Потерянный Рай

– А что мы, па, человеку нужен человек, а собаке собака, – пояснила дочь, – подумаешь, пусть он поживет вместе с Евой некоторое время, а потом мы их обоих на дачу отвезем.

– Там есть у нас уже Рекс, и хватит, есть кому сторожить. Он вот с Евой еще никак общий язык не найдет, а тут теперь еще и Адам.

А где он будет жить у нас, хорошо?

– Временно, в комнате Лии, – пояснила Натия, – а потом отправим его к нам на дачу. Ведь если мы его сейчас выставим на улицу, его плохие ребята убьют, – разве тебе не жалко его.

По телевизору в это время шел известный художественный фильм «Отец солдата», и к этому моменту семейной разборки показывали фрагмент, когда отец солдата, указывая в сторону стоящего маленького мальчика, обратился к командиру танкового экипажа – Вот немецкий мальчик, иди, стреляй в него.

– Что я, фашист, что ли, – прозвучало в ответ.

– А ты фашист, Бежан? – с удивлением спросила Лела.

– Ай, делайте что и как вам угодно, – махнул хозяин дома рукой, – все равно мне не жить с вами, – и удалился в свою комнату.

Позже, погружаясь во владения царства сна, Бежан, почувствовал со спины, прижавшееся к нему легкое женское тело.

Обняв плечи мужа правой рукой, она едва слышно шепнула ему на ухо.

– А теперь, мой любимый, самый главный сюрприз, венец всему, если хочешь, можем перебраться в комнату примирения?

В ответ послышалось слабое едва слышное поскуливание, очень похожее на собачье.

Так, будучи видящим себя собакой во сне, он отказывал своей подруге собачке в ее трепетном желании сакрального общения.

XI

Казалось, длинная трель телефонных гудков превратилась в долгую песнь неведанных и неизвестных до селе птиц диких лесов.

Причем, словно отличающиеся друг от друга звонки, проголодавшиеся и соскучившиеся по ответам своих собеседников, начали словно переговариваться уже между собой.

– Ну, где же вы до сих пор, – ворчал мысленно негодующий протест мужским голосом, – попередохли все разом, или что?

– Ало, третий слушает вас, – послышался наконец нежный голос молодой девушки, словно в последнюю предсмертную секунду, отказавшийся от смертельного приговора.

– Здравствуйте, беспокою вас, из подконтрольного вами объекта, наш офис открывается.

– Какие номера объектов.

– Тридцать три ноль тридцать и двенадцать ноль двенадцать.

– Ваше имя.

– Малхаз.

– Мирного дня желаю вам, Малхаз.

– И вам также, – послышался ответ.

Хм, хороши пожелания, с делом разнящиеся, – мелькнула мысль, – ничего не скажешь. Ну хорошо, будем собираться, ничего не поделаешь, обстоятельства иногда властвуют над нами.

Прихватив с собой отобранную связку ключей, мобильный телефон и проксим карту, для прохождения через турникеты верхнего и нижнего этажей, не выспавшийся сторож офиса нехотя отправился в свое первое утреннее рабочее путешествие.

Предстояло открыть офис с нижнего его входа и с верхних этажей.

– Привет, Тамаз, – поприветствовал голос своего коллегу по нижнему офису, приглашенному со специальной одной из охранных компаний города.

– Привет, Миша, что угрюмый с утра? – поинтересовался коллега, улыбаясь.

– Ты такие вопросы задаешь, что просто неудобно отвечать, – вспомнил коллега известные слова одного из известнейших актеров небезызвестногокинофильма. – Будто бы не знаешь, от чего собака, в жизни бывает кусачей.

– Как от чего, от жизни собачьей, конечно же.

– Нее, от малиновой, а не от собачьей.

– А когда это собаки любили малину? – удивился Тамаз, не сразу поняв шутку коллеги.

– То-то и оно.

– Сегодня какой у нас распорядок рабочего дня, Миша.

– Как всегда, по субботам укороченный день, поэтому офис открываю, хотя и без этого пришлось бы, так как показания водяного счетчика нужно взять и здесь, и наверху.

– Да уж, как говорится не было печали…

– Ну да, делать-то им, нашему начальству, больше нечего, нежели давать нам новые глупые поручения.

– Лучше бы немного зарплаты бы вам прибавили, а то…

– Ай, перестань, Тамаз, ради бога, не сыпь уже, как говорится, соль на рану. Лучше на свое начальство жалуйся по этому поводу, которое только и норовит словить вас хоть на каких-то прегрешениях, чтобы удержать с вас от зарплаты.

– Да, не говори, они, мало того что на каждого из нас троих, дежуривших здесь по шестьсот лари имеют, перечисляемых от вашей компании, так еще и с нас кровь сосут и постоянно теребят нас по рации и по ночам не ленятся, по несколько раз на машинах заезжают и проверяют нас.

– Лучше пусть прибавку к зарплате дают, чтобы на такси ездили, а то вон твой детский велосипед, как уже износился и постарел.

– Не говори, слушай, хорошо что хоть он мне в помощь сгодился в эти нелегкие карантинные дни и в условиях комендантского часа. Вот Григорию, например, генералу нашему – хорошо, так как живет неподалеку и пешком сюда добирается. А вот Малхазу тяжелее добираться с другого конца города, и потому мы перешли на двухсменный рабочий график. А что же еще остается делать?

– Да уж, такова жизнь, и все время под нее приходится подстраиваться. Хорошо Тамаз пошел я наверх обходить офис, включать освещение по коридорам и брать показания с верхнего счетчика траты воды.

– Ну, как говорится, с богом, – напутствовал коллега.

– С богом, встретимся еще не раз, эти двое суток вместе ведь дежурим.

– Ага, точно.

Один из новых больших пассажирских лифтов, турецкого производства грузоподъемностью в тысячу килограммов рассчитанный до тринадцати пассажиров, тоже казалось подвергся карантинным ограничениям, так как у входа на каждого этажа офиса висели объявления об ограничении количества пассажиров в масках не более четырех человек.

Но зато ездить на нем, по сравнению, со старыми, изношенными и амортизированными уже давно, советскими лифтами, было одно удовольствие.