Последние бои на Дальнем Востоке

не показан совсем, надо полагать, что камцы включены в число уфимцев; во всяком случае, в это время камцев было очень немного – они представляли собою батальон под командой капитана Васильева.

Во главе Белой армии в Приморье стояли молодые генералы. Вышедшие на Великую войну в обер-офицерских чинах, они остались совершенно не известными широким массам в течение ее. В Гражданскую войну они выдвинулись, но и здесь ни один из них не занимал столь видного положения, чтобы стать авторитетом для всей Дальневосточной армии. Генералы Молчанов и Смолин командовали на Уральском фронте дивизиями, генерал Бородин был в то время командиром полка, а генералы Савельев и Глебов только в дни крушения Белой армии в Забайкалье (1920 г.) были произведены в генералы. Один генерал Вержбицкий имел за собою командование более крупными силами, именно во время весеннего наступления 1919 года он командовал Южной группой Сибирской армии, действуя в направлении Сарапуль – Казань.

Претендентами на высшие посты являлись – генералы Лебедев

(бывший при адмирале Колчаке наштаверхом до весенней катастрофы на фронте), Лохвицкий

(бывший командармом 1-й осенью 1919 года), Бангерский

(комкор 2-го Уфимского), но и они также не обладали достаточным весом и достаточной объективностью, дабы смирить враждующие группировки.

В прошлом Белой армии было слишком много вольных и невольных перемен в высшем командовании (Гришин-Алмазов

, Иванов-Ринов

, Болдырев, Лебедев, Гайда

, Дитерихс, Сахаров

, Каппель

, Войцеховский

, Лохвицкий, Вержбицкий), чтобы оно способствовало укреплению авторитета командующего просто даже как понятия. Все казалось и считалось легко сменимым и заменимым. В обстановке русской революции и гражданской войны создался тип «атаманов» – неограниченных и не ответственных ни перед кем маленьких владык. Болезнь эта к 1921 году окончательно поразила организм Дальневосточной Белой армии, и самые ярые противники «атаманов» превратились фактически в «атаманов». Соревнование начальников приняло в это время совершенно недопустимые формы и вело к постоянному несогласию. Особенно были черны дни Раздолинского сидения. Обливая грязью своих противников, самые старшие начальники упускали из виду то, что этим самым они сами погружались в грязь. В свои дрязги они стали втягивать офицеров и даже солдат.

Значительная ценность каждого бойца, как результат малочисленности частей, неудачи, частые перемены в командовании, отсутствие самого необходимого из пищи и одежды вырывали почву из-под ног начальника и заставляли его подчас смотреть на некоторые провинности подчиненного сквозь пальцы. Результат не заставил себя долго ждать – воинские чины стали распускаться.

Бессистемные производства и награждения орденами, наличие отдельных самозванцев как результат массовой затери послужных списков вели к тому, что каждого командира, офицера и солдата ценили его начальники, равные и подчиненные постольку, поскольку он был ценен сам по себе, а не по тому чину или званию, которое он носил.

Разделение на «каппелевцев» и «семеновцев», приведшее очень скоро к полному расколу, явилось скорее результатом соревнования начальников, чем антагонизма масс. Действительно, несмотря на ряд эксцессов, падающих на время наибольшего затемнения мозгов, отношение общей массы офицерства и солдат, как каппелевцев к семеновцам, так и семеновцев к каппелевцам, было вполне терпимо.

Все действия начальства, с легкой руки самих командиров, подвергались нещадной критике. Младший офицер в ответ на приказание мог получить молчок, в худшем случае – грубость. Положение обер-офицеров было неважно. Отчасти это объясняется тем, что многие офицеры, получив чины за боевые отличия, панибратствовали со своими друзьями-солдатами. Наличие офицерских рот почти в каждом полку способствовало подобному «равноправному» отношению. С другой стороны, видя, что офицер делает все то же, что и солдат, то же ест, так же спит, все это укрепляло доверие солдат к офицерству, не давало им повода видеть в нем барина, впрочем, многие офицеры барами никогда и не были. Вера друг в друга была полная. В своих солдатах все офицеры были твердо уверены. Боевые приказания исполнялись всегда быстро и беспрекословно. Браня подчас свое начальство, солдат все же верил ему и шел за ним.

При наличии не зависящих друг от друга двух командований вполне естественно существование двух главных интендантств в Белой армии. Одно из них находилось в Гродекове и снабжало части Гродековской группы войск, другое (армейское) после переворота обосновалось во Владивостоке и стало ведать снабжением правительственных войск (генерал-майор Бырдин

). Такое положение существовало до тех пор, пока у атамана Семенова имелись средства для прокормления своих частей. Позднее, вследствие острого недостатка продуктов питания, многие гродековские части, оставаясь в оперативном подчинении штаба главнокомандующего, устраивались на довольствие к Приамурскому правительству и получали продукты от каппелевского интендантства. Долго продолжаться такое положение, конечно, не могло, и к осени все гродековские части оказались не только на довольствии у правительства, но и на службе у него.

Питание частей, находившихся на довольствии у правительства, до Хабаровского похода было достаточным. Части получали 2

/

фунта хлеба (половина белого, половина черного), в обед – суп, вечером – каша, но различная мелочь интендантством недодавалась, и средств на приобретение оной не отпускалось. Гродековские части, не перешедшие на довольствие к правительству, летом 1921 года голодали форменным образом, и местное население из сострадания прикармливало голодных солдат и офицеров. Из гродековского интендантства эти части получали только рис и отвратительной выпечки черный с отрубями хлеб. Конский состав гродековских частей довольствовался исключительно подножным кормом и к осени 1921 года пришел в полную негодность. Особенно ужасный вид имели кони Забайкальской казачьей дивизии.

Армия, потерявшая значительную часть своего имущества в эшелонах, брошенных при отходе к ст. Маньчжурия, распродала и размотала другую часть его по линии КВЖД. В Приморье в марте и апреле 1921 года гродековские части получили дрелевое, желтое обмундирование и сапоги. Ожидались шитье и выдача шинелей. Каппелевские части в это время ничего и ни от кого не получали. После майского переворота положение изменилось. В руках каппелевского интендантства оказались некоторые интендантские склады в городах Владивостоке и Никольске, бывшие доселе в распоряжении красных. Части, находившиеся в подчинении каппелевского командования, получили белье, тонкий зеленый шевиот и шинельное сукно. Частям, поступавшим на довольствие к правительству позднее, но не вошедшим в подчинение каппелевского командования, двери интендантских складов открывались не так уж широко. 1-я стрелковая бригада

и Оренбургская казачья бригада

получили синий демсин, а шевиот им выдан не был. Между прочим, 1-я стрелковая бригада шевиота не получила даже летом 1922 года, хотя на складах шевиот имелся. Наиболее обделенными оказались части Забайкальской казачьей дивизии

и «гродековцы» (позднее 3-я Пластунская бригада

). Эти части не получили ни шевиота, ни демсина под предлогом того, что весною им было выдано атаманом Семеновым дрелевое обмундирование. Шинельного сукна они не получили уже без всяких предлогов.

Жалованьем части Гродековской группы войск были удовлетворены по март или апрель 1921 года (установить точно не представляется возможным) золотом согласно ставок 1920 года. Оклады были мизерны, так, рядовой стрелок получал рублей 15, офицер-боец – 26 рублей, младший офицер – 28, командир отдельной части – около 40. Из-за отсутствия денежных сумм в дальнейшем части Гродековской группы войск жалованья больше не получали, каппелевские части по этой причине жалованья после отхода из Забайкалья совсем не получали. После переворота Временное Приамурское правительство утвердило оклады жалованья чинам войск (приблизительно такие же, как были в Забайкалье). После этого части стали заготовлять требовательные ведомости и посылать их во Владивосток, но так как наличность в казначействе была все время весьма малой, то ассигновки гасились мелкими частями, а посему и чины в частях получали жалованье по частям.

Мероприятия белых властей

С подчинением всех частей, входивших ранее в состав Дальневосточной армии, Временному Приамурскому правительству «армейский» вопрос еще не был разрешен: части подчинялись правительству, но не каппелевскому командованию. Забайкальская каз. дивизия, Гродековская группа войск (генерал-лейтенант Глебов), 1-я стрелковая бригада (подполковник Глудкин) еще не признали генерал-лейтенанта Вержбицкого своим начальником. Не вполне определенно было также отношение к штабу Дальневосточной армии и Оренбургской каз. бригады. Понятно, что вопрос полного и безоговорочного объединения всех частей под одним и тем же командованием был насущен. Им занимались и его обсуждали в правительстве, нарсобе, прессе и в воинских частях. К октябрю месяцу дело сводилось к тому, будут ли объединять армию каппелевские военачальники во главе с генерал-лейтенантом Вержбицким или же армию возглавит «Особое Военное Совещание», состоящее из представителей обеих группировок и гражданских лиц. Сторонниками последнего были «семеновцы». 10 октября вопрос был решен: приказом правительства командующий Дальневосточной (Белой) армией генерал-лейтенант Вержбицкий был назначен управляющим военно-морским ведомством и командующим войсками Временного Приамурского правительства. Итак, во главе армии стали «каппелевцы». Верхи «семеновцев» пытались было не признать данного приказа, но из этого ничего не вышло; «семеновские» массы к этому назначению генерал-лейтенанта Вержбицкого отнеслись довольно равнодушно и только по привычке к вечному порицанию действий верхов, недовольству и распущенности офицеры и солдаты некоторое время поносили правительство и командование.

Вновь назначенному командующему предстояло много поработать. В первую голову должно было покончить с самовольством. О самоуправстве говорить не приходится, ибо случаев его проявления чинами белых войск, несмотря на полную безнаказанность, почти что не было. Самовольство же, главным образом, проявлялось в самовольных отлучках для провоза контрабанды со ст. Пограничная, самовольных переходах из части в часть, оставлении совсем рядов войск.

Разъезды по железным дорогам были остановлены следующим образом: впредь действительными считались только литера, выдаваемые штабами корпусов за соответствующими печатями. Эти литера выдавались в части в весьма малом по числу листов и строго ограниченном количестве. Принятые до сих пор экстренные отзывы, выдаваемые каждой частью, были отменены, ибо весь порядок экстренных отзывов вел к массе злоупотреблений. Вот тому причины: частей было много, печати не соответствовали теперешнему наименованию частей, к тому же много печатей погибших и распавшихся частей было на руках у лиц, ставших «вольными», железнодорожное начальство разобраться во всем этом никак не могло при всем своем желании.

Выходы и переходы из частей были ликвидированы приказом командующего о предоставлении всем чинам права вырешить вопрос своего дальнейшего пребывания в рядах войск или выхода со службы до первого числа ближайшего месяца, то есть до 1 ноября. Чины, решившиеся остаться в рядах войск, после указанного числа прикреплялись к службе на шесть месяцев, то есть до 1 мая, когда им предоставлялась новая возможность выбора между службой и выходом на сторону. Таким образом, служба становилась «добровольческой» с шестимесячным контрактом. Лица, вновь поступающие на военную службу, принимались в любое время. Срок их шестимесячной службы считался со дня подписания контракта. Приказ этот был встречен в частях равнодушно, и число воспользовавшихся правом выхода до 1 ноября было совсем невелико – единицы. Новым приказом командующего от 11 ноября за № 47 дальнейшие увольнения из армии были воспрещены до 1 мая следующего 1922 года.

В целях упорядочения армейской организации было решено все воинские части свести в три корпуса. Как видно из вышеизложенного, 2-й и 3-й стрелковые корпуса существовали, 1-й же распался по оставлении белыми Забайкалья. Части этого корпуса, пройдя в Приморье, вошли в состав Гродековской группы. Сохранение последней не входило, конечно, в планы каппелевского командования, а потому, воссоздавая 1-й корпус, каппелевское командование не могло согласиться на то, чтобы комкором 1-го стал генерал-лейтенант Глебов. В состав 1-го корпуса должны были войти исключительно казачьи части, и сам корпус получил официальное наименование 1-го Сводно-Казачьего. На пост командира корпуса было два кандидата: генералы Сабеев

и Бородин. Первый из них – начальник Забайкальской казачьей дивизии, заслуженный офицер, чрезвычайно порядочный, серьезно относившийся к делу, строгий к самому себе, прослуживший в офицерских чинах около 30–35 лет. Второй – командир Оренбургской казачьей бригады, был значительно моложе первого, но так как его лояльность каппелевскому командованию казалась более верной и надежной, то генерал-майор Бородин и был назначен комкором 1-го Сводно-казачьего. На бумаге дело было сделано, но на деле оказалось, что в подчинении у нового комкора находятся его собственная бригада и два малочисленных полчка (сибирские казаки под командой генерал-майора Блохина

и енисейские – генерал-майора Потанина

). Главная масса, Забказдивизия, долгое время еще игнорировала командование Сводно-казачьего корпуса. В корпус не вошли енисейские и сибирские казаки семеновской ориентации. До поры до времени они остались в составе Гродековской группы войск (генерал-лейтенант Глебов).

2-й Сибирский стрелковый корпус, именовавшийся летом 1921 года дивизией, был теперь вновь переименован в корпус, но, ввиду незначительной численности чинов этого корпуса, части, доселе входившие в состав его, были сведены в бригаду, наименованную Сибирской и в дальнейшем получившую № 2. 1-й бригадой этого корпуса должна была сделаться 1-я отдельная стрелковая бригада, так называемая Глудкинская. Входить в состав 2-го корпуса бригада не желала. Арест командиров положения не изменил: бригада отказалась без них выступить на Яковлевку. В конце концов бригада была временно придана к 3-му стрелковому корпусу при движении его на север. Надо полагать, что включение остатков Гродековской группы в виде

3-й бригады в состав 2-го корпуса было задолго предрешено до того времени, когда оно осуществилось (в середине ноября 1921 года, после ареста генерал-лейтенанта Глебова).

Таким образом, к началу Хабаровского похода военные силы Временного Приамурского правительства были разделены на три корпуса, причем 1-й Сводно-казачий корпус состоял из одной дивизии, одной бригады и двух отдельных полков, 2-й Сибирский стрелковый корпус должен был состоять из трех бригад, одного кавалерийского полка и одного артиллерийского дивизиона, 3-й стрелковый корпус состоял из трех бригад и одного артиллерийского дивизиона. Из вспомогательных войск следует отметить Отдельную Железнодорожную бригаду

(полковник Ростовцев). Не должно забывать, что по числу не только бойцов, но и даже чинов все вышеперечисленные части не соответствовали понятиям о силе частей в старой Русской армии.

Яркую картину положения вещей рисует нижеследующий приказ: «Приказ по военно-морскому ведомству № 41/а 6-го ноября 1921 года.

Кр. Владивосток. Из ведомости о числе довольствующихся в Войсках Приамурского Правительства видно, что это число к 15-му октября с. г. выражается в сумме: офицеров и солдат 20 001, вольнонаемных служащих 1057, семейных пайков 5742, итого на довольствии 26 800 чел.

Достаточно всмотреться в эти цифры, чтобы резко бросилось в глаза неимоверное количество вольнонаемных служащих, причем из рассмотрения ведомостей видно, что этим контингентом щеголяют не только центральные учреждения, но и строевые части до полков включительно. Положение недопустимое. Такой подавляющий процент вольнонаемных исключает всякую гарантию сохранения военной и служебной тайны, разжижает воинскую массу и, наконец, не будучи морально связанным с армией, во всякое время оставит ее не только при боевых обстоятельствах, но и при территориальном перемещении воинских частей, а части и учреждения, привыкнув работать при наличии труда вольнонаемных, будут поставлены в критическое положение. Не менее поражает и количество в 5742 семейных пайков, это приблизительно до 7000 ртов, т. е. до полутора Корпуса настоящего времени. Не подлежит сомнению, что действительные семьи военнослужащих должны быть обеспечены, что призрение семей, потерявших своих глав в борьбе с большевиками, является нашей священной обязанностью; лица же, не вошедшие в эту категорию, должны быть исключены с довольствия при войсках и переданы в отдел призрения при Министерстве Внутренних Дел.

Независимо от указанной меры необходимо пересмотреть и самый состав семейств, состоящих на довольствии при армии. Юноши 16–17 лет могут уже служить в Войсках в нестроевых частях, освободив тем самым часть солдат для строя и уменьшив количество нахлебников. На этот предмет необходимо обратить сугубое внимание, имея в виду крайнюю скудность продовольствия в армии с одной стороны и законные протесты Государственного Контроля с другой; самое же главное заключается в том, что неразумная расточительность может поставить армию в продовольственном отношении в тяжелое положение. Но указанное выше меркнет по сравнению с тем, что из 27 000 едоков Армия может фактически выдвинуть на фронт не более 6000 бойцов.

Тяжелые события, время и обстоятельства ничему не научили. В штабах, учреждениях и заведениях добрых две трети личного состава Армии. Это какая-то хроническая злокачественная болезнь, и я должен констатировать, что высший Командный состав не только не борется с этой эпидемией, но и поощряет ее. Объявлены штаты как для штабов, так и строевых частей. Немедленно поторопились не только заполнить штаты, штабов, конечно, но и переполнить их, так, например: одна из бригад в составе всего 396 человек имеет, конечно, Штаб бригады в 76 человек. Состоит бригада из 3-х отдельных частей, из коих каждая имеет свой штаб, нестроевые и строевые части… Спрашивается, сколько выведет в поле такая бригада? Штабы корпусов со своими Интендантами представляют внушительные сотни людей. При наличии строевых частей в гарнизонах Коменданты развели у себя целые отдельные Комендантские части. Попадаются и такие перлы, как особые части, вроде Общества Взаимопомощи чинов Д/В Армии и т. д. и т. д.

Настойчиво рекомендую Командному составу вникнуть и проникнуться. Приказываю немедленно принять меры к приведению своих частей в достодолжный организационный порядок. Штабы должны удовлетворять столь же возможности продуктивно работать, сколько и численному составу подведомственных войск. Время дорого. За завтрашний день отвечать нельзя. Воспользоваться мирным положением для коренного пересмотра и реконструкции частей с целью выжать возможно большее количество бойцов.

Предваряю, что с 15-го ноября я прекращаю довольствие всех частей, штабов учреждений и заведений, не вошедших в перечень Штатных войсковых соединений, а равно и всех сверхштатных чинов, хотя бы они и состояли в штабах, учреждениях и заведениях, объявленных в указанном перечне. Сверхштатных чинов штабов и учреждений бригад, дивизий и корпусов отчислить на укомплектование строевых частей по принадлежности, а из управлений Комендантов, Воинских Начальников, учреждений и заведений при Штабе Войск, распоряжением Дежурного генерала распределить по Корпусам в зависимости от их наличного состава для Управления.

Подлинный подписал Управляющий Ведомством генерал-лейтенант Вержбицкий».

По получении этого приказа в частях были произведены «чистки». Так, во 2-м стрелковом корпусе комкор наложил следующую резолюцию: «11/XI 1921-го года. Назначаю комиссию под моим личным председательством и членов Командиров всех частей, штабов, учреждений и заведений гарнизона. Комиссия приступит к своей деятельности по учету людей и по выполнению этого приказа 11 ноября. Всем Начальникам иметь именные списки лиц, состоящих на довольствии, с указанием должностей, возраста и семейного положения (возраст членов семьи). Подписал генерал-майор Смолин».