Ангел

– Голоса эти – мужские или женские?

Сеня впервые улыбнулся. Стало видно, что у него сбоку не хватает одного зуба.

– Нету у них там мужчин и женщин, – снисходительно хмыкнул он. – Механический такой голос раздается, вроде как в метро: «Осторожно, двери закрываются…».

– А зуб-то кто тебе выбил? – неожиданно спросил профессор.

– Да был один придурок, – нахмурился Семен. – Я ему сказал, что его завтра из школы выгонят: пусть лучше прикинется больным, а потом четверть закончится, родителей к завучу пришлет – может, и оставят. Мне голос про него так рассказал. А этот… полез в драку. Ну, зуба у меня и не стало. Его назавтра вызвали к директору и за этот случай из школы выгнали. Как сказано было, так и получилось. Ангелы не ошибаются.

– Н-да, – согласился профессор, – все будто по писаному получилось. А бывает, что эти голоса ругают тебя, или грозят, или смеются? Может, они приказывают: пойди, Сеня, туда, сделай то или это?

– Не-а, – покачал парнишка головой, – они только сообщают о чем-то. Или подсказывают… Например, как задачу решить по алгебре, или – который час, и куда пора идти.

– Ну… – протянул профессор, откидываясь в кресле, – так любой сам себе подсказать может. Задачи решать в школе учат, а куда нужно пойти, ты уже заранее решил, а после только вспомнил – и все. Вот я задам тебе самый простой вопрос, а ты постарайся его своим ангелам направить: сколько мне лет?

– Мне подумать надо, – серьезно сказал Семен. – Настроиться.

– Да мы не торопимся, – успокоил его профессор. – Сколько нужно, столько и думай. Лишь бы получилось.

Он внимательно следил за мальчиком. Тот чуть покраснел и вновь спрятал глаза. Молчание длилось не больше минуты, потом подросток посмотрел на профессора, и тот не узнал его лица. Оно стало отрешенным и строгим.

– Вам пятьдесят четыре года, – ровным, будто не своим голосом сообщил Семен, глядя словно бы сквозь профессора и прислушиваясь к чему-то, происходящему не здесь. – Ваша фамилия не Моисеев, как вы пишете и говорите, а Бунич. Вы ее взяли у второй жены, которая умерла девять лет назад. Диагноз: рак. Задавайте другие вопросы, мы ответим.

У профессора что-то екнуло внутри. Похоже, подросток смог получить доступ к его личному делу.

– «Мы»? – переспросил он. – Кто говорит через мальчика?

– Сопровождающая сущность, – ответил подросток тем же механическим, безо всяких интонаций голосом. Он явно находился в трансе, подобном суггестии, когда глаза его одновременно и видели, и не видели происходящее. Такие симптомы профессор распознавал отчетливо. В отличие от применяемых гипнологами методов, в транс мальчик вводил себя сам, и выходил из него, по всей вероятности, тоже самостоятельно.

– Назови марку моих часов, – попросил профессор.

– Уточните, каких, – откликнулся Семен. – Дома, на работе?

– Тех, что на руке.

– «Слава», – тут же откликнулся Семен, – восемнадцать камней, куплены два года назад в Москве. – Он замешкался, вглядываясь куда-то внутрь себя самого. – Отставание – одна секунда в сутки.

– Ладно, задам последний вопрос в этом ключе, навскидку. Какой был код в том сейфе, который стоит в этом кабинете, до того, как цифры сменили?

Мальчик стал всматриваться в свой внутренний экран.

– Две тысячи двести сорок шесть, – сказал он наконец. – Только я букву различить не могу… – Он помолчал, потом радостно хлопнул в ладоши: – «Б», вот какая буква!

Профессор пожевал губами.

– Задаю вопрос твоей сопровождающей сущности, – безо всякой иронии или подтекста обратился он к подростку. – Может ли она отвечать на вопросы, касающиеся будущего?

– Да, – односложно ответил все тем же, словно чужим голосом Семен, – но только самого, по вашим понятиям, ближайшего.

– Почему только ближайшего?

Профессор подался вперед. Он видел, как подросток водит глазами туда и сюда, словно отслеживает нечто, чего в этом кабинете нет. Наконец раздался ответ:

– Вероятность ошибки увеличивается по мере удаления событий во времени.

– Ладно, – устало согласился профессор, – давай поговорим по-человечески. Отпускай своего ангела.

– Ангел всегда со мной, – все еще не выходя из полугипнотического состояния, ответил Семен. – Просто я не всегда его слышу.

– Это он тебе говорит?

– Да.

– А ты всегда помнишь ваши беседы?

Семен встряхнул головой, превращаясь в обычного мальчишку. Сейчас он снова был здесь, в кабинете: сидел в мягком кресле перед профессором и готов был рассказать ему много еще чего.

– Если я, к примеру, прочел книжку, – ответил он, – то помню ее всю. Ну, точнее, не помню, а могу любую страницу вывести к себе на тот телевизор, и вся эта страница… – он замешкался, подыскивая слова.

– …Воспроизводится один к одному, – докончил за него профессор. Паренек с благодарностью кивнул.

– Но иногда я даже не читаю никакую книжку, просто прошу дать мне сведения… к примеру, об Иване Грозном.

Мне присылают на экран нужные страницы неизвестно откуда. Я уже и уроки учить перестал: зачем время терять? И так все отвечу.

– А что делаешь вместо домашних уроков?

– В футбол гоняю, – признался Семен. – Родители меня вначале ругали, но когда одни пятерки пошли, стали разрешать. Я раньше ведь троечником был.

– Ты еще про тир расскажи, – от окна попросила мать.

– Да что там интересного? – удивился мальчик. – Прихожу я в тир, беру пульки, вставляю в ружье…

– Духовое, – подсказал отец.

– Ну да, не настоящее же… Потом закрываю глаза, внутри себя на экране вывожу мушку и целюсь прямо в десятку. А рукам команду даю слушаться. Короче, так и навожу, с закрытыми глазами, через экран. Стреляю, и если за спуск не дернул, то попадаю.

– И как результаты? – спросил профессор. Любой мужчина проявил бы к этому предмету живой интерес.

– Почти всегда в десятку, – смущаясь, но не без гордости заявил Семен. – Из ста каждый раз примерно девяносто пять, девяносто семь выбиваю. Если бы с упора можно было стрелять, то вообще не мазал бы, а так – руки дрожат… в общем, чуть-чуть не то. Меня в секцию зовут, но я пока не иду.

– Хорошо, – кивнул профессор, – достаточно на сегодня. Наговорил ты тут, – он поднял кустистые брови, – столько, что разбираться нам с тобой придется долго. Сможешь ко мне приходить хотя бы два раза в неделю? Здесь, братец ты мой, целую комиссию собирать придется, всякие задания выполнять… Зато потом станешь самым известным школьником во всем Советском Союзе. Только давай договоримся: о своих разговорах с ангелом ты больше ни единому человеку не расскажешь.

– Ладно, – согласился Семен.

– Не «ладно», – строго и даже жестко поправил его профессор, – а очень серьезно! Если будешь, как сейчас, трепаться направо и налево, так что мне о тебе даже уборщицы рассказывают… то тебя точно посадят в психушку и начнут лечить, пока мозги и вправду набок не съедут. Понял?!

Профессор обернулся к родителям: