Развод. Бывшая моего мужа

– Ты – чудо, – Андрей целует меня в лоб и садится за стол. Вешает свой пиджак на спинку стула.

Я наливаю нам всем кофе.

– Елизавета Александровна, садитесь с нами, – пытаюсь проявить дружелюбие.

Но свекровь лишь фыркает.

– Некогда мне кофе ваш распивать. Андрюша, сегодня я займусь твоими вещами. Хорошенько всё перестираю и переглажу.

– Мам, не нужно. Просто отдыхай.

– Очень даже нужно! У тебя есть хоть одна чистая рубашка?

– Полный шкаф.

– С трудом верится, что Лара стирает твои вещи.

– Лара не стирает, этим занимается химчистка, – Андрей с улыбкой уплетает омлет. – Ты же знаешь, мы много работаем.

– Ну, что ты много работаешь, я знаю…

Свекровь красноречиво замолкает, но продолжение её мысли отчётливо повисает в воздухе.

Это ещё один укол для меня, и я жду от Андрея защиты.

– Мам, не суетись, прошу. У нас всё так, как надо.

– У вас всё не как у людей. Давно пора указать женщине на её место.

Елизавета Александровна, резко развернувшись на пятках, выходит.

А я сижу, офигевше замерев с бутербродом, не донесённым до рта.

– Прости за это.

– Можно мне забрать своё разрешение обратно? Два дня – это ту мач. Я с катушек съеду с твоей мамой.

– Лар, слушай… – Андрей медленно помешивает ложкой кофе. – Может, она права?

Поднимаю на него серьёзный взгляд.

– Права в чём?

– Ну, ты правда много работаешь. Устаёшь.

– Я зарабатываю деньги.

– Верно. Но охота на мамонта – это задача мужчины, ведь так?

– А, то есть моя задача – подбирать в пещеру шторы и расставлять по подоконникам фикусы?

– Нет, но…

– Но?

– Может, это всё из-за накопленной усталости?

– Что – всё? Моё бесплодие, ты хотел сказать? Называй вещи своими именами, не стесняйся!

Теряя аппетит, отбрасываю так и не откусанный бутерброд обратно в тарелку.

– Не знаю, я просто… – Андрей устало растирает ладонями лицо. – Я просто предлагаю варианты.

– Почему же ты не предлагал эти варианты три, пять, семь лет назад, когда мы батрачили и почти жили в офисе? Тогда тебя вполне устраивало наше равноправие.

– Меня и сейчас устраивает.

– Не заметно.

– Я забочусь о тебе, – рычит он и раздражённо ведёт плечами. – Я хочу семью!

– А сейчас у нас что?

– Полноценную, Лар.

Резко выдыхая, соскакиваю со стула, как ошпаренная.

Отлично!

Кто ещё хочет назвать меня с утра неполноценной? Становись в очередь!

Глубоко дышу, оперевшись бёдрами о кухонный гарнитур. Мой невидящий взгляд буравит стену.

Это оплеуха от любимого человека. И ощущается она так болезненно, что сердце превращается в кровавые ошмётки.

В глазах становится горячо и влажно. Я смыкаю веки, запрещая себе плакать.

– Сладкая, – тёплые ладони обвивают мою талию. Тихий, но настойчивый шёпот разбегается по коже, заставляя тонкие волоски на моей шее вставать дыбом. – Прости. Я дурак. Не знаю, зачем это ляпнул. Это и моя больная тема тоже.

– Но не ты ловишь осуждающие взгляды каждый раз, когда разговор заходит об этом.

– Знаю. Виноват. Ну хочешь, врежь мне как следует, – он разворачивает меня лицом к себе, берёт за запястье, поднося мою ладонь к своей щеке. – Давай. Чтоб знал. Чтоб думал головой своей дырявой. Врежь.

Он показательно пытается ударить себя моей рукой, но я напрягаюсь, не позволяя.

Поджимаю губы, ласково ведя по гладко выбритому подбородку кончиками пальцев.

Наши прямые взгляды встречаются.