Правила одиночества

Гара придвинулся к Таиру и заложил за спину руки.

Они встали в круг.

Таир демонстративно достал из заднего кармана нож и передал стоящему рядом парню. В ответ Ислам вытащил из пояса свою пресловутую плетку «татар» и отдал Виталику.

Таир усмехнулся, противники стали сближаться, но в самый последний момент друзья Таира стали между ними и развели их: «Хватит, уже все ясно, давайте мировую».

Таир заартачился, тогда один из его корешей что-то тихо сказал ему (можно было разобрать только слово «азербайджанец»), и он угомонился. Буркнул Исламу:

– Согласен?

Ислам пожал плечами и согласился.

Пожали друг другу руки, и разочарованный народ стал расходиться. На оплеванного Корнева старались не смотреть. Компания Ислама двинулась в ближайшую чайхану.

До прихода поезда было еще далеко, и чайханщик удивился внезапному наплыву народа. Виталик сказал:

– Все думали, что ты откажешься. Я тоже думал, а когда ты сказал – да, я чуть не заплакал.

Ислам дружески хлопнул его по плечу и спросил:

– Это ты ему наплел, что я самбист?

– Я, – признался Виталик, – это была психическая атака.

– Все-таки жалко, что не подрались, – процедил Гара, его бойцовский пыл еще не иссяк.

– Мастера дзюдо учат: «Лучший бой – это тот, который не состоялся», – заметил Виталик.

Гара хмыкнул, у него, видимо, на этот счет были другие соображения.

– У меня есть небольшое дельце, – сказал Ислам, – я вас оставлю, потом вернусь, если хотите.

– Да ладно уж, не возвращайся, – произнес Гара, – я тоже домой пойду, может, кому-нибудь по дороге морду удастся набить.

Тупик, в котором жила Лана, как и в прошлый раз, был затемнен, правда, в этом не было пользы. Мать ее уже вернулась, поэтому дорога в дом была закрыта. Оставалось надеяться, что девушка каким-то образом заметит его и выйдет, а как заметить, если на улице тьма египетская. Окна дома были ярко освещены, входная дверь открыта. Ислам стал столбом и принялся ждать. Конечно, можно было прикинуться одноклассником, крикнуть ее, спросить, что задали на завтра, но: во-первых, ему надо было раза три остаться в одном классе, чтобы учиться с ней, во-вторых, уже были каникулы. Ислам сконцентрировался и начал мысленно вызывать девушку. Через некоторое время появилась ее мать, вытрясла скатерть с крыльца и вернулась в дом. Еще через несколько минут вышла девушка – вот и верь после этого в диалектический материализм.

Она взглянула в его сторону. Ислам призывно поднял руку, но она вернулась в дом, видимо, не узнав его в темноте. Надо было подать голос, олух. Ислам подошел ближе к калитке, так, чтобы на него упал свет лампочки, горящей над крыльцом. Вновь появилась мать, и Исламу пришлось присесть за забором. Женщина возилась во дворе довольно долго, Ислам, согнувшись, убрался на безопасное расстояние. Наконец она вошла в дом. Прошло еще около получаса томительного ожидания, и наконец Лана вышла на крыльцо и решительно направилась к калитке. Ислам бросился к ней и схватил ее за руки.

– Я думала, ты не придешь, – сказала Лана, – я жду тебя весь день. Я думала, что ты меня бросил, что я тебе уже стала не нужна.

– Ты что, – горячо заговорил Ислам, – я только о тебе и думаю весь день.

– А почему ты раньше не пришел?

– Я на работе был.

– Вот черт, мне это и в голову не пришло, извелась прямо.

– Когда вы уезжаете?

– Завтра, в девять утра на автобусе до Баку, а там поездом.

– Можем погулять.

– Мать не отпустит.

– Придумай что-нибудь, – попросил Ислам.

Девушка покачала головой.

– Чемоданы собираем, мать без меня как без рук: то подай, это принеси.

Их разделяла калитка, и он не мог даже обнять девушку. Ислам взялся за щеколду, но Лана остановила его.

– Не заходи, она в любой момент может выйти. Убьет меня сразу.

Ислам прижал ее руку к лицу. Лана сказала:

– Там в конце улицы, с правой стороны, дровяные сараи. Иди туда, я попробую все-таки.

Она отняла руку и побежала к дому.

Ислам пошел в указанном направлении, нашел сараи, их было около десятка, но все двери были на замках, на амбарных, он даже подергал все, в надежде, что какая-нибудь откроется, – тщетно. Лана появилась довольно скоро и сразу же очутилась в его объятиях. Ислам впился в ее губы и почувствовал, как хмелеет от девичьего запаха.

– Я на пять минут, – оторвавшись от него, задыхаясь, сказала девушка, – мать разрешила к подруге сбегать, так что мне надо возвращаться.

– Ну еще минуту, – взмолился Ислам, – я люблю тебя.

– Я надеюсь, – тихо сказала девушка.

– А ты меня?

Лана прижалась к нему, обхватила его голову руками и жарко прошептала: «Да».

Еще один горячий поцелуй, и девушка вырвалась, отступила на шаг.

– Все, мне пора, может быть, я напишу тебе, главпочтамт до востребования, как твоя фамилия?

– Караев, – сказал Ислам.

– Прощай, Караев, в смысле до свидания. Она убежала.

Проводы в армию Гара устроил скромные, из приглашенных были только Ислам и дядя по отцовской линии, недавно вышедший из тюрьмы. Стол накрыли во дворе, в тени огромной груши, впрочем, солнце все равно КЛОНИЛОСЬ К закату. Ислам думал, что приготовят шашлык, но надежды не оправдались. На скатерти были голубцы из виноградных листьев, чыгыртма – жареная курица, залитая яйцами, плов, две запеченные курицы с начинкой из грецких орехов, много зелени и горячий хлеб, испеченный в тэндире, глиняной печи. Венчала все это зеленая бутылка «Московской». Дядя взялся за бутылку и недовольно заметил матери Гара:

– Могла бы в колодец ее опустить – она же теплая.

– А я откуда знаю, – огрызнулась мать, – я что, пила ее когда-нибудь. Давай пойду опущу.