. Снежинки, будто потерявшие дорогу, зависли в воздухе, кружа между трещинами в потолке. Где-то в глубине пустого святилища зашуршала мышь, и этот звук прозвучал так, словно просыпалась сама память.

Мо Сянь сидела у алтаря. Руки сложены в коленях, взгляд – на фигурку нефритовой феи, что покоилась на рассыпанной золе благовоний. Обветренная, со сколами, но всё ещё прекрасная. Такая же, как Мо Сянь, чья красота осталась, но имя… исчезло.

– Как тебя звали раньше? – спросил Се Линь, подходя тихо.

Она качнула головой.

– Нет даже отголоска. Как будто кто-то вырезал имя из моей памяти, как ножом по шёлку. Я помню, как пахнут цветы перед дождём. Помню вкус дыма на губах… но не своё отражение.

Он опустился рядом.

– Иногда, чтобы вспомнить, достаточно выбрать новое имя. Душа – как сосуд. Его можно наполнить снова.

– Но как выбрать, если ты не знаешь, кто ты?

Се Линь задумался. Он знал – выбор имени не просто жест, а вызов судьбе. В этом мире каждое имя несло печать звезды, под которой родился человек.

Он достал из-за пояса свиток. Раскатал. Там были записаны древние иероглифы – травы, рецепты, знаки времени.

– «莫羡»… – медленно произнёс он. – Та, к которой не приблизиться, но которой все восхищаются. Это имя носила одна жрица в древности. Её душа считалась разорванной, но воля была сильнее времени.

Мо Сянь повторила:

– Мо… Сянь…

Слова были как глоток забытой воды. Они легли на язык легко, будто она произносила их сотни раз.

– Мне… нравится. Звучит как лепесток, опавший, но ещё не коснувшийся земли.

Се Линь кивнул.

– Тогда пусть будет так. Мо Сянь.

Она посмотрела на него – с благодарностью, в которой было нечто большее. Как будто не он назвал её, а она позволила вспомнить что-то в себе – и в нём.

– А ты… как зовут тебя? – спросила она внезапно.

Он опустил глаза.

– Люди зовут меня Се Линь. Но это имя, данное в изгнании. Моё настоящее имя… давно сгорело вместе с моим домом.

Она не стала настаивать. Лишь улыбнулась.

– Тогда мы оба – бездомные тени с новыми именами.

За пределами храма медленно таял снег. Капли падали с ветвей, как слёзы. Где-то вдалеке, среди гор, едва слышно раздался крик журавля – голос, зовущий из прошлого.

Ночью храм словно исчез из мира. Ветра стихли. Снег на крыше обрел тяжесть, будто небеса сами навалились на землю. Лишь дыхание Мо Сянь нарушало тишину – неровное, будто она спорила с кем-то во сне.

Се Линь не спал. Сидел у входа, спиной к рассохшейся двери, прислушиваясь. Но вместо обычного дыхания услышал её шёпот.

– Лотос… не рви… лотос…

Он встал и подошёл. Лицо Мо Сянь подрагивало в сне, губы двигались беззвучно. А потом – дрожь, стон, и она резко распахнула глаза.

– Ты… – Она задышала часто, ища глазами что-то невидимое. – Там был… свет. И кровь.

Се Линь сел рядом.

– Это был сон?

– Я не уверена. Оно было слишком… живым. Я стояла у озера. Красные лепестки. А потом всё потемнело. Кто-то держал меня за руку… но его лицо исчезло, как будто вода его смыла.

Он ощутил, как холодный узел завязывается под рёбрами.

– Ты помнишь, что чувствовала?

– Тоску. Как будто я потеряла что-то бесценное… но не знаю что. И ещё… страх. От собственного отражения. – Она прижала ладони к груди. – Я увидела себя в воде, но… это была не я. Та, другая… улыбалась. А я – кричала.

Се Линь закрыл глаза. Его собственные сны последние ночи тоже были беспокойны. Один и тот же образ – чёрный лотос на крови, и девушка, чья спина исчезала в снегу.

«Мо Сянь… – подумал он. – Если это и вправду ты… тогда я уже однажды потерял тебя. Но, клянусь, не позволю этому повториться».

– Слушай, – мягко сказал он. – Сны – это не всегда правда. Иногда это просто отражения того, чего мы боимся.

Она посмотрела на него – внимательно, слишком внимательно для человека без памяти.

– А иногда… это то, что мы пытаемся забыть.

Он хотел ответить, но в этот момент снаружи раздался странный звук – словно ветер прошёлся по мёртвым свиткам. Лёгкий, едва уловимый, но исполненный тревоги.

Се Линь встал первым. Легким движением отбросил полог у двери, выглянул наружу. На белом снегу не было ни следа. Но в воздухе висело чувство приближения.

– Кто-то приближается, – тихо сказал он.

Мо Сянь поднялась, напряжённая, словно натянутая струна.

– Это не кто-то, – прошептала она. – Это… кто-то, кто меня знает.

Он повернулся к ней:

– Ты уверена?

Она кивнула.

– Его шаги… Я не помню его лица, но сердце – помнит.

Се Линь сжал кулак. Его взгляд стал острым, как лёд. Упрёк судьбе прозвучал в его сердце глухо: «Неужели ты так спешишь напомнить ей о прошлом, которое лучше бы спало в забвении?»

Но уже было поздно. Тени за пределами храма начали сгущаться, и с каждым шагом приближающегося гостя холод становился тяжелее.

Глава 3 – 第三章 · Молчаливые духи храма Юйлу

Двери храма содрогнулись от удара ветра. Се Линь стоял на пороге – в одной руке зажат костяной амулет, в другой – свиток. Его зрачки слегка расширились: он чувствовал приближение бессмертного. Не смертного странника, не заблудшей души. Это было нечто иное. Чистая сила, сотканная из закона и клятвы.

Се Линь успел крикнуть Мо Сянь:

– Прячься за алтарь. Скорее! Не издавай ни звука.

Мо Сянь послушно отступила, но сердце её колотилось. Едва она оказалась за деревянной перегородкой, когда двери в храм распахнулись. На пороге стоял он.

Одежда цвета инея и рассвета, длинные рукава развевались, не касаясь земли. Светло-серые глаза сверкнули – будто в них отражалось всё небо сразу. Волосы, убранные в высокий узел, украшала нефритовая заколка в форме драконьего пера. Юй Чэнь. Он переступил через порог и остановился.

– Храм Юйлу, – произнёс он, не глядя на Се Линя. – Не думал найти тебя в таком забытом месте.

Се Линь медленно отступил вглубь. Амулет в руке дрогнул.

– И я не думал, что небесный страж снизойдёт до руин.

Юй Чэнь перевёл взгляд на него. Вежливость в голосе не исчезла, но но где-то за ней угадывалось напряжение:

– Здесь чувствуется нарушение. Разлом ауры. Ты это тоже чувствуешь?

Се Линь промолчал. Говорить «да» – значило признать, что он знает больше. Говорить «нет» – значило солгать бессмертному, чьи глаза видят насквозь.

– Это лишь старый храм. В нём много забытых призраков, – ответил он наконец. – Они шепчут, но не причиняют вреда.

Юй Чэнь шагнул вперёд. Половицы под его ногами не издали ни звука.

– Интересно. Потому что в этой тишине я чувствую бьющееся сердце.

Се Линь сжал амулет.

– Ты говоришь загадками.

– Я говорю правду. – Он повернулся к алтарю, в чьей тени пряталась Мо Сянь. – А кого ты прячешь?

Мо Сянь, услышав шаги, задержала дыхание. Её пальцы судорожно вцепились в ткань платья, а под веками вспыхнул образ: этот голос… она слышала его раньше. В другой жизни. Или в другом сне? Юй Чэнь коснулся пальцами алтарного круга – свиток, спрятанный там Се Линем, вспыхнул на миг и погас.

– Дешевые охранные амулеты. Работы рук изгнанника?

Се Линь сделал шаг вперёд.

– Не приближайся к ней.

– Так значит, «она» здесь. – Голос Юй Чэня стал тише, опаснее. – Я чувствовал её много лун. Разлом между мирами. Он дышит, он зовёт. Он не должен был прийти сюда… но он уже здесь.

Скрываться было бесполезно и Мо Сянь вышла из-за алтаря. Юй Чэнь застыл. Она стояла бледная, но не дрожала. Её глаза – карие, с примесью золота – словно искали в нём то, что душа давно знала. Он выдохнул:

– Ты…

Мо Сянь подняла подбородок.

– Мы знакомы?

Юй Чэнь не ответил. Он смотрел на неё, будто увидел призрак. Или сон, что так долго преследовал его и наконец принял облик. Се Линь положил руку на эфес спрятанного за спиной меча.

– Уходи. Сейчас же.

Юй Чэнь всё ещё смотрел на Мо Сянь.

– Она не помнит. – Он произнёс это медленно, почти с болью. – Значит, это правда. Разлом сожрал не только её силу… но и память.

Мо Сянь сделала шаг ближе.

– Кто я? – спросила она. – Если ты знаешь… скажи.

Се Линь шагнул между ними.

– Нет. Не сейчас. Не здесь.

Юй Чэнь отвёл взгляд. Его глаза вновь стали спокойными – как зеркало подо льдом.

– Мы ещё встретимся. – Он развернулся, и воздух вокруг потяжелел. – Но если она – и впрямь тот разлом… тогда моя клятва обязывает меня уничтожить её.

И, не оглянувшись, исчез в вихре белого света. Как только Юй Чэнь исчез, храм будто выдохнул. Се Линь обессиленно опустился на колени у алтаря, сжав виски. Чуть заметное свечение, что струилось по его левой ладони, угасало с каждой секундой. Защита, воздвигнутая им в спешке, едва удержалась. Он не ожидал, что Юй Чэнь появится так рано. И не ожидал – что Мо Сянь выйдет к нему сама.

– Ты… – его голос был хриплым, сорванным. – Почему ты вышла?

Мо Сянь стояла у распахнутых дверей. Свет льющийся из дверного проёма резал ей глаза, и всё казалось нереальным: слова бессмертного, шорох его плаща, дрожь, пробежавшая по коже.

– Я знала его, – прошептала она. – Когда-то давно… знала. Не по имени, не по лицу. А… – она приложила ладонь к груди, – здесь.

Се Линь не ответил сразу. Он поднялся, подойдя к ней, и только теперь заметил: по её запястью ползёт тонкая нить тьмы. Не чернила, не кровь – а будто сгустившийся дым.

– Ты чувствуешь боль?

Она кивнула. Слишком слабо.

– Словно что-то шевелится внутри… – прошептала она. – И хочет выйти.

Неожиданно храм содрогнулся. Где-то внизу, в старых подземельях, раздался звон. Будто рухнули цепи. Се Линь побледнел.

– Он разбудил их.

– Кого?

Он схватил её за запястье. Осторожно, но решительно.

– Призраков. Эти руины хранили их. Но теперь они чувствуют твоё присутствие. Они идут.

Коридоры храма словно сменили лик. То, что днём казалось покинутым, ночью оживало: стены дышали холодом, пыль с алтарей вздымалась без ветра, и в тенях мерцали глаза.

Се Линь провёл Мо Сянь вглубь, в старое подземелье. Здесь, под древним слоем земли, хранилось то, что он сам когда-то запечатал. И то, что больше нельзя было скрывать. Они остановились у двери, обитой печатями.

– Это место… – прошептала Мо Сянь. – Оно…

– Помнит тебя, – закончил он. – Потому что ты умерла здесь.

Мо Сянь вздрогнула.

– Что?..

– Или, точнее… – Се Линь отвёл взгляд, голос стал тише. – Тебя сюда принесли. Уже без сознания. Без души. Только тело. И даже тогда оно… не поддавалось распаду.

Он провёл рукой по печати. Бумага с тихим шелестом вспыхнула и сгорела. Дверь открылась.

– Я не знаю, кем ты была. Но с того дня, как я нашёл тебя в пепле разрушенного мира, ты – связана с этим храмом. И с тем, что в нём спит.

Комната была почти пуста. Только в центре – круг, выложенный из обсидиановых пластин, с иероглифами на древнем языке. Внутри круга – саркофаг из прозрачного нефрита. Мо Сянь подошла ближе. Внутри лежала… она. Её отражение. Точнее – точная копия. Лицо, тело, даже излом бровей. Но в этой версии – глаза были открыты. И в них плескалась бездна.

– Это… – Мо Сянь замерла.

– Твоя оболочка, – сказал Се Линь. – Настоящая. То, в чём ты пришла в этот мир. А то, что стоит рядом… – он бросил на неё взгляд, – душа, что проснулась вне тела. Почему – я не знаю. Но ты – не просто странница. Ты – разлом между мирами. Или ключ к нему.

Мо Сянь смотрела на себя – ту, другую. И внезапно ощутила: боль в груди усилилась. В ушах зазвучал шёпот.

«Вернись… к нам…»

Се Линь тут же бросился вперёд, нарисовав защитный знак в воздухе. Свет разорвал тени.

– Назад! Не слушай их! Это остаточные голоса тех, кто был поглощён тобой. Или тем, чем ты была.

Мо Сянь закрыла глаза. Мир рассыпался, пол под ногами дрожал, и голос изнутри становился сильнее.

«Ты помнишь меня…»

Она выдохнула:

– Я… хочу вспомнить.

В тот же миг саркофаг содрогнулся, как будто невидимая сила пробила его древнюю броню. Трещины, похожие на серебристые нити, мгновенно расползлись по нефритовой поверхности, извиваясь, словно живые существа, жаждущие вырваться на свободу. Они стремительно расширялись, превращаясь в глубокие разломы, которые, казалось, разрывали сам воздух.

Первая трещина рассекла лицо спящей Мо Сянь, словно разделяя маску и плоть. Внутри не было крови – только густая, как сама ночь, тьма. Она начала сочиться по краям саркофага, медленно, но неумолимо, стекая вниз, как чернила, которыми кто-то небрежно макнул само небо. Тьма, казалось, впитывала в себя свет, поглощая всё вокруг, и в этом мраке можно было разглядеть лишь зловещий блеск её глаз.

Се Линь тут же метнул печать. Символы огня вспыхнули, охватывая круг, но тьма не отступила. Наоборот – она словно обрадовалась. Обвилась вокруг знаков, впитала их… и рассмеялась.

– Уходи! – крикнул он. – Мо Сянь, назад!

Но было поздно. Девушка стояла как вкопанная. Из её глаз капали слёзы, но не от страха. От узнавания.

«Я помню тебя…»

Голос больше не звучал в её разуме. Он вырывался наружу. Сквозь губы. Сквозь руки. Через дыхание. Её зрачки расширились, отражая не свет – бездну.

– Это… – Се Линь не договорил. Его ладонь уже покрывалась инеем. – Она… уже на грани.

То, что было заперто, теперь стремилось вырваться наружу. Саркофаг раскололся окончательно, и из трещины вырвался вихрь – чёрный, густой, наполненный голосами. Сотни голосов. Мужские и женские. Старческие и детские. Они звучали то стонуще, то шепчуще, то призывно. Вихрь кружился вокруг Мо Сянь, словно пытаясь опутать её, как ветви, как кандалы, как руки утопающих. Она сделала шаг вперёд, и её облик изменился.

Волосы потемнели, приобретая оттенок синего, как у чёрного ворона. Каждая прядь казалась живой, готовой к полету. Лицо стало более чётким, словно кто-то вырезал его из мрамора, оттачивая каждую линию. Глаза – бездонные, с нечеловеческим блеском, словно в них отражалась сама тьма. В них не было страха или сомнения, только холодная решимость и древняя сила. Мо Сянь открыла и заговорила.

– Ты держал меня здесь триста лет, Се Линь.

Голос был её и нет. Он эхом отражался от стен, вибрировал в костях.

– Ты считал, что запечатал зло. Но ты лишь отвернулся от правды.

Се Линь стоял в боевой стойке, ладонь тянулась к клинку за спиной.

– Кто ты в ней?

– Я? – усмехнулась она. – Я её гнев. Её память. Её клятва. Я то, что ты не решился спасти.

Мо Сянь пошатнулась. На миг её глаза снова стали прежними.

– Помогите… – прошептала она.

Печати, висящие на стенах, вспыхнули одна за другой, но вместо защиты – начали рваться. Словно кто-то раздирал саму ткань запрета.

Се Линь бросился вперёд. Меч вырвался из ножен с резким свистом. Сталь зазвенела, и клинок вонзился в пол у ног Мо Сянь, разорвав круг.

– Проснись! – крикнул он. – Ты не она! Не это существо! Вернись!

Тьма вокруг завибрировала. Словно её что-то удерживало. Мо Сянь стояла, сжав виски, тяжело дыша. С её плеч спадал туман. Но…

«Ты всегда будешь мной…» – прошептала тень внутри неё.

И она упала на колени. Замерла. Тишина. Долгая, вязкая. Се Линь стоял, опираясь на меч, запыхавшийся, в глазах – тревога.

– Мо Сянь?

Она медленно подняла голову. И впервые – испуганно посмотрела на него.

– Я… помню. Куски. Кровь. Огонь. Люди… кричали.

Он подошёл ближе, осторожно. Коснулся её руки. Теперь никакой тьмы. Только жар. И дрожь.

– Ты не одна. Что бы это ни было ты сильнее. Я сдержу остальное.

Она кивнула, словно не веря.

– Но… она всё равно вернётся, да?

– Да, – сказал он тихо. – Она часть тебя. Но ты – это ты.

Глава 4 – 第四章 · Цветы на крови

Верхний дворец Сяохань был спокоен. Тишина здесь не имела ничего общего с миром – скорее, это было напряжение, натянутое, как струна на луне, готовая оборваться от малейшего ветра.

Юй Чэнь стоял у стены, спиной к горящей лампе. Свет от неё не доходил до его лица. Лишь белые перья на воротнике рясы поблёскивали, будто снежинки, застывшие на чёрном шёлке.

– Она проснулась, – сказал он.

Перед ним склонился старик с седыми висками – хранитель хроник храма Байгуан. Он дрожал, но не от старости.

– Милорд… если вы это знали, почему позволили Се Линю войти?

– Потому что он – ключ, – тихо ответил Юй Чэнь, и губы его скривились. – Тот, кто сломал, должен быть тем, кто исправит. Таков был мой первый обет.

Он подошёл к алтарю. Там лежали три предмета: сломанная яшма, запечатанный клинок и пергамент с иссохшей кровью.

– Второй обет… – он коснулся яшмы. – Никогда не позволить ей вспомнить всё. Не в этом мире. Не в этой жизни.

Старик опустил голову:

– Но… она уже начала.

Юй Чэнь закрыл глаза. Долгое молчание.

– Тогда… останется третий.

Он поднял взгляд. И тот был… не человеческим.

– Если она пробудится до конца – я уничтожу её сам.

За окнами зашумел ветер. Не обычный – тяжёлый, будто несущий пепел. Где-то в горах заплакал струнный инструмент. Не человек играл – не дух. Что-то древнее, запертое между мирами, шептало сквозь музыку.

Юй Чэнь вышел на балкон. Глядя вниз, на окутанную облаками долину, он произнёс почти беззвучно:

– Прости, Мо Сянь. Ты не должна была вспоминать.

И небо над горами потемнело.

Мо Сянь сидела у костра, обхватив колени. На щеке пульсировал свежий след от ветки – не боль, но напоминание, что она жива.

Се Линь возился в стороне, перебирая целебные травы. Он не поднимал глаз – будто боялся, что взгляд её растопит то, что он упрятал за ледяными стенами десятки лет назад.

– Ты странный, – наконец заговорила она. – Говоришь, будто лекарь, но носишься, как изгнанный бессмертный.

Се Линь тихо усмехнулся.

– А ты не похожа на смертную.

– Это ты сейчас комплимент сделал?

– Нет, – ответил он, наконец взглянув. – Это – предупреждение.

Мо Сянь вздохнула, и взгляд её ушёл в танец пламени. Он отражался в зрачках, как будто в ней была память о чём-то… большем. Неясном. Далёком.

– Иногда я чувствую, будто жила прежде. Где-то, где всё было покрыто цветами и пеплом. Где смеялась я… и плакала не одна.

– Сон, – сказал Се Линь резко. – Просто сон.

– А если это воспоминание?

Он замер. Пальцы крепче сжали стебель травы, и тот хрустнул в ладони.

– Лучше бы не было, – прошептал он. – Есть вещи, которые не должны возвращаться.

Молчание затянулось, только ветер шевелил еловые кроны. Она не заметила, как по щеке скатилась слеза – не от боли. От чего-то, чего не могла назвать.

– Я не знаю, кто я, – прошептала Мо Сянь. – Но когда ты рядом… кажется, будто сердце вспоминает вместо меня.

Се Линь отвернулся, чтобы она не увидела, как глаза его дрожат. Он думал, что давно утопил это чувство. Что остался только холод. Но с каждым её словом лёд внутри трескался. И имя, забытое, как старый клинок в ножнах, начинало звучать у него в голове снова.

Мо Сянь.

Та, кого он не смог спасти. Та, которую убил – когда-то, в жизни, что теперь казалась сном. Небо над лесом потемнело. Далеко, в горах, раздался первый раскат грома. Се Линь встал.

– Уходим. Здесь нас найдут.

– Кто?

Он не ответил.

Глава 5 —第五章

След, что ведёт в бездну