За полчаса до конца детства

Я оборачиваюсь и вижу парня лет тринадцати. Сидящие рядом «старички» уже ввели новенького в курс дела, и он поспешил высказать своё мнение по поводу наших музыкальных экзерсисов[6 - Экзерси?с – от фр. exercice – «упражнение».].

– Именно, дорогой мой, учить и именно наизусть! – с довольной улыбкой отвечает ему Александра Викторовна.

– Я в школе уже достаточно научился, а сюда отдыхать приехал! – борзеет пацан.

– Лучший отдых – это смена деятельности! – парирует Федина мама.

– Я не хочу учить это!

– Дорогой мой, ты сюда приехал под мою ответственность. Чем мы здесь будем заниматься, решаю я. Вот организуешь свой лагерь – там будешь распоряжаться. А здесь мы будем делать то, что я запланировала.

Её невозмутимость, полная неприкрытость намерений, спокойная констатация факта своей власти над нами и вместе с тем исключительная доброжелательность абсолютно обескураживают новенького. Не знаю, как воспринимают её слова другие люди, но я считаю поведение Александры Викторовны в такой ситуации правильным: а как ещё окоротить ищущего популярности подростка?

– Но ведь это старьё! Это ещё наши родители в молодости слушали! – пытается спорщик мотивировать своё нежелание учить песню.

– Вот и прекрасно, познакомишься с хитами, под которые прошла молодость твоих папы и мамы! – Федина мама подхватывает этот довод и тут же выставляет его в положительном свете. – Приедешь домой и споёшь родителям песню их юности – представь себе, как они удивятся. Зато сразу будет, о чём поговорить!