Потерянный Рай

Здесь, как и во многих европейских странах, царил культ демократии, в том числе и за столом, и каждый пил тот напиток, который ему нравился.

На столе кроме разнообразной еды, стояли бутылки из-под разных алкогольных напитков, а также минеральная вода, лимонад и другие газированные сладкие напитки.

– Ну друзья, надеюсь, вы поддержите меня и произнесете вместе со мной тост за наших вновь прибывших гостей, – поднимая рюмку с виски, предложил Лацио.

– Непременно, Лацио, – почти в один голос поддержали его все сидящие за столом.

За столом завязалась буйная дружеская беседа и сидящие за ним едва и с трудом общались друг с другом на нескольких языках, в основном на ломаном английском, с добавлением отдельных фраз на местном и русском языках.

Но главное, что беседующим друг с другом удавалось донести до собеседника свои мысли и свои размышления.

Вскоре женщины потушили свет и оставили стол под покровом зажжённых свечей, а сами удалились на кухню.

– Куда это они, Лацио? – поинтересовался Давид.

– Они знают свое дело, Давид, не беспокойся, – с улыбкой отметил хозяин компании.

Под напев поздравления с днем рождения они занесли в комнату роскошный торт с вонзенными в него небольшими зажжёнными юбилейными свечами. В середине его был водружен пластмассовый маркер с изображением цифры шестьдесят.

– О…, – протянул Давид, – Лацио, а мы и не знали дне твоего рождения, да еще и юбилее, почему ты нас об этом не предупредил, иначе кроме нашего вина и деликатесов мы бы еще что-нибудь бы придумали и прихватили с собой.

– А зачем? Довольно и того, с чем вы к нам пожаловали спасибо вам и за это, – с улыбкой произнес Лацио. – А вино у вас отменное. – ничего не скажешь, и чурчхелы[3 - Чурчхела – национальный грузинский продукт с орехами и мамалыгой из виноградного сока.] тоже. А вот сулгуни[4 - Сулгуни – один из сортов сыра в Грузии.] вкусный, конечно же, но у нас тоже очень много сотов сыра – пояснил Лацио, – кстати об их импорте в вашу страну я тоже хотел бы с вами поговорить, Давид, но об этом потом, сейчас это не к месту.

Застолье набирало обороты, и беседующие очень легко находили темы обсуждения друг с другом, и так же легко удавалось переходить с одной на другую, что нельзя было сказать о речи, которую они использовали при этом.

Понимали с полуслова, друг друга только местные и вновь появившиеся гости.

В разгар кутежа Эльзе удалось сбежать с кухни, и она опять дистанционно набросилась с лаем на Вано.

– Чего-то она не взлюбила меня Гретта, не знаю, чем я ей не приглянулся, – с улыбкой подметил Вано.

– Она так всегда с новыми людьми, – пояснила, улыбаясь в ответ, Гретта, – к тому же ревнует, наверное. Сейчас я ее отведу на кухню обратно и запру.

По возвращении Гретта присела поближе к Вано.

– Впервые вижу такую злючую таксу, – продолжил тему Вано.

– На то у нее есть и другие основания, – пояснила Гретта и приставила под столом свою ногу к ноге Вано.

Электрический ток моментально прошелся по всем частям тела Вано.

– Только не это, – мелькнула у него в голове мысль, – не это и не сейчас.

Однако он не спешил отрывать свою ногу в сторону. Словно пытаясь полностью и достоверно удосужиться в величине температуры ее тела.

– И что это за причина еще? – поинтересовался Вано.

– Я кастрировала ее и лишила ее возможности материнства, – пояснила Гретта.

– Какая жестокость с вашей стороны, Гретта, – возмутился Вано.

– Но на самом деле я сделала для нее доброе дело, потому что она от рождения у меня больная, и ей нельзя было иметь потомство, так как и оно было бы у нас больным, – допивала она коктейль из своего высокого бокала.

– Но все равно, можно ведь было дать ей хоть небольшой шанс, – отпарировал Вано, приостановив в глотке прохождение очередной порции спиртного.

Гретте чаще других женщин приходилось выходить на кухню по надобности застолья, и в это время Вано пытался поближе познакомиться с двумя остальными ее подругами.

Давид пытался говорить с сидевшими за столом мужчинами о бизнесе, а Вано постепенно уводила за собой его стихия ловеласа.

У него и так не было отбоя от женщин из-за своей мужской привлекательности у себя на родине, а теперь и здесь похоже было, подстерегала та же участь.

В долгом отсутствии, перерыве от семейной жизни и жизни в богатом женском обществе своей фирмы у себя на родине, где он слыл красавчиком и Дон-Жуаном среди намного младше его возраста женщин, вдруг словно еще один новый фронт открылся для него, в который он с большим удовольствием и радостью решил окунуться с головой.

– Гретта, вот Андора говорит еще, что помимо всего прочего ты еще испортила Эльзу тем, что балуешь ее слишком.

– Не Андора, а Альдона, – строго поправила Гретта, – сколько раз тебя можно поправлять, никак не запомнишь ее имя? И потом Андора, – это страна, а Альдона, – это ее имя, запомни пожалуйста.

– А как тебе удалось привыкнуть к жизни в нашей стране, Вано? – поинтересовалась Кэрол.

– А я ее видел, Кэрол? – По двенадцать часов в день приходится работать почти без перерыва, а когда прихожу домой, то валюсь на кровать сразу, как говорится, без задних ног.

– Да, но в воскресенье ведь,…

– А что воскресенье, одного дня мне все равно не хватает для полного восстановления, но … все равно …

– Устаешь, наверно очень сильно?

– А что делать? Жизнь вынуждает.

– Ты все равно выглядишь таким крепышом, что справишься, думаю? – улыбнулась Кэрол.

– Да, занятие в юности спортом очень выручает.

– Каким? – поинтересовалась Кэрол.

– Лацио, признаюсь тебе, что из всех твоих предложений меня интересуют на будущее бассейны, – пояснил Давид, хозяину компании в присутствии его друзей, которые слушали его с большим вниманием. – Но это на будущее, наверное, а пока нам нужно хоть как-то укрепиться у вас здесь. Вся семья моя здесь, кроме дочки и семьи моего сына, и сам понимаешь, нужно и нашим помощь посылать, и на выкуп долгов и квартиры собирать деньги.

– Мы всячески поможем тебе, Давид, – обещали в один голос Бобби и Билл, – главное, что мы тут все вместе и многое можем делать сообща.

– За наш союз и единство, друзья, – предложил очередной тост Лацио. – Бобби, – наш главный шеф Давид, а мы с Биллом его заместители, и у нас еще большая команда людей в нашем подчинении, так что все будет ок.

– Да, друзья, я вам очень благодарен во всем, но сейчас моя самая большая боль, это сын Вано, – указал Давид взглядом на своего сына, полностью погруженного уже в женское окружение.

– Чувствуется, что он в своей стихии, – подметил с улыбкой Бобби.

– Да, этого у него не занимать, – с улыбкой покачивая головой, согласился Давид, – боюсь, как бы они, женщины, не погубили бы его и его семью.

– Почему же? – поинтересовался Билли, – пусть радуется и гуляет, пока молодой.