Крейсер «Варяг». Судьба и легенда

Что в просвещенном мире принято делать с такими большими и несуразными странами? Да, вы совершенно правильно догадались – колонизировать. Ибо рынок сбыта широк, а трудового резерва, – к тому же голодного, а значит, дешевого, – хоть пруд пруди…

Британия, например, захватила остров Гонконг, китайский Вейхайвей и установила контроль над бассейном реки Янцзы. Англичане навязали китайцам аренду полуострова Цзюлун на 99 лет и давно уже чувствовали себя на этих землях полновластными хозяевами.

Франция заполучила порт, пригодный для организации военно-морской базы, и приобрела железнодорожные концессии на территории Китая, прилегающих к колонизированному ранее Индокитаю. Кроме того, французское правительство вело с Пекином переговоры об аренде побережья Гуанчжоу-ваньского залива.

Германия обосновалась в бухте Киао-Чао, и начала превращать скромный городок Циндао на берегу Желтого моря в полноценный военно-морской порт с развитой береговой обороной…

Россия избытком заморских колоний похвастаться не могла. Но, как писал известный российский политик, министр финансов О. Ю. Витте, «У нас в России в высших сферах существует страсть к завоеваниям, или, вернее, к захвату того, что, по мнению правительства, плохо лежит…»

В 1894–95 годах Китай проиграл войну стремительно модернизирующейся по европейскому образцу Японии. В союзе с другими державами-колонизаторами, Францией и Германией, Россия выступила в защиту Китая на международной арене – вот такой лихой политический ход, чтобы расширить здесь свое влияние и заставить Поднебесную быть обязанной соседям по гроб жизни…

Сообща европейские страны вынудили японцев вывести войска с захваченного Ляодунского полуострова – и тут же Россия у Китая эту территорию арендовала. Разумеется, на таких же кабальных для арендодателя условиях, как и прочие «благодетели». Правда, не на 99 лет, а всего лишь на четверть века.

В 1896 году был заключен русско-китайский договор об оборонительном союзе против Японии. Первая статья договора гласила:

«Всякое нападение Японии как на русскую территорию в Восточной Азии, так и на территорию Китая или Кореи будет рассматриваться как повод к немедленному применению настоящего договора».

Китай предоставил России концессию на сооружение железной дороги от Читы до Владивостока через Маньчжурию. Железнодорожную магистраль, известную под названием Китайско-Восточной железной дороги, начали строить в 1897 году… В придачу, годом раньше, был установлен совместный российско-японский протекторат над Кореей.

После аренды в 1898 году Россией Ляодунского полуострова с городом Порт-Артур там началось развертывание зимней базы для Тихоокеанской эскадры российского флота. В отличие от Владивостока, эти воды зимой не замерзают – нет перерыва в учебной программе. Но расширение военного присутствия России в Китае привело к обострению отношений с Японией.

Император Николай II к японцам относился с некоторой несерьезной брезгливостью. За развитую державу не признавал. Мол, всего-то лет тридцать назад из Средневековья через свою «революцию Мэйдзи» вылезли… К тому же, в юности Николаю – еще наследнику престола – во время путешествия по Японии буквально надавали по голове. Видите ли, местный весьма религиозный полицейский усмотрел в поведении молодого гойдзина осквернение синтоистской святыни, вынул саблю и … слава богу, только ушиб, а не прибил на месте.

С точки зрения Николая японцы выглядели неким «диким народом», неспособным на равных конкурировать с развитой европейской державой. Если придется с ними воевать – ну и пусть, разделаемся с легкостью… А пресловутая «маленькая и победоносная» война только на пользу России пойдет, поможет оттянуть назревающий внутренний кризис.

Тот же министр Витте в своих «Воспоминаниях» привел слова японского посла в России Курино:

«Если бы в это время Россия не делала приготовлений к войне, то Япония могла бы не беспокоиться. Между тем со всех сторон говорят о приготовлениях. Общественное мнение в Японии все более возгорается, и правительству очень трудно его удержать. Япония такая же независимая страна, как и всякая другая, для нее унизительно вести переговоры с каким-то наместником Дальнего Востока, точно Дальний Восток принадлежит России или Россия протектор Дальнего Востока…»

Японская империя тем временем обратила свой взор к потенциальным европейским союзникам, и прежде всего – к Великобритании, чьи интересы в северной части Тихоокеанского региона конфликтовали с интересами России. Стремясь компенсировать накопившееся за долгие столетия изоляции технологическое отставание от просвещенной Европы, японцы стремительно наращивали боевую мощь своей армии и флота. В основном – за счет британского, немецкого и даже французского опыта. В частности, на закупку иностранных проектов боевых кораблей страна в 1898–1899 годах планировала потратить треть своего бюджета.

Отто Юльевич Витте, министр финансов. Портрет работы И. Репина

Еще в 1895 году в Японии была принята программа ускоренного развития вооруженных сил государства. Согласно этой программе следовало за пять лет утроить численность сухопутной армии, а суммарный тоннаж флота увеличить в четыре раза. Сразу после победного завершения войны с Китаем Япония запланировала пополнить свои военно-морские силы четырьмя броненосцами, шестью броненосными крейсерами, шестью легкими крейсерами и целой флотилией миноносцев – числом не менее шести десятков.

Собственная промышленность с этими задачами никак не могла бы справиться, и император Муцухито пошел на беспрецедентный для своей страны шаг: все корабли, кроме некоторых крейсеров 2 класса и части миноносцев, были заказаны на английских, французских и германских верфях. А с целью развития собственной инженерной школы в закрытую ранее страну были приглашены иностранные специалисты.

Император Японии Муцухито

Российские дипломаты и разведчики, работавшие на Дальнем Востоке, разумеется, об этом знали. И правительство Николая II регулярно получало на этот счет обстоятельные доклады. Но никаких мер к соответствующей корректировке собственных планов не предпринимало.

Летом 1903 года началась русско-японские переговоры о Маньчжурии и Корее, переросшие в совершенно «резиновый» дипломатический процесс. Россия увязала в «Дальневосточном вопросе», как ломовой конь в карельском болоте…

Создавая современный броненосный флот, Япония опиралась прежде всего на английскую военно-морскую концепцию. Для решительного генерального сражения – мощная линейная колонна из 6 броненосцев, которая по планам будет готова к бою к 1901–1902 годам. Для авангардных действий, разведки и обеспечения коммуникаций – 6 броненосных крейсеров и в придачу не менее дюжины некрупных бронепалубных. Для истребления кораблей неприятеля после больших баталий и всякого рода диверсионно-набеговой деятельности – полчище миноносцев. Все силы сосредоточены в одном регионе и компактно размещены в базах с удобными выходами на основные интересующие коммуникации.

России в силу ее геополитического положения быстро создать на Дальнем Востоке мощный «кулак» было сложнее. Территория огромна, основные производственные мощности сосредоточены на Балтике и на Черном море, флоты разобщены. Северный морской путь еще не освоен, а стандартным маршрутом от Питера до Владивостока идти и идти – почти половина кругосветного плавания…

Эскадра Тихого океана была, по сути «филиалом» Балтийского флота. Посменно русские боевые корабли совершали вояж через полмира, и перед заходом во Владивосток или недавно арендованный Порт-Артур непременно останавливались в Нагасаки. А с 1895 года, после Японо-китайского конфликта, задачей русского флота в Тихом океане стало обеспечение такого превосходства в силах, которое заставило бы Японию отказаться от дальнейших попыток высадиться на континенте.

Поэтому в 1897 году на Особом совещании Морского министерства было решено: все строящиеся на русской Балтике и по иностранным заказам корабли непременно должны по введению в строй приписываться во временное подчинение к эскадре Тихого океана и участвовать в регулярной ротации военно-морских сил между столицей и Дальним Востоком. В начале 1898 года даже принята была поправка к судостроительной программе – в интересах защиты дальневосточных вод. Выделялись на это и дополнительные финансы из государственной казны – 90 миллионов рублей. По сути, Россия начала борьбу за превосходство на море с планомерно обновляющимся японским флотом.

Но японцы планировали завершить формирование полноценной многофункциональной эскадры к 1902 году. А поправка к российской программе ставила сроки более свободно: если к 1905 году успеем – хорошо. Но вероятнее всего, флот будет боеготов не ранее 1906 года…

Выделенной казны откровенно не хватало. Чтобы уложиться в сроки, построить и обучить флот, развить базовую инфраструктуру во Владивостоке и на арендованных землях Китая, возвести крепости и опорные пункты, к сверхбюд-жетным средствам следовало бы еще под сотню миллионов добавить. А на это царь Николай уже не решился. Сверх бюджета выделил лишь 40 миллионов, равномерно растянув поступления из госбюджета на четыре года – с 1901 по 1905. А это значило: или затягиваем сроки, или попросту исключаем из программы некоторые проекты. Вновь велено было экономить – например, за счет расходов на практические плавания. О том, что отменять по такому поводу учения и маневренные выходы, сокращать длительность пребывания кораблей в море и расход боеприпасов на практических стрельбах – это значит попросту подрывать боеспособность эскадры, похоже, мало кто в правительстве задумывался.

Панорама Порт-Артура

Как база флота арендованный Порт-Артур развивался медленно и слабо. Например, новый док, построенный здесь, вроде бы, специально для мощного разнотипного соединения, из-за неудачной конструкции входного шлюза мог принять лишь некрупный бронепалубный крейсер. А броненосцам так или иначе пришлось бы стоять в очереди на докование во Владивостоке или арендовать ремонтные мощности у японцев в Нагасаки, что в контексте сложившейся международной обстановки выглядело делом малореальным… Именно из-за слабости отечественной ремонтной базы на Дальнем Востоке в 1901 году наиболее опытные в навигационном и боевом отношении ветераны флота, составлявшие элиту эскадры Тихого океана, были отозваны обратно на Балтику.

Кроме того, лично государь в серьезную перспективу войны с Японией попросту не верил. Не принимал всерьез доклады разведчиков, не верил официальным сводкам с учений японского флота, оставлял без внимания рапорты дипстационеров… Не желал он, по большому счету, этой войны, хотя кое-кто из министров и говорил, что, похоже, воевать придется, и для преодоления внутреннего кризиса серия военных побед пойдет только на пользу. А разве может война разразиться, если ее не желает сам император?

Оказалось, что может. Впрочем, мы немного забежали вперед…

3. О концепции

От века господство на море достигалось двумя основными способами.

Первый: сформировать и обучить мощную эскадру линейных сил, обеспечить ее хорошим снабжением, защищенными местами базирования и ремонта, надежной информационно-разведывательной структурой. А потом выйдут броненосцы всем скопом в море, дадут в железном строю бой аналогичному соединению неприятеля, и выиграют баталию, истребив если не всю вражью орду, то большую ее часть. Итог: море и его коммуникации – твои, противник пребывает в экономическом разорении и долгие годы вынужден готовиться к вероятному реваншу. Это так называемая «стратегия генеральных сражений», требующая от державы значительного напряжения сил для создания линейного флота и постоянного поддержания его боеготовности. Экономика для этого пути нужна очень и очень крепкая, скажем, как у англичан в начале двадцатого века.

Второй способ: генеральных баталий не давать, а исподволь подтачивать мощь соперника, безобразничая на его морских коммуникациях. Пресекать транспортное сообщение, не давать снабжать военный флот и сухопутные войска, блокировать типичные маршруты перевозок. Разорять портовые города, тревожить береговую охрану, «откусывать» помаленьку от большого державного пирога отдаленные акватории и колониальные станции. Громких побед в этом случае не будет, но результат – владение морем – все равно достижим, поскольку море служит неприятелю лишь до тех пор, покуда там свободно и спокойно чувствует себя невооруженный транспортный пароход, поддерживающий своими регулярными рейсами экономику своей страны. А если никто ничего не возит, торговля в стагнации, фрахт дорожает, в море и нос высунуть страшно – далеко ли до кризиса, до разорения, до масштабных территориальных и политических уступок? Этот способ именуется рейдерской или крейсерской войной. И тем он эффективнее, чем длиннее у неприятеля морские дороги.

На рубеже XIX–XX веков флотоводцы видели в крейсерской концепции морской войны неплохую альтернативу созданию мощных линейных эскадр. Считалось, что именно выпустив на коммуникации достаточное количество различных рейдеров, можно победить в морской войне не рискуя мощными, но дорогостоящими главными силами флота. Просто подорвать неприятелю всю экономику – и дело с концом… А меж тем, мировой опыт войны на море достаточно наглядно показывал, что удается это далеко не всегда, а жизнь охотника-одиночки на коммуникациях, как правило, очень интересна и полна настоящего героизма, но, увы, недолга…

Еще в далеком XVI веке, в эпоху «войн в кружевах», когда за превосходство на морях сражались Англия и Испания, прославились британские каперы, не дававшие покоя испанским колониальным эскадрам. Но Британия содержала при этом и многочисленный линейный парусный флот. И любой моряк помнит, что этот флот сделал как-то раз с испанской Непобедимой Армадой…

Затем, во времена войны за Испанское наследство, эстафету рейдерства на коммуникациях подхватили французы – и сделали своих вольных каперов основной силой в борьбе за господство на море. Некоторое время Франции даже удавалось сдерживать таким образом английскую и голландскую заморскую торговлю. Переловлено и потоплено было четыре с половиной тысячи вражеских транспортных кораблей! Но потом господа неприятели ввели систему конвоирования своих галеонов, и перешли к блокаде французских портов линейными силами. И… всё. Оторванный от привычных мест базирования, французский рейдерский флот перестал оказывать заметное влияние на ход боевых действий на море.

Несмотря на это, французы еще долго считали: чтобы воевать с Великобританией, надо либо создавать равный по мощи линейный флот, что экономически не представляется возможным, либо вновь делать ставку на многочисленные и разномастные рейдерские силы, препятствующие регулярным связям британской метрополии с колониями. В Семилетнюю войну французские рейдеры истребили полторы тысячи британских торговых судов – и снова проиграли, поскольку все эти результаты были быстро сведены на нет: Англия быстро компенсировала потери строительством новых транспортов, а ее регулярные линейные силы, как оказалось, умеют отлично охотиться на охотников…

На крейсерскую войну сделало ставку в начале XIX столетия и самое молодое государство просвещенного мира – Соединенные Северо-Американские штаты (именно так писалось название этой страны в те годы). Когда Европа увязла в войнах с наполеоновской Францией, Америка воспользовалась тем, что британский флот надолго провалился в противостояние с французами, и выпустила на просторы Атлантики своих рейдеров. И житья от них не стало в море – на какое-то время. Но как только британскому флоту развязало руки падение Наполеона, англичане предприняли против САСШ великий поход главными силами флота, и даже сожгли город Вашингтон.

Однако в ходе войны Гражданской войны Севера и Юга по поводу отмены рабства чернокожих концепция крейсерской войны пережила второе рождение. Южане-конфедераты, не имея серьезных линейных сил, выпустили на коммуникации Северян свои парусно-паровые фрегаты и корветы. И загремели по миру имена «Алабамы», «Флориды», «Самтера»… Южные рейдеры захватили и утопили более 200 торговых судов и военных транспортов северян, о каждой успешной операции писали газеты. Но 200 кораблей – это всего-то около 5 % численности коммерческого и транспортного флота Северных штатов. Для того чтобы снабжение войск и гражданская торговля не слишком пострадали, оставшегося на плаву состава вполне хватило. А самую результативную из южан – «Алабаму» – в конце концов, поймал корабль регулярного флота «Кирсардж». Так что громкую славу рейдеры-южане снискали, а вот практическим результатом похвастаться не могли бы… Как говорил выдающийся теоретик морской войны А. Т. Мэхен, «…даже успешный рейдер перед лицом мощного линейного флота больше прячется, чем охотится, и, нанося ущерб, без сопровождения других факторов негативного воздействия, больше злит и раздражает, нежели ослабляет противника».

События Гражданской войны в Америке сыграли определенную роль и в формировании российской военно-морской концепции, постепенно склонявшейся к развитию рейдерских сил. В 1863 году англичане поддержали польское вооруженное восстание – любое ослабление России Англию вполне устраивало. В качестве ответной меры управляющий Морским министерством России адмирал Н. К. Краббе предложил учинить «Американскую экспедицию» – направить в Америку две эскадры парусно-паровых фрегатов и корветов. Мол, корабли окажут моральную поддержку сражающемуся Северу, как легитимной власти САСШ, а в случае открытого вооруженного конфликта России и Великобритании тут же рассредоточатся по английским коммуникациям и начнут истреблять британский торговый и транспортный флот…

Несмотря на всю британскую военно-морскую мощь, на лордов Адмиралейства и купцов Сити явление в Нью-Йорке и Сан-Франциско двух хорошо организованных русских рейдерских эскадр должное впечатление произвело – война России с Англией так и не состоялась. Тщательно сколачиваемая Великобританией антирусская коалиция развалилась, а сами англичане стали вести себя по отношению к нашей стране значительно более спокойно.

Результатом североамериканской экспедиции стала сложившаяся в России весьма своеобразная тенденция развития военного флота. На Балтике и в Черном море господствовала линейная стратегия, обеспечивающая более или менее надежную оборону этих локальных театров, но не дававшая ни шанса на равную конкуренцию с теми же англичанами. А на Дальнем Востоке образовалась «экологическая ниша» для регулярно сменяющих друг друга броненосных фрегатов и корветов, которые, в случае чего, начнут тревожить колониальные коммуникации противника…

Такая ситуация существовала со второй половины 1860 годов – и вплоть до принятия российской кораблестроительной программы 1881 года. До того момента, когда было решено развивать полноценную боевую эскадру с линейной колонной и на Дальнем Востоке, не упуская при этом возможностей борьбы на коммуникациях.

Задачи линейного корабля (он же эскадренный броненосец) довольно просты и понятны. Хороший представитель главных сил флота должен иметь возможность уничтожить себе подобные корабли неприятельского флота, действуя в составе многочисленной эскадры. Поэтому и ценится в них мощь орудийного залпа, способность маневрировать слаженно с соседями по строю, боевая устойчивость и живучесть. Первое обеспечивается наличием крупнокалиберной артиллерии и умением ею правильно пользоваться. Второе – надежными и выносливыми паровыми ходовыми системами. Третье – толстой броней и рациональным делением корпуса на водонепроницаемые отсеки.

А вот каким должен быть хороший крейсер?.. Это напрямую зависит от того, чем он конкретно будет в море заниматься.

Если крейсер служит при линейной эскадре, на него, как правило, возлагаются функции разведки, в том числе – боем, и различные операции авангардного и арьергардного характера. Например, связывание боем кораблей неприятеля до подхода главных сил, преследование тех, кто пытается уклониться от баталии, фланговые охваты, прикрытие артогнем легких сил в атаке или главных сил при отступлении.

А если крейсер рассматривается, прежде всего, как самостоятельная боевая единица, занятая пресечением дальних морских коммуникаций противника, значит, он будет преследовать неприятельские транспортные суда, останавливать их и при необходимости – топить, бороться с охраной конвоев, нейтрализовывать береговую охрану при набеговых операциях. И при всем этом избегать контактов с главными силами, с которыми он не может конкурировать по составу вооружения и мощности защиты.