Метафизика столицы. В двух книгах: Две Москвы. Облюбование Москвы

А. С. Янов. Лебединый государев двор. Почтовая открытка. 1900-е. На втором плане – Боровицкая башня Кремля. По Лебединому (Лебяжьему) двору именуется Лебяжий переулок

Глава I. Крестом

На сем месте созиждется град превелик и распространится царствие треугольное, и в нем умножатся разных различных орд люди.

    О создании царствующего града Москвы, кое правее всех сказаний известно

Начинается земля

Начинается земля, как известно, от Боровицкой площади. От нее начинается Кремль, распространяется к востоку с каждым расширением, а наконец остановившись, образует за собой Красную площадь, откуда земля начинается снова.

Во всяком случае, если на Красной начинается Россия, то на Боровицкой начинается Москва, и может отыскаться какой-то смысл в том, что эти два начала не совпадают. Между ними заключена дистанция Кремля, который, маскируя несовпадение, начинает землю собой.

А. М. Васнецов. Московский Кремль при Иване Калите. На переднем плане – ворота на месте или ниже Боровицких, с мостом через Неглинную. Внизу – Москва-река

Боровицкий ноль координат образовался скрещением дорог у слияния рек. Здесь, при впадении Неглинной в Москву, нашла свой брод Волоцкая, новгородская дорога – нынешняя улица Знаменка. За бродом она продолжалась рязанской или, в реалиях следующих веков, ордынской дорогой: улицы Всехсвятская, Полянка. Торг и город завязались подле брода: великие континентальные столицы начинаются у мелкой воды.

У брода первую дорогу пересекла другая, вдоль Москвы-реки, соединявшая Ростово-Суздальскую землю со Смоленском и со всем Днепром до Киева: бровка (или подол) Кремля – Волхонка.

Так, крестом, Москве было указано место.

Качели сил

Дороги, сбившиеся в эту крестовину, были путями к центрам власти, и значит, векторами силы, разломов и альтернатив. Здесь западный и юго-западный, впоследствии литовско-русский путь народа мерялся с владимирским, великорусским, северо-восточным. Юрий Долгорукий тянулся отсюда к Киеву, а сын его Андрей вернулся на долгое плечо Ростово-Суздальского края.

Качели киево-владимирского и чернигово-владимирского спора лежали на стволе дороги Новгород – Рязань как между третьей и четвертой силами. Четыре четверти Руси – и выбор между ними в точке боровицкого начала. Идя в любую сторону от средокрестия Москвы, мы движемся не как-нибудь, но по путям судеб России.

Кремль, Занеглименье, Замоскворечье

Четыре дороги, но три суши, поскольку две реки. Кремль, Занеглименье, Замоскворечье: в точку боровицкого начала подбиваются три доли мира. Эти три суть Русь Владимирская, западная Русь и степь, Орда. У средокрестия Москвы три превращается в четыре и обратно.

На стрелке

Мерцание тройки-четверки разыгрывается на Боровицкой как двоение Запада. Двоение на северный и южный, варяг и греков, Балтику и Средиземноморье, а в ближнем круге – на Новгород и Поднепровье (позднее Русь Литовскую). Это развилка Знаменка – Волхонка.

Двоилось направление самой Волхонки, видевшей за Смоленском Киев. По мере возвышения Литвы и подчинения ей Киева двоение Волхонки наполнялось новым смыслом: она вела во все литовско-русские столицы; впрочем, смоленская дорога тогда же начала свой переход на ложе Воздвиженки.

Окрестности Боровицких ворот на плане Москвы С. М. Горихвостова. 1767–1768. Мост через Неглинную от Боровицких ворот Кремля ведет сквозь бастион на Знаменку. Квартал на ее северной стороне – место будущего Пашкова дома. Под прямым углом к Знаменке с юго-запада подходит современная Волхонка. От нее к Водяным воротам в стене Белого города (104) и к Большому Каменному мосту отходит Ленивка. В углу стены Белого города, у Семиверхой башни, – Алексеевский монастырь на месте будущего храма Христа Спасителя (5). В Замоскворечье справа от моста – комплекс Суконного (110), а слева – Винно-Соляного двора (106). За этим двором по берегу – палаты Аверкия Кириллова (105). Малый Каменный мост пересекает старицу по краю Болотной площади

Церковь Николы Стрелецкого и дом Пашкова. Фото из собрания Э. В. Готье-Дюфайе

На стрелку Знаменки с Волхонкой выходила церковь Святого Николая Стрелецкого. Словно заступник всех идущих сторожил на перепутье.

Двойственность Запада дана в точке московского начала. Как и единство Запада, обозначаемое принадлежностью обеих улиц, Знаменки, Волхонки, миру Занеглименья.

Два холма

Четыре дороги, три мира, но два холма. Боровицкий, холм Кремля, и Ваганьковский, холм Занеглименья. Боровицкая сцена есть состязание двух гор при низменном Замоскворечье.

Каким значением ни наделяй эту борьбу, сейчас нам важно лишь, что в обстоятельствах начала города заложена от века болезнь двоения. Что торг и переправа охранялись с двух холмов на выбор, а выбор был непрост.

Остроугольный мыс Кремлевского холма был избран тем вернее, что подбивает клином к средокрестию Москвы Владимирскую Русь.

Ваганьковский же холм, обзаведясь в ответ предместной цитаделью, Арбатом в вероятном первом смысле слова, с тех пор стоит за совокупный Запад.

Утопия

Два холма – или один, двоящийся, коль скоро цитадель Арбата с веками стала загородным государевым Ваганьковским двором, удвоилась Опричным, иносказана Пашковым домом и размножена домами коллективного и самозваного царя – интеллигенции.

Всякий извод кремля из Кремля означает утопию, утопия же западна, и для начала это свой, домашний, пригородный запад.

Глава II. Замоскворечье

Каменный мост

И снова: два холма – три мира. Путь в третий мир, Орду, лежит мостом, а прежде бродом, по Замоскворечью. Оно само может быть понято как острие степного и подстепного пространства, подбитое к точке московского ноля. Еще в начале прошлого столетия с любой из главных колоколен города Москва прочитывалась как граница леса и безлесья.

Лицо Замоскворечья близ неглименского устья стало оформляться в конце XVII века, со времени постройки Каменного моста, первого постоянного моста Москвы-реки. Тогда как мост от Красной площади все еще оставался наплавным и деревянным, «живым». Каменный мост как будто указал на первородство Боровицкого, неглименского средокрестия перед позднейшей Красной площадью.

Изогнутый горбом и многоарочный, с архитектурно пышными бортами, Каменный мост стал новым фокусом старинного московского начала. Точнее, фокус раздвоился между надстроенной тогда же ярусами и шатром кремлевской Боровицкой башней – и тоже ярусной, но двухшатровой Шестивратной башней на замоскворецком конце моста. Вместе с фасадами Суконного и Винно-Соляного дворов, построенных по сторонам моста царем Петром и Анной Иоанновной, башня оформила замоскворецкий угол средокрестия.

Всехсвятский (Каменный) мост с Шестивратной башней на гравюре П. Пикарта «Вид с Каменным мостом из Замоскворечья». 1700-е

А. М. Васнецов. Расцвет Кремля в конце XVII века. Слева в глубине – Боровицкая башня, в центре – Шестивратная башня Каменного моста

Ф. Я. Алексеев. Вид на Кремль из-за Каменного моста. 1800-е. ГРМ. Справа у моста – Винно-Соляной двор. Шестивратной башни уже нет

Винно-Соляной двор на панораме Москвы с высоты храма Христа Спасителя. Фототипия «Шерер, Набгольц и Ко». 1867

Дом на набережной. Фото Я. Бродского. 1934. Большой Каменный мост еще ориентирован на Ленивку

Дом на набережной

Снос Шестивратной башни в середине XVIII века, снос самого моста еще через сто лет, уничтожение его преемника, а с ним Суконного и Винного дворов при Сталине, с перестановкой третьего моста ниже течением, широким полотном на Боровицкую, – все это так опустошило вид на стороне Замоскворечья, что память о домах-кварталах встретилась с потребностью в какой-то вертикали. Может быть, неразличение этих потребностей и породило Дом на набережной?

Берег Москвы-реки напротив Боровицкой площади жил ожиданием того, что называется «дом-город». Который представлял бы не правительственное, а народное начало. Дом-город как заставка, замещение густого множества замоскворецкого домовья, отороченного купами садов и собранного вертикалями церквей. Это домовье открывалось взгляду с высоты Кремля и царского дворца. Дом-город на заречной стороне был нужен не высокому царскому взгляду, но взгляду от подножия холмов, от средокрестия, когда вся глубина Замоскворечья прячется за внешний фронт застройки. Такой дом-город, становясь один за всех во фронт, представил бы, означил, заместил всю эту глубину.

Явившись поздно, в советскую эпоху, со своей отдельной идеологической программой, непозволительно высокий, Дом на набережной (Дом правительства) ответил на потребность места лишь отчасти. Преобладание многосоставности над целым дано в его архитектурной композиции только на стороне Всехсвятской улицы (Серафимовича), но не на стороне реки.

Вид на Москву с балкона Кремлевского дворца в сторону Каменного моста. Гравюра по оригиналу Ж. Делабарта. 1798. Фраг

Палаты Аверкия Кириллова

Начальственность Дома на набережной родней Арбату, чем Замоскворечью. Как и спор этого дома с Кремлем. Дети его сосланных или расстрелянных жильцов приравнены к «детям Арбата». Театр в ансамбле дома почти единственный в Замоскворечье, а театральная Москва синонимична Занеглименью: возможно, лицедейство держится опричной почвы.

Палаты Аверкия Кириллова на панораме Москвы с храма Христа Спасителя, 1867. (Левее – церковь Николы на Берсеневке)

Церковь Похвалы Богородицы в Башмакове и храм Христа Спасителя. Фото из собрания Э. В. Готье-Дюфайе