Режиссёр смерти: Последний Дебют

– Изумительное место, – ответил Уик. – Люблю эту загадочную эстетику театров, особенно таких именитых. Не думал, что Большой театр Кайдерска настолько красивый.

– О, у нас все театры красивые! Если будет время, пройдитесь по нескольким местам; уверяю, вам понравится! Понравится… – Затейников рассмеялся и внезапно замолк. – О, кстати, господин Уик, вы ведь родом из Даменстока, верно?

– Да, а что?

– Ничего-ничего, просто интересно стало. Мы ведь совершенно с вами не знакомы, вот и интересуюсь… А с Сэмюелем Лонеро вы друзья или вас порекомендовали ему?

– Мы знакомы.

– О как. Тогда не сомневаюсь в его выборе и надеюсь на нашу с вами крепкую дружбу, хе-хе.

Стюарт вновь обвёл его пристальным взором, не понимая, как ему казалось, странного поведения этого чудаковатого человека, и отвлёкся на разговор с Табибом.

* * *

Первая репетиция прошла более чем удачно: солисты познакомились с другими солистами и объёмным ансамблем, музыканты передружились с Лонеро и Стюартом, а важные лица уже мыслили коллективным разумом. Драматург, по чьей пьесе ставился мюзикл, вместе с Затейниковым, художником-постановщиком, которым оказался Хайрон, хореографом и поэтом контролировали ход действий, сидя в зале или бродя по сцене с актёрами; фотограф снимала весь процесс на камеру, бегая, как собачка, то по сцене, то по зрительским рядам и ложам в поисках нужного ракурса и интересной композиции; доктор, чьей помощи особо не требовалось, сидел в первых рядах и наблюдал за всем.

Так продолжалось неделю.

Работа кипела каждый день с раннего утра до поздней ночи; все уставшие после изматывающих репетиций возвращались в гостиницу, где после ужина предавались крепким чарам сна.

Стюарт, возвращаясь в гостиницу, проводил некоторые вечера с Эллой и был чрезмерно счастлив. Она успокаивала его тревожную душу, одаривая желанной нежностью, постоянно гладила его по голове и целовала то в лобик, то в щёчку. Они узнавали всё больше и больше друг о друге, и всё крепче становилась эта невинная, настоящая любовь, кажущейся бесконечной и прочной.

Сэмюель же за неделю успел передружиться абсолютно со всеми, привязался к охранникам Цербетам и Ахероне, а также помог выучить своим подопечным почти все музыкальные партии. В общем, его знали и любили все, о нём говорили, как о лучике света в тёмном царстве и постоянно ласкали, как котёнка, кроме Илоны Штуарно, двадцативосьмилетнего очень активного фотографа и общественной язвы.

Это была низенькая девушка с шоколадной кожей, бело-чёрными волосами, собранными в длинный тёмный хвост, вздёрнутым носиком и одним вечно сощуренным правым глазом (глаза её, кстати, были очень красивого оранжевого цвета, как два мандарина). Одевалась она всегда в ярко-оранжевую одежду, а самым любимым её образом была ядрёно-рыжая рубашка с красным маленьким шарфиком на шее, медальончик с красной лампочкой, зелёные шаровары и чёрные ботинки на высокой платформе. И эта «мелкая зараза», как её мысленно звал Стюарт, постоянно обзывала Сэмюеля, локтем пинала его в бок и всячески смеялась над ним, зовя «глупым блондинчиком». Сэмюеля это, конечно, расстраивало, но обижаться или отвечать на пакости он не стал, хотя Стюарт с Петром уговаривали его прервать череду насмешек ответом.

Позже Сэмюель узнал у Ахероны немного информации про неё: оказалось, Илона попутно подрабатывала в скандально известных газетах «Некрополь» и «Белладонна», часто показывалась в местах преступлений, чем мешала полиции, и помогала журналистам. Она хоть и казалась вредной и глупой, на деле была очень остроумна, проворна и даже опасна, ибо могла без труда раздобыть информацию про каждого, кто был ей неприятен.

– Но не переживай, – успокаивала Сэмюеля Ахерона, поглаживая его по голове, – тебя она не тронет. Ты всем нравишься, и мы за тебя заступимся в случае чего.

– Спасибо, Ахерона… – кивнул он и улыбнулся.

Женщина смутилась и почему-то опечаленно опустила взгляд, а сидевший с ними на диване Сифон предался внезапным рыданиям, словно страшно горевал о ком-то. Композитору и регистраторше пришлось успокаивать сумасшедшего, который лез в объятия юноши и неустанно повторял: «Трагедия, трагедия!»

Стюарт, наблюдавший за этим с лестницы, вопросительно смотрел на сию картину и не мог понять, что происходит. Тревога в его душе при возгласах охранника лишь укреплялась, обвивая грудную клеть терновым венком. Поспешив вернуться в комнату, он заперся и с тяжёлым сердцем лёг в постель. Нет, здесь точно что-то не так! И при мысли об этом его слуха коснулись странное скрежетание за стенами и стук механизма. Прислушавшись, он более ничего не услышал и с беспокойством на сердце решил лечь спать.

«Утро вечера мудренее», – прошептал он в пустоту и закрыл глаза.

III

Досье

Кайдерск, 20 января, 1043 год

Время 23:00

Гостиница «ТарТар»: комната Стюарта Уика

Монотонно тикали часы над кроватью; противно и протяжно скрежетал их маленький механизм, жутко давя на нервы.

Стюарт, ворочаясь в постели, так и не сумел уснуть, потому включил настольную лампу и сел за стол, думая развлечь себя чтением романа, данного Эллой, однако ему на глаза попалась красная записная книжка с синим ляссе, что выглядывало из-под желтоватых страниц.

– А это идея… – сказал он вслух, взялся за ручку, поставил на первой странице нынешнюю дату и подписал: «Свита Добродея Затейникова».

«Добродей Затейников

Режиссёр

48 лет

Рост около 160 см

Постоянно странно улыбается. Кажется, словно он что-то задумал. Иногда внезапно начинает безумно хохотать. Взбаламошен и будто немного психоват. Когда что-то идёт не по его плану, вскакивает с места, будто собирается закричать, однако ещё держит себя в руках и с натянутой улыбкой указывает на ошибки.

Получил огромное наследство от покойного дяди и решил потратить всё на строительство этой гостиницы и новый мюзикл.

Ранее работал в Даменстонском театре им. Микаэля Гальгена.

По слухам после потери близкого друга поседел, собрал себе свиту, с которой никогда не расстаётся, и переехал в Кайдерск, где живёт и работает по сей день».

«Хайрон

Художник-постановщик, правая рука Затейникова

Около 30 лет

Рост около 180 см

Улыбчив, громогласен. Глаза хитрые, недобрые. Сильно щурится, отчего его глаза становятся ещё уже.

Раньше работал экскурсоводом в музее Большого театра Кайдерска. Познакомился с Затейниковым в баре, где с кем-то пьяный подрался, и с тех пор работает его главным подручным.

Не женат. Не любит детей и в целом предпочитает отношениям одиночество. Кажется, женщины и девушки абсолютно ему безразличны».

«Сифон Цербет, старший брат Ехида

Охранник гостиницы

Около 45 лет

Рост около 170 см

Настроение меняется по щелчку пальца. Из-за травмы головы стал психованным. Говорил что-то про старшего брата Аила и его смерти в несчастном случае.

Курит трубку.

Ранее работал на заводе, где и получил травму.