Моё искупление

– Отец! Не смей бить мою мать! – злой и требовательный голос брата заставляет Эль Бекри остановиться.

– Брат… Ты здесь…

– Не могу поверить. Эта дрянь ещё что-то в силах говорить своим грязным языком, – цедит мужчина сквозь сжатые челюсти. После этого сильный удар ногой в живот заставляет меня согнуться и поджать ноги.

– Эти шлюхи опозорили мой род! И ты просишь, чтобы я сидел и ничего не делал? – кричит во весь голос.

– Наш род опозорен лишь из-за одного человека, – спокойными шагами Керем подходит ко мне. Я не в силах даже взглянуть ему в лицо, вижу лишь его ноги. Слёзы высохли, оставляя за собой следы потёкшей туши.

– Вы оба стали моим большим провалом! – отец перебивает слова брата.

– Я боролся за своё право. А она, мало того что легла под мужчину, ещё и согласилась выйти замуж за моего заклятого врага, – грубые пальцы касаются моего лица. Мужчина начинает сдавливать мою челюсть.

– Завтра утром, чтобы её не было у меня дома! Реши эту проблему, – бросает последние слова и уходит разгневанный. Слова отца не стали для меня новостью. Я понимала, что он скажет о моей смерти, но ожидание было слишком долгим.

– Я всё решу, – произносит брат и продолжает смотреть мне прямо в лицо. – Ты не представляешь, насколько мне противно смотреть сейчас на тебя, – каждое его слово подобно ножу, который оставляет раны.

– Сынок, не нужно сейчас её обвинять в том, что уже не вернуть, – перебивает его женщина, которая является нашей матерью. Она, собрав все силы в кулак, встаёт с холодной земли и подходит ко мне.

– Не нужно её защищать. Твоя продажная дочь заставила сейчас самого Амрани смеяться над нашей семьёй, – после произнесённых слов, он бьёт меня со всей силы по лицу. Во рту чувствуется привкус крови.

– Керем! – повышает голос мама, а он тем же отвечает ей. Ему плевать на всех. Керема сейчас волнует лишь вражда между Армани и ним. А я не понимаю, почему именно я стала этим мячом для битья между мужчинами.

– Она завтра получит своё наказание! Ты отправишься на самое дно ада. Готовься попрощаться с жизнью, сестрёнка, – последний удар, нанесённый ним, даже не оставляет мне шанса что-то ответить.

Меня начинает знобить от холода. Хочется укрыться в безопасное место, где не будет больше никакого насилия. Крики о том, насколько я никчёмная и грязная, начинают стихать. Постепенно перед глазами всплывает фигура Амрани. Вначале я не могу поверить в то, что сам виновник стоит перед глазами. Его фигура исчезает также быстро, как появляется перед моим взором.

Очередная иллюзия о том, что мой любимый человек сможет прийти и спасти меня. Правда слишком ядовитая. Улыбка касается уголков моих губ. В воздухе повисла тишина. А мой разум полностью покинул меня. Я даже не успеваю понять, как мои глаза закрываются, и я полностью проваливаюсь в сплошную темноту. Где очень холодно и мерзко.

24 часа спустя после случившегося

Желание умереть может полностью овладеть твоим сердцем. После того как человек оказывается в сырой земле, ему предстоит отвечать перед всевышним. Больше никто не имеет права спрашивать с тебя за твои ошибки и грехи, которые были совершены на земле. Не будет насилия. Морального уничтожения. Обвинений в том, что твоя жизнь не имеет никакой ценности, ведь ты решила лишиться святой девственности. И теперь родной человек превратился в палача. Готов лишить тебя жизни, лишь бы никто не смог упрекнуть его в твоём позоре.

Тошно от мысли, что я стала товаром, который был использован для достижения цели. А затем превратилась в кусок мяса для шакалов, которые посчитали, что имею право наказывать меня за грехи. И в конце всей этой грустной истории твой любимый человек торгуется с твоим родным отцом о выкупе. Словно ты просто товар. Ничтожество, не имеющее права голоса. Пустое место.

Признаться честно, я была готова к своей смерти. Приняла это как данность в тот вечер, когда вынесли вердикт. Другого и не стоило ожидать. Никому не нужен испорченный товар. Все девушки, живущие в этой стране, просто вещи. И я была этой красивой вещью. Но что поделать, если снаружи бриллиант имел сияние, а в глубине оказался простым агатом, у которого нет огранки.

Больно ли мне от мысли, что вокруг меня одни предатели? Да.

Хотелось ли мне умереть, лишь бы не видеть всего этого? Однозначно да.

Я была бы безумно счастлива, если мне позволили покинуть этот мир. Не находиться в этом чёртовом доме, где мне невыносимо существовать.

Здесь один мой вздох, как тюремная проволока, которая с каждой секундой всё сильнее впивается в шею, не давая возможности выдохнуть. А эта комната, куда Амрани привёз и бросил меня, стала моей тюрьмой. Местом, откуда я даже не могу выйти. Сделать маленький шаг. Одно движение и выстрел прямо в голову. Амрани сам обещал, что станет моим палачом, если посмею выйти отсюда.

Моё тело изнывает от ударов, которые ещё не забыты. Я чётко помню каждый грёбаный удар. Как и с какой силой, он наносился. Сколько раз человек, который был моим отцом, наносил их и при этом не чувствовал жалости. Наоборот, это его веселило. Он наслаждался тем, что делал со мной. Ему нравится быть во главе всего. Будь это обеденный стол, за которым ты не имеешь права даже слово сказать. Или же твоя жизнь, которая должна быть прожита по его правилам. А если посмеешь их нарушить, тебя ждёт только смерть.

Во рту ещё чувствуется металлический привкус железа. Помимо разбитой губы, я от боли прикусила себе внутреннюю сторону щеки.

Жгучая неприятная боль не даёт покоя. Я просто лежу на полу и ненавижу себя за то, что стала такой слабой и никчёмной девушкой. В этой ситуации я полностью похожа на свою мать. Она также беззащитна перед ним. Не имея возможности даже постоять за себя. От этих мыслей на меня накатывает новая волна отчаяния и ненависти к самой себе.

Слёзы душат меня настолько сильно, что нет сил их сдерживать. Каждая слезинка, что катилась с моих глаз, свидетельствует о том, насколько изранена моя душа. Ожидала ли я другого поступка от Малика, когда он узнал о том, что я спала с Саидом? В недрах своего разума я знала, что он захочет меня уничтожить. Растоптать. Превратить в пыль под своими ногами, лишь бы я пожалела о словах, которые были сказаны в его комнате в ту ночь.

Вначале мне было плевать на его чувства. Я просто решила сказать то, что посчитала нужным. Причинить ему боль. Показать, насколько мне было плевать на его персону. Доказать, что он не имеет на меня никакого влияния. Отомстить за то, что бросил меня после того, как взял на пляже. Посмеялся над тем, что мой урод папаша поднял на меня руку. Сравнил меня со шлюхой, которая отдалась ему при первой же возможности.

Я хотела видеть боль в его глазах. Как его сердце разбивается от моих слов. Ведь именно тогда моё сердце снова разбилось. В него словно вонзили кинжал, а затем стали медленно надавливать на рану, при этом говоря:

– Смотри, как я ломаю тебе кости, а ты, поганая сучка, каждый раз отдаёшься мне.

– Твою мать! – оглушительный рёв раздаётся по всей комнате. От этого я сама не понимаю, как сворачиваюсь в калачик.

– Не смей повышать на меня свой гнилой голос, – цежу сквозь зубы при этом, подогнув под себя ноги, я обвиваю руками свои колени.

– Я тебе сказал, чтобы ты сняла с себя это чёртово платье и приняла душ! – Малик спокойным шагом подходит ко мне, но не настолько близко. Он старается держать дистанцию. Я чувствую его осуждающий и в то же время обжигающий взгляд на своём теле.

Единственное моё желание, чтобы он ушёл. Покинул эту комнату и больше никогда не смел заходить сюда. Не смотрел в мою сторону. И не думал даже касаться. Я чувствую к нему полное отвращение. Ненависть, которая уже безвозвратно пленила моё разбитое на осколки сердце.

– Мне ничего от тебя не нужно. Будь любезен исчезни так, словно мы и не были знакомы, – поворачиваюсь к нему лицом. Смотрю в чёрные глаза. В них читается лишь ярость.

– У меня нет никакого желания возиться с тобой. Ты либо сама пойдёшь и сделаешь всё, о чём я просил, либо я лично отведу тебя туда. И поверь, сладко после этого не будет, – последние слова слетают из его уст, как предупреждение о том, что Малик может пойти на любой шаг, лишь бы достичь цели.

Меня это ни капельки не пугает. Я действительно хотела посмотреть, насколько низко может пасть человек. Какие извращённые мысли находятся в его грязном воображении.

– Господин Малик Ахмед Амрани, я не просила вас беспокоиться о том, в каком я нахожусь состоянии, – ухватившись за край кровати, мне удаётся не с первого раза, но всё-таки встать на ноги.

– Кара, не нужно выводить меня из равновесия, – тембр голоса повышается на несколько нот.

Его до бешенства злит, что я не подчиняюсь его приказам. А меня отчасти удовлетворяет его злость. Мне нравится то, как он старается не задушить меня собственными руками, хоть они сжаты в кулак.

– Скажи, не очень приятно видеть, да? Все эти синяки. Раны, что оставлены на моём лице, – делаю шаг к нему. Он не перестаёт смотреть на меня.

– Моей вины нет в этом фарсе. Ты сама виновата в том, что совершила, – его слова заставляют меня смеяться в голос. Мой смех всего лишь последствия истерики.

– Правда? – через смех спрашиваю его.

– Правда!

– То есть рана на моей ключице, – спускаю край платья, открывая ему доступ к месту, где отчётливо видны удары. Слёзы начинают снова душить меня с большей силой, но я пытаюсь не показывать этому ублюдку, насколько сейчас мне плохо. – Раны на ногах, которые были нанесены оттого, что мой отец тащил меня, как шлейф платья по камням. Или же раны на спине, которые сейчас прячутся под одеждой! Ты хочешь сказать, что твой поступок был правильным решением? – кричу во весь голос. От злости и бессилия начинаю рвать платье на себе. Оголяю своё тело перед человеком, что был моим сердцем, а сейчас стал палачом.

– Да, твою мать! Я не считаю себя виноватым в том, что ты, как последняя потаскушка, решила раздвинуть ноги перед человеком, которого я ненавижу всем сердцем. Так же как и сейчас ненавижу само твоё существование, – мужчина подлетает ко мне и хватает за руку. Сжимает со всей силы, а затем просто разрывает моё платье на клочья, оставляя меня полностью голой посреди комнаты.

– Ненавижу тебя. Твоё появление в моей жизни и тот факт, что когда-то могла носить ребёнка от такого грязного животного – убивают, – не прерывая зрительного контакта, сама не понимаю, как следующие слова звучат для нас обоих, словно нож, что ранит наши сердца.

– Заткнись, тварь, – мужчина хватает меня за волосы и со всей силы тянет вниз. От боли чувствую, как моё сердце начинает биться учащённо.

– Что, больно слышать правду? А, что если твоя первая жёнушка так же решила избавиться от ребёнка, лишь бы он не увидел, каким его отец может быть дьяволом, – после сказанных слов, начинаю смеяться в голос. Не обращаю внимания на то, как меняется взгляд Амрани.

– Ты сдохнешь. Грязная сука, – со всей силы бросает меня на пол. От удара об мраморный пол чувствую, как по всему телу разносится очередная порция боли.