Та, которую я люблю

– Скажи, неужели ты сам поддерживаешь эту идеальную чистоту?

– Нет, – пожал он плечами. – Не сам. Ну то есть могу и сам, но я лучше где-нибудь в другом месте пользу принесу. У меня есть чудесная женщина Тамара Николаевна, её муж работал на отца, но умер от инфаркта в позапрошлом году. Дети у неё взрослые, их пасти не надо, она хотела чем-то заниматься, я предложил ей работу. Ну то есть не то чтобы вот прямо пришёл и предложил, там была сложная цепочка через тётю Нину, она у нас по семейному хозяйству. Однако сложилось. Тамара Николаевна приходит раз в неделю, приводит тут всё в порядок и получает прибавку к пенсии. А у меня чисто. Всем хорошо. За продуктами я тоже сам ездить умею, и даже ходить, но проще бывает договориться с той же тётей Ниной, она организует, чтобы что-нибудь закинули.

– Кто это – тётя Нина?

– Младшая сестра отца. Она уже лет двадцать пять занимается организацией всей нашей жизни в плане хозяйства. У неё очень круто получается, все довольны. Фактически, она наш управляющий. Дом в Листвянке, три квартиры в городе. Уборка, закупка продуктов, при необходимости ремонт. В Листвянке ещё и сады-огороды, цветочки там всякие и огурцы с помидорами. Типа прикольно, когда свои. Она не одна, у неё штат сотрудников для всего этого дела, и домашнюю бухгалтерию тоже она ведёт и всё учитывает.

– Прямо современная версия фамильного имения.

– Ну да. Дед приобрёл маленький домик в Листвянке, потом уже в начале девяностых постепенно прикупил четыре соседних участка. А отец построил нынешний дом и сделал всё так, как есть. К слову, меня просили передать тебе приглашение в гости в Листвянку. Но я сказал, что сначала ко мне, а туда уже потом. Так что передаю, соображай.

– Что именно соображать? – рассмеялась она.

– Когда поедем, – пожал он плечами.

А сам тем временем укладывал на сковородку куски мяса, обваленные в чём-то, наверное, в приправе.

– Я подумаю, спасибо, – пробормотала она.

Большая комната была практически пуста. Диван, хороших размеров телевизор, ещё один маленький столик рядом, и всё. Ой, ещё одна дверь.

– А что за дверью? – спросила она.

– Кладовка, – он выложил все куски мяса на сковороду и достал из холодильника помидоры. – Посмотри, если хочешь.

В кладовке тоже было прибрано. Полки с ящиками и чем-то ещё, явная туристическая одежда-обувь, котелки, топоры, походные горелки, ещё какое-то снаряжение. Коробки с просто обувью, какая-то одежда в чехлах. Ящик с инструментами. Ну, у Вероники даже две кладовки, она знает, как это круто, когда в квартире есть кладовка. Только они обе барахлом под завязку забиты, не то что у него.

За второй дверью оказалась спальня. Почти всю комнату занимала кровать, возле неё была небольшая тумбочка. И ещё шкаф-купе с большим зеркалом в одной из створок. И всё.

Вероника вернулась в большую комнату, хотела сесть на диван, но заметила, что вся стена над ним увешана чем-то. Картинки в рамках, разного размера. Нет, фотографии. Десятка три. На фотографиях она легко опознала Вика, его брата и его отца. Ещё – Полину Николаевну. Эти люди встречались чаще других, и ещё девушки – пепельноволосая, рыжая и две темноволосых, сильно похожих на Полину Николаевну.

Некоторые фотографии были чёрно-белыми. Вероника с удивлением узнала молодых Валентина Фёдоровича и Полину Николаевну, оба были необыкновенно красивыми и смотрели друг на друга, не сводя глаз.

На самом верху, почти под потолком, в центре верхнего края композиции (а Вероника теперь не сомневалась, что это именно композиция), ещё на одном чёрно-белом фото совсем юный Валентин Фёдорович в костюме держал под руку стройную светловолосую девушку в свадебном платье. И по стилистике эта фотография очень напоминала свадебные фото родителей Вероники. Или даже раньше… Девушка с фото была необыкновенно похожа на Вика. Или – Вик на неё? Что-то странное есть в этом моменте.

– Вик… можно спросить?

– Что угодно, – с готовностью отозвался он.

Как будто специально дал ей время всё рассмотреть.

– Вот скажи, твой брат похож на вашего отца – лицом, ты похож на него глазами и комплекцией, а на кого ты похож всем остальным? На Полину Николаевну не похож никто из вас.

– Так и должно быть, – Вик выключил печку, сдвинул сковороду и подошёл к ней. – Мама Полинька родила Линни. А мы с Майком – сыновья мамы Наташи. Моя масть – от неё. Они познакомились с отцом, когда он только закончил учёбу и приехал сюда навестить семью, перед первой работой. Так-то он выпускник МГИМО и начинал на дипломатической службе, ему старший брат деда Фёдора Ивановича помог, Николай Иванович, крутой был человек, в Москве обосновался, жил и работал. Отец и мама Наташа познакомились в какой-то компании одноклассников, что ли, они были ровесниками. И довольно быстро поженились. Родился я, потом Майк. А потом у неё нашли онкологию. И ещё она ждала третьего ребёнка, девочку. В общем, их не спасли, обеих, никакие знакомства не помогли. Как отец не рехнулся – я не знаю, честно. Мне было четыре, Майку трёх ещё не исполнилось, мы оба и помним-то всё это скорее как рассказ из семейной истории, чем как что-то иное. Ну и потом дед задействовал все связи, плюс его брат тоже – и отца отправили в длительную командировку, в Италию. Не в одиночку, конечно, а в составе группы, что-то они там делали. И попали на очень пафосный приём – типа местные аристократы для разных дипломатов. И там отец встретил Полиньку. Представь, да – девочка-красавица, студентка, аристократка – и вдовец. Из Сибири. Как бы нереально от слова «совсем». Но у мамы Полиньки была, соответственно, её мама, бабушка Доната, а у той – сестра-близнец, бабушка Илария, я её всегда побаивался. Она так смотрела, что, казалось, видит всех насквозь. И вот та самая бабушка, говорят, сказала – это судьба, быть им вместе, а если не быть, то тоска-печаль и никакой жизни, и всё такое. И всё сложилось. Ну ты понимаешь, меня там не было, это уже из области семейных преданий. Отцу отдали Полиньку в жёны, или отца Полиньке, я уж и не знаю. Но никаких препятствий не было. Разве что дипломатическая работа у отца накрылась, и пришлось уехать в Иркутск. Но он и здесь не пропал. А Полинька поехала с отцом и стала нашей с Майком ещё одной мамой. А потом родила Линочку. Линни как раз вылитая Полинька, у них в родне так – все очень похожи друг на друга.

Вик замолчал, Вероника стояла, ошарашенная. Вот как, оказывается. Подошла ближе, молча обняла его.

– Ничего себе как у вас, – вздохнула. – У меня мама одна, а отец Катерины быть моим ещё одним отцом не стремился, ну да это не такая интересная история. И что, вы общаетесь с роднёй Полины Николаевны? Кстати, почему она Полина Николаевна?

– У неё есть титул, право на который она сохранила и после замужества. Но она даже у себя дома Полина Ледяная. Разве что фамилию немного коверкают на итальянский лад. Да, мы общаемся, и очень хорошо общаемся.

– А здесь кто? – Вероника показала на фото, где с братьями Ледяными в обнимку стояли две юных копии Полины Николаевны, одна с косой, вторая с распущенными буйными кудрями.

– Это Линни и Эла, – как будто это что-то объясняло. – Сестрёнки.

– Так сколько у тебя сестёр?

– Там тоже сложно. У Полиньки была двоюродная сестра, Розамунда, дочь той самой суровой бабушки Иларии. А у неё, в свою очередь, ещё две дочери – Нора и Эла. Так вот, тётя Розамунда с дядей Жеромом погибли в автокатастрофе, когда Эле, младшей, было шесть лет, она нашей Линни ровесница. И дальше их с Норой воспитывали отец с Полинькой, а ещё семья старшего брата дяди Жерома. Они французы, тоже дофига аристократы, у них дом в Париже и настоящий замок. Ну да у полинькиной родни тоже есть замок, только недалеко от Рима. В общем, Элка нам с Майком и Линни как ещё одна сестра. И двоюродная сестрёнка Элки Марго – тоже. Короче, у нас тот ещё Евросоюз, но мы хорошие, правда. Линни профессионально занимается музыкой. Эла – крутой аналитик, а ещё доктор философии. Марго – искусствовед.

– Скажи, – Вероника как-то не находила слов, всё это было как будто из другой реальности, – а твою вот прямо сестру, которая дочь Полины Николаевны, как на самом деле зовут?

– По паспорту она Лианна Валентиновна, – рассмеялся Вик. – На сцену выходит как Лианна Леджини. А для нас – Лина, Линн и Линочка. Ну, мы с детства друг друга так зовём – я Вик, брат Майк, она Линн. Жена Майка Алиса – она Лис, у них с Майком трое детей. У Лины тоже есть дочка, Аннушка, ей восемь лет, она сейчас в Листвянке, у деда на каникулах.

– Постой, я, кажется, что-то такое слышала. Фамилию. Но это было вроде про оперу? – Вероника и вправду слышала.

Но это же реально из другого мира.

– Ну да, всё верно, Линн поёт в Ла Скала, второй год солистка, меццо-сопрано. Приедет – познакомишься. Она классная.

Вероника села на диван и молча на него смотрела. Слова кончились.

– Знаешь, мне надо это всё уложить в голове, – сказала она.

– Укладывай. И будем ужинать, – он легонько поцеловал её в макушку и пошёл на кухню.

Ужин накрыли на балконе. Хитро поджаренное мясо, салат из помидоров и моцареллы, хлеб тонкими ломтиками, вино. И Вик сам притащил на стол все потребные приборы, и бокалы-стаканы, и даже салфетки. Ну то есть уборщица и тётя – да, но он и сам что-то может. Это было несколько удивительно, но – вот так.

Вид с семнадцатого этажа и вправду оказался весьма и весьма. Вероника любила вид на Ангару и другой берег со своего балкона, но тут ещё круче.

– За нас? – он разлил вино.

– За нас, – согласилась она.

Мясо оказалось сочным и прожаренным так, как ей нравилось.

– Всё очень здорово, это удивительно, что ты умеешь готовить, – улыбнулась Вероника.

– А ты думаешь, раз деньги есть, то и рук не надо? – усмехнулся он.

– Да я ничего особенного не думаю, – пожала она плечами. – У меня нет опыта близкого общения с настолько богатыми людьми.

– Думаю, все они разные и общих правил не так много, – улыбнулся он.

– А помидоры – неужели с огорода?

– Так рано же ещё. Полинька давно предлагает выращивать помидоры и что там ещё на задворках её римского дома, но отцу нужно, чтобы вот прямо здесь.

– А у неё есть римский дом?