Боец

– Так вот как это будет? Манипулирование?

Вульф предупреждал меня о том, что для его отца весь мир – средство манипулирования.

– Да, – отвечает Вульф, проводя рукой по лицу. – Но чтобы придумать достаточно умную уловку, ему потребуется некоторое время. Они не схватят тебя ни с того ни с сего. Поэтому у нас в запасе есть несколько дней.

– А Кронос?

– Кронос? – хмыкает Джейс. – После того как его план провалился, он скрывается, словно крыса. И я сомневаюсь, что мы увидим его в ближайшее время.

Я выдыхаю, чувствуя облегчение, а Аполлон внезапно встает с дивана и берет меня за руки, помогая подняться:

– Пойдем, Кора.

Я беспрекословно иду с ним, но, проходя мимо Вульфа, замечаю, что кончики его ушей покраснели и он отвернулся. Мне кажется, что он перестал быть похожим на самого себя, а мне потребовалось слишком много времени, чтобы заметить, что что-то не так. Чувствуя беспокойство, я почти останавливаюсь, чтобы спросить его, что случилось, но не успеваю этого сделать, потому что Аполлон увлекает меня за собой наверх по лестнице.

– Куда мы идем? – спрашиваю я, но он не отвечает, а через пару минут мы оказываемся на втором этаже.

Аполлон ведет меня в мою спальню, которую я не узнаю. Я уже начинала привыкать к неприятным зеленым цветам и цветочному принту, но теперь их больше нет.

– Что здесь произошло? – спрашиваю я, резко останавливаясь, а Аполлон в ответ лишь пожимает плечами.

– Небольшой косметический ремонт, не волнуйся.

Я оглядываю кремовые, розовые и угольно-серые оттенки на стенах и понимаю, что этот «небольшой косметический ремонт» изменил всю цветовую гамму комнаты. Я понятия не имею, почему они это сделали, если только не хотели стереть меня из своей памяти.

Тогда бы они не вернулись за тобой.

– Тебе нравится?

Я встречаюсь с ним взглядом и медленно киваю:

– Да.

– Хорошо! – Он выдыхает, будто беспокоился, что изменения могут мне не понравиться.

Дав мне еще пару минут, Аполлон кивает головой в сторону ванной и закрывает дверь в спальню.

Я вхожу в ванную и разворачиваюсь как раз в то время, когда он закрывает за нами и эту дверь. Заперев ее на замок, Аполлон подмигивает мне и, зайдя в кабинку, включает воду. Мы молча стоим рядом и смотрим друг на друга, пока нагревается вода. Довольно скоро из душа начинает валить пар и зеркало запотевает. Только тогда я начинаю чувствовать себя в достаточной безопасности, чтобы повернуться и опереться руками о столешницу. Я не могу смотреть в зеркало, потому что боюсь увидеть синяки или кровь на своей коже. Вообще, я избегала смотреть на себя с тех пор, как выписалась из больницы. Разве это не печально? Я не могла вынести того, что сделал со мной огонь, неделя, проведенная с Кроносом, или дни без сознания. Все говорят мне, что я боец, но я чувствую себя совершенно иначе. Я прячусь от своих страхов, сжимаясь под давлением обстоятельств. Когда взорвался мотоцикл Аполлона, я перестала ходить в университет. Сбежала из своего родного города, чтобы больше не встречаться со своим бывшим жестоким парнем, и застрелила человека, чтобы избежать попадания под власть Цербера.

Поэтому вместо того, чтобы разглядывать свое отражение в запотевшем зеркале, я опускаю взгляд на столешницу. На ней все еще лежат моя косметичка, расческа для волос, зубная щетка с зубной пастой и дезодорант. Все эти вещи находятся именно там, где я их оставила, но не могу избавиться от чувства, будто все это не мое. Словно я уже совсем не та, кем была раньше.

Но кем я стала?

Подойдя ко мне сзади, Аполлон осторожно освобождает мои волосы от резинки и проводит пальцами по спутанным прядям, осторожно убирая из них кусочки листьев и сосновых иголок, и кладет их на столешницу рядом с моей рукой.

– Знаешь, что мне нравится в тебе больше всего, Кора Синклер?

Я пожимаю плечом в немом вопросе.

– Ты жизнерадостная.

– Ну конечно… – Я закатываю глаза. – Думаю, скорее, совсем наоборот.

Аполлон берет расческу и медленно проводит ею по кончикам моих волос, поднимаясь все выше, к корням. Мои глаза медленно закрываются, и я позволяю себе расслабиться. Я не помню, когда в последний раз кто-то расчесывал мои волосы, не считая девушки, которую насильно выдали замуж за Титана, или женщины, которая вошла в комнату перед нашим отъездом на пресс-конференцию и грубо собрала мои волосы в низкий конский хвост.

Аполлон попеременно проводит по моим волосам то рукой, то расческой, и когда его ногти касаются моей головы, я издаю одобрительный стон. Он зарождается где-то в глубине моего горла и просто выскальзывает наружу, а когда ногти Аполлона снова касаются моей головы, я уже не хочу сдерживать свои стоны.

– Продолжай издавать эти звуки, детка, и мой самоконтроль вылетит в трубу.

Когда я слышу его голос рядом с моим ухом, я откидываю голову назад.

– А что, если я хочу, чтобы ты потерял контроль?

– Футболка. – Хрипло произносит он, приподнимая подол.

Я поднимаю руки, позволяя ему снять с меня футболку, и он швыряет ее куда-то за свою спину.

Аполлон опускается на колени и стягивает с меня брюки, которые я тоже сбрасываю без тени сомнения. Оставшись в нижнем белье, поворачиваюсь к нему, но обнаруживаю, что он стоит всего в нескольких сантиметрах от меня. Я не предпринимаю никаких попыток прикоснуться к нему, хотя на самом деле чертовски этого хочу.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– Отправляю тебя в душ.

– Ну да, – язвительно говорю я, и он улыбается, стаскивая с себя футболку.

Поперек его живота я вижу неровный розовый шрам.

– Вчера мне сняли швы – вот почему я был в больнице.

– Тебе ставили капельницу, – вспоминаю я.

– У меня было обезвоживание.

Прикусываю нижнюю губу и неуверенно протягиваю руку, чтобы прикоснуться к его животу, и мой палец скользит прямо под линией шрама.

– Я ожидала увидеть круглый шрам от пули.

– Им пришлось вскрыть меня, потому что были некоторые внутренние проблемы, но сейчас беспокоиться не о чем. – Он ловит мою руку и подносит ее к своим губам, целуя пальцы. – Доктор приказал залечь на дно и сказал, что я выживу. Так что, думаю, шансы у меня неплохие.

– Мне все так надоело, – говорю я, опуская голову.

– Знаю, но так будет не всегда.

Аполлон открывает дверь в душ, и на меня обрушивается волна горячего воздуха.

Я завожу руки за спину и расстегиваю бюстгальтер. Бретельки соскальзывают с моих плеч, и я роняю его на пол, игнорируя то, как загорается взгляд Аполлона, задерживаясь на моей груди. К бюстгальтеру присоединяются трусики, и я задумываюсь, что не чувствую себя уродкой, обнажаясь перед Аполлоном, хотя, возможно, мой вид может его отпугнуть. Я снова похудела настолько, что у меня выступают ребра, и могу поспорить, что под моими глазами залегли тени.

– Ты прекрасна, – шепчет Аполлон.