Основы людологического познания

Естественность мира организована намного сложнее. Как мы уже отмечали, все в мире человека есть продукт опосредованности мыслью, человек существует лишь в той области, где он может мыслить, осознавать, корреспондировать мысль. Мир человека – это мир опредмеченных мыслей. Даже самое невыразимое находит свое воплощение (ритуальность для божественного, смерти, любви), которое позволяет констатировать экзистенции. Существует так же целый комплекс несуществующего, то есть та область бытия человека, которая неподвластна мысли и потому отрицаема как не – существующее в действительном.

Бытие в возможности как неотъемлемый элемент экзистенции обнаруживает самое себя в любой перцепции, иногда ограничиваясь самой чувственной перцепцией (знание, познание), а иногда требуя долгих лет жизни для приобщения к самое себя. Но везде, где мы имеем дело с возможностью до процесса ее реализации, мы констатируем наличие противоречий, реализация каждого из которых представляется истинным. Исключение составляет то бытие в возможности, которое обслуживает социальные процессы, представляющие результат снятия противоречий, все общественное в человеке, что ранее было уже апробировано предшественниками, от родителей до тысяч поколений политиков и военных. Обезличенное БВВ, составляющее основание для бытия общества, государства. Для художника, для того, кто относится к миру как к полю реализации самого себя и не более, это верно, ибо его творческий инстинкт так организован, чтобы выталкивать все общественное из своей жизни, оставляя от последней одни лишь приятные воспоминания. Это прекрасная стена, преодолевать которую искусственно не стоит. Чем выше алеантность в жизни человека, тем он индивидуальнее. И пускай он проживает общественными ценностями, пускай он пустышка, по пути которого не пойдут миллионы, но зато он красиво играет партитуру, что уже есть шедевр. И двух зрителей – самого себя и Бога, здесь вполне достаточно…

Еще придет время и мы по – новому, с нескрываемой благодарностью всмотримся в феномен Гитлера и Сталина, как в Цезаря и Македонского… кто помнит сейчас стенания перегринов? Шелуха истории спадет. Сейчас важно то, что наше время, время человека публичного, а не просто общественного предоставило возможность творить такие формы социальной организации, которые не снились никаким философам. В отсутствие каких – либо фундаментальных оснований возможно построение целых форм нового мира, их реализация в чудовищных масштабах – вот она сила хорошо организованного бытия в возможности. Оставаться сегодня в неведении вопросов структурирования социальной материи – это значит обрекать сторонников Гитлера и Сталина – на успех, на безусловный абсолютный успех. Именно они не уяснили, не структурировали, но почувствовали эту возможность – видоизменять человека, род людской. И пока это имеет убогую форму выражения в виде PR, полит – технологий и прочего. Но стоит появиться такому, как Платон и судьбы миллиардов будущих людей будут решены чисто по платоновски – правители, стражники, торговцы, рабы. А все эти смехотворные переходные элементы в виде идей Великих французских просветителей будут обозначены не иначе как «периодом, в котором была доказана наилучшая из форм организации социума».

Пусть простит меня читатель за надоедливость, но мне постоянно кажется, что не скажи я этого сейчас и целесообразность написания работы вообще будет потеряна. Сухость формулы хороша для знающего, но ужасно слышать это от того, кто вообще не верит в познание как форму социально – полезной деятельности.

То, что бытие в возможности управляет миром вместо богов (конечность античной религии и ее опора на близость чувственного давали широкое поле для маневра) понял еще Римский сенат, присвоив себе возможность создавать законы. С тех пор мало, что изменилось. Поменялись игры, ритуалы и стада верующих субъектов, но тот, кто столкнулся с общественным в его самых ужасных проявлениях – понял, что болтовня о цивилизованности, всего лишь болтовня. Механизмы управления, механизмы структурирования бытия не поменялись за какие – нибудь пять тысяч лет. Это к лучшему.

Опредмеченность бытия в возможности далеко не конечна… душа, шестое чувство, что – то остается необъяснимым зазором в мире, столь логичном мире. Некоторые уходят в монахи и познают ради успокоения, как будто бы вода затопляет это чувство неполноценности знания бытия; но те, кто хоть как —то косвенно прикоснулся к проблеме и почувствовал, что этот зазор и составляет то, что в современном мире принято называть «Я», добиваются общественных высот, персонифицируя в дальнейшем их с собой. Оракул в Дельфах был прав- «познай себя». Вдумайтесь – осознать себя как потенциальную движущую причину для любого бытия в возможности в этом мире, для любого… не зря ведь было в одной мудрой книге сказано, что человек создан из глины, а в другой еще более ранней – из земли. Это вечная возможность, вечная потенция воплощения. Осознать это до конца, до предельности своей собственной судьбы, до смерти, как константу своей жизни.

Философия ли это для свободных умов, для избранных? Следует ли читать Ницше, перед тем как умозрительно понимать и воплощать людологию? Если есть такая возможность соприкоснуться с результатом путешествий, не путешествуя, то почему бы и нет? Читайте Ницше для того, чтобы понять к чему приведет вас познание мира сквозь призму игрового. Претензия ли то на оригинальность, пожалуй, да, слишком много в нас от игроков, и танцоров, – отсюда такое злоупотребление вниманием.

Отсюда же уверенность, мнимая уверенность в том, что это кто – нибудь когда – нибудь прочтет, кроме тех, кто в силу судьбы обязан уделять тебе внимание. Но может быть хватит откровений личного плана. Перейдем к методологии!

Если говорить о силе бытия в возможности, то нет лучшего примера, чем мое теперешнее состояние. Я смертельно устал, моя нервная система близка к психическому расстройству, а может быть оно произошло и я просто не знаю об этом, ведь я не врач. Но все равно уставший, ночь не спавший, всего опасающийся я сижу за рабочим столом и пишу. Пишу потому что когда – то очень давно, лет 15 назад я решил, что буду писать и писать романы, а лет 7 назад я придумал, что писать необходимо регулярно. Эта идея, а точнее ее не выполнение измучили меня. Каждодневные мучения, что я не написал положенного количества страниц, вечные перемены планов, разрушительные депрессии, все это лишило меня всего, это убивает меня, это лишает меня времени, это лишает меня рассудка, но вместе с тем я знаю, что это необходимость, которой не избежать. Если я не напишу какого – то, пускай вымученного количества страниц, которые даже в ближайшие десять – двадцать лет не увидят свет в печати, либо просто будут мною утеряны, как уже не раз бывало, – я потеряю смысл своего существования. Оно убивает меня неумолимо, ибо я не могу реализовать бытие в возможности, когда – то неопрометчиво созданное мною. БВВ с необходимостью должно реализоваться в действительность, либо в форме воплощения, либо в форме неудачной попытки, либо вообще не реализоваться (отрицательное снятие), последнее в зависимости от степени персонификации субъекта реализации может убить последнего.

Такова судьба. И не только для творческого человека. В ХХ веке не раз были ситуации, когда судьбы миров зависели от реализации, неумолимости реализации бытия в возможности, содержание которого и результаты воплощения были противоположны. Неумолимость, неизбежность, необратимость – вот первейшие характеристики бытия человека. Стоит где – нибудь произойти сбою в повседневном, образоваться новому бытию в возможности, как человеческое заполняет собою эту новую область, превращая ее в новое социальное бытие. Казалось бы, такая оплошность —царапать кусочком глины, вместо того чтобы положить его в глиняный мешочек – маленькая черточка под временем до и после.

Бытие в возможности это тот элемент парадигмы бытия, который определяет само бытие, определяет степень различия и увязывает мир в систему. Если хочешь изменить мир – измени бытие в возможности мира. Для политика это изменение движущей причины – возвысить и укрепить сторонников, так появляются великие империи (Рим, Рейх, СССР, Золотая Орда и пр.), для философа – изменить взаимосвязь мира, основу мира, то благодаря чему все существует. Для обычного человека – изменить самооценку и оценку внешнего в явлении, позволить себе быть чем – то, позволить себе быть успешным и прочее. Любое изменение в области бытия в возможности влечет девиацию в действительном. Поэтому человеческому необходимы единые основания снятия противоречий действительного, такой формой снятия противоречий становится то, что мы еще пока называем государством. Оно возвысилось над многообразным, оно стало формой приведения людей в соответствие должному образу. Источником последнего была ранее исторически сформировавшееся бытие в возможности, в последующем – лично сформированная воля монарха, правящего класса. Противоречия бытия в возможности по природе становятся положительными и отрицательными, такими они были и ранее, но к этому ранее индивидуум должен был приходить через личный опыт, семью и прочие «институты», с появлением же государства и отбора приемлемых форм организации социальной материи появилось публичное понимание, независящее от воли, сознания индивидуальности. Преступление становится только тогда, преступлением, когда об этом указано в законе (nullum crimen sine lege).

В мире появляется целесообразность жизни, целесообразность и подчиненность общему, появляется новый вид бытия в возможности, в котором противоречия уже сняты, и которое, оставаясь при этом абстракцией, не требует ритуальности, кроме суммы действий свидетельствующих о его воплощении (технология). Из сферы энтелехии изымается агональность. Трудно переоценить этот период времени. Именно здесь человеку открывается возможность продолжения самое себя в коллективности действия, появляется возможность не быть одиноким перед лицом своего разума, вселенской организованности. Именно это дает толчок науке, так как позволяет быть уверенным, что ею можно спокойно заниматься как отдельной формой деятельности, ибо остальное в руках государства (организованных, стандартизированных в праве форм перехода, перевода возможного в действительное). Поэтому государство – это бытие в действительности права, а право – бытие в возможности государства.

Наконец, это меняет образ отношения к миру всех и вся, появляется жажда стабильного, спокойного, рождение человека из зверя приходит с играми, лишенными алеантности. Активная позиция в гражданском обществе древнего грека была продолжением древней уверенности в том, что все требует твоего участия, во всем ты должен быть движущей причиной, если хочешь, чтобы это существовало относительно тебя, твоего сознания. С усилением государства (всего того, что несет в себе внеличное, общественное), естественно, уменьшается участие каждого, это нормально. Появляется возможность опираться на принцип, что необходимо существует не только то, что прочувствовано, но что есть само по себе бытие чего – либо, необязательно связанное с личной перцепцией бытия в действительности, а уж тем более участием в его структурировании. Так рождается цивилизация, так рождается представление о пространстве. Ранее бытие в возможности являлось основанием экзистенции (например, в замкнутом сообществе, люди которых не знали – не существовали относительно данного замкнутого сообщества), теперь же оно стало основанием для сходства и различия, не более. Это основа нашей современной цивилизации. И именно эти различия по сравнению с конкурирующими типами понимания бытия ведут нас к катастрофе.

В этот период структурируются такие формы бытия в возможности как время, пространство, система суждений и прочее. Человек перестает быть воплощенностью, он становится абстракцией, прописываются детально конкретные маски, статусы (гражданин, должностное лицо и прочее). Постепенно роль личности, основного звена парадигмы существования, нивелируется. Ранее задачей было общее бытие в возможности для всех по объему его содержания и реализации, скорость каравана определялась по самому отстающему верблюду, именно поэтому спартанцы убивали уродов и недоразвитых, не из эстетических потребностей, они не желали тормозить ход развития общества в целом. Но затем человека, рядового человека изымают из сферы сопричастности общественному, в нем уже не находят общественного, его забывают как центральную фигуру любой парадигмы, люди становятся предметной стороной энтелехии бытия в возможности, которое им не принадлежит, которому они не сопоставлены (долг, патриотизм, интересы государства и прочее). У человека отбирают гносеологию и оставляют только функциональность онтологии. Происходит персонификация в роде деятельности. Последним, кто обратил внимание Европейской цивилизации на данную проблему был Артур Шопенгауэр, но мало что изменилось с тех пор. Генезис трехтысячелетней давности в Европе, как матрица в современности: меняются объемы, формы отношений, но сама суть организации социума остается неизменной.

В современном мире существует бытие в возможности, которое вообще не сопоставлено человеку в области познания. Фактически, это институт жертвоприношения, как ранее человеческая жертва богам была игрою, в которой жертва (человек) не была сопоставлена ничему с точки зрения парадигмы, кроме как вещного атрибута парадигмы, так и сегодня в большинстве случаев организации человек – это всего лишь предметная сторона энтелехии, неведомой ему и скрытой; сам же он – жертва в ритуале.

Когда мечтаешь, не нужно себя ограничивать – вот девиз Нового времени. Создаваемые схемы и формы организации мира, вопреки естественным законам структурирования мира, завели нас в ту область, где нарушен закона Стагирита и в одно и то же время, в одном и том же месте существует множественность противоречий, бытие которых взаимоисключающе. Мы сами исключили мир, создав новое пространство, а точнее его отсутствие. Именно поэтому апория «Ахиллес и черепаха» сегодня непонятна в школах вообще. Пространство перестало быть преградой, слова доказательством, вера дорогой к Богу, человек – центром мира. Развитие практической мифологии в идее государства и прочие мистификации приводят к тому, что сегодня на эволюционной шкале мы намного ближе к звериному, чем 6—7 тысяч лет назад. Копирование мира в отсутствие оригинала, многослойность лабиринтов любого понятия. Предел очень близок, ближе, чем мы думаем. Существование мира в его сегодняшнем состоянии это даже не театр, это цирк уродцев, чудовищность, омерзительность. Бедный Ницше, он был один, кто чувствовал это в 19 веке, он первый начал поиск человека, того что от него осталось и не нашел его. Действительно, что сегодня человек?

ХХ век убедил нас в том, что человека вообще нет, есть сгусток каких – то страхов, воспроизводимых нервных реакций, проекций и прочее. Сегодня трудно найти действующего субъекта, нацеленного на исполнение какого – то действия, кругом сплошные нервные реакции. Фашизм пришел к власти не гениальностью Гитлера, а в силу раздавленности поколения, родившегося до электрификации. Начало ХХ века это время, когда индивидуальность была раздавлена прессом механизированности, Научно- технической революцией, новой организацией мира. Если где еще и оставались люди способные видеть собственными глазами, то они не могли ничего сказать, а тем более высказаться по тому поводу, где все говорила техника. На этом фоне неуверенности было необходимо уверовать и каждая нация уверовала по своему, кто- то в национал- социализм, кто- то в коммунизм, кто- то в прогрессивность экономики.

Но не следует забывать, что сегодня – тот момент, которого еще не было в истории – длина жизни человека может включить в себя срок полномочий 10 – 15 правителей. За одну жизнь человека мир изменяется до неузнаваемости, как геополитически, так, иногда, и географически. Человек не то, что не успевает за общественным, его вообще нет в цепочке событий. Политика стала формой структурирования общих суждений, сферой бытия «Богов – однодневок», в области науки —нет единого способа передачи информации, единого бытия в возможности. Ортега- и – Гассет по этому поводу хорошо сказал, что необходимо научиться жить в Хаосе, зная, что погибаешь. Но позвольте, изначально человеческое возникало как призма хаотичного, человек – это трафарет, который накладывается на хаотичное и то, что попадает в трафарет становится системой, стабилизированной относительно данного трафарета, а все, что не попадает в этот трафарет и называется хаосом, неизвестностью и прочее. Расширение этого трафарета, расширение круга человека – естественность, но проблема дня «сегодняшнего» (200- 300 лет) – это отсутствие такого трафарета вообще, отсутствие человека. Нет бытия в возможности, составляющего парадигму человека. Вернуть человека в его первичное доцивилизационное состояние, где он необходимо должен сам снимать возникающие противоречия в области бытия в возможности, провозгласив, что только личное знание, верифицированное эмпирически может быть основой для бытия, – невозможно. Это, конечно, легко исполнимо в отношении отдельных групп, и даже народов… цивилизация, уничтожив человека, противопоставив его себе, чувствует себя при этом прекрасно, ибо исполняется цикл реализации бытия в возможности и в рамках энтелехии реализуются, структурируются все четыре причины; любой ритуал относительно самое себя, любая парадигма в отношении себя, упорядочена и целесообразна, мир гармоничен. Логика абсурда – самая сильная. Вернуть человеку самого себя, можно только научив его самостоятельно мыслить не с позиции «я и мир». Это позиция философа, и с этой позиции мир однозначно подлежит упразднению, через уничтожение, а с позиции «я в мире». Это положение потребления, но при этом необходимо исключить фактор персонификации в мире, ибо, как только человек персонифицируется, он теряет способность мыслить самостоятельно для себя и мыслит для мира в себе, для того бытия в возможности, которое составляет его сущность в данный и конкретный момент, и сгорает при этом, переживая противоречия этого мира, снимая их относительно самое себя. Нельзя выпрыгнуть за рамки бытия, парадигма абсолютно достоверна для играющего, и тем более для включенного в игру. Человеческое всегда стремилось освободиться от этого и через обеты монахов, и через образ жизни и прочее, но истинным освобождением являются всего две вещи – война и творчество. Первое уничтожает действительное, это знак смерти, второе уничтожает идеальное, сначала для одного (что вполне достаточно), затем для остальных. Все в этом обществе продукт индивидуальности. Ни тот, ни другой путь не меняют системы организации социума. Это замена либо факта, либо содержания бытия в возможности. Как правило, войн больше, чем достойных форм структурирования такого бытия в возможности, которое заменяет трафарет на новый. Лучшей формой является, безусловно, религия. Это феномен последних 2000 – 2500 лет. Все последние удачные религии были направлены только на одно – избавить человека от ответственности за бытие мира. Они должны привить автоматику в бытии мира, он существует вне человека, и есть форма ответственности за мир, она – в руках Бога. Действуй согласно Богу, будь унифицирован в действительном, это позволит миру быть таким, какой он есть. Это позволит государству, правителям быть спокойными относительно существования мира.

Сегодняшние деятели государства не понимают, что они «управляют» миром, которого в сущности нет, попытка обуздать хаос, – «не ловите воду сетями». Функциональность государства утрачена, функциональность политиков растет, точнее уверенность в их функциональности (но и это только последние 50—60 лет). Мы на пороге катастрофы. По историческим меркам пройдет совсем немного времени, если выражаться по – восточному (с их точки зрения суждения о времени в Великом государстве), – мы уже в тени катастрофы.

Интереснее всего то, что, необратимость, неотвратимость – это свойство человеческого. Легче воскресить мертвого и лучше его воскресить для этого, чем остановить катастрофу. Бытие в возможности с необходимостью реализуется в действительное. Предчувствие упадка – во всем, в действии каждого человека. Живи каждый день, как первый день всей оставшейся жизни, или каждый шаг необходимо воспринимать как последний. Мудрость человека современного – мудрость умирающего.

Основа 10

Сцепление возможности и действительного неуловимо для эмпирического. Эмпирическое всегда индивидуально, но даже о его существовании мы можем узнать не иначе, как из области возможного (умение излагать чувственное, умение понимать мотив и задачу прожитого). Разложить бытие на две составляющие – означает понимать бытие изолированно от человека, ибо сам человек обнаруживает в области действительного то, что более всего ему соответствует, обнаруживая в себе, как область возможного, так и область действительного (равновесие себя как идеального и реального, символ). Человек в рамках непосредственной чувственной перцепции может вообще не улавливать сущности тех парадигм, с которыми он взаимодействует, бытие будет проходить мимо него, не соприкасаясь с областью сознания, несмотря на то, что в своей области он обладает вполне адекватными реакциями. Так бывает с чужеземцами, подсудимыми в суде (исключение суд присяжных), такова природа войн и непониманий. Эмпирическое основание – есть всего лишь часть суждения. Бытие человека как субъекта воспринимающего, есть бытие антагонизмов, уравновешенных в той или иной степени устройством общежития. Но полагаться на человека как на метод познания сегодня – невозможно. Однако до сих пор наша цивилизация устроена именно таким образом, что во всем, где мы сталкиваемся с управлением масс, мы сталкиваемся с использованием человека как инструмента организации устройства общества. Человек является инструментом, благодаря которому происходит структурирование представлений о реальном и дальнейшее принятие решений. Знание человека, то бытие в возможности, которое он приобрел в рамках системы образования, та должность, «место», которое он занимает в системе, и на котором он применяет это знание и является областью, где реализуется парадигма, ради которой задумывался цикл, включающий в себя и человека, и систему образования. Вдумайтесь, как слабо организована наша сегодняшняя система, если в области принятия сущностно важных решений мы полагаемся на самих себя. Чиновники, служащие, специалисты, ученые и прочие, блуждающие в темноте современности, в тени катастрофы. Спросите у любого из них, в чем сущность его деятельности, в чем ее смысл и кто он… А между тем вся та масса, которая управляема, приписывает тем, кто управляет свойства мифологического плана, которыми были наделены лишь олимпийские боги в древности. Государство как божественность, как непознанное и непознаваемое. Это та чудовищность, на примере которой можно проиллюстрировать, как глубоко мы увязли в противоречиях современного, что же говорить о других более сложных вещах (?). Например, о судьбе, неужели никого не интересует ради чего он появился на свет и в чем конечный смысл жизни? Или мы так и будем скрываться за играми и повседневными ритуалами общения и структурирования времени и пространства? Как же категории счастья, любви и прочего? Все эти индивидуально – структурируемые понятия, да и что сегодня индивидуальность?

От того, например, как сформированы некоторые моменты бытия в возможности человека зависит, как будет структурироваться время и пространство в области бытия индивидуума. Это во многом может определить успешность человека, и протяженность его жизни, это во многом определит кем станет человек – сапожником или императором. От структурности бытия в возможности, от способности целеполагать, зависит состояние нервной системы человека с физиологической точки зрения, кому – то и проделанной работы за день в виде количества деталей и погруженных мешков, достаточно для того, чтобы чувствовать себя счастливым и полноценным человеком, а кому —то мало и целого мира в виде завоеванной империи. Догореть до конца в рамках парадигмы действительного – редкость для человека. Трезвость жизни – это ужасно.

Людология, как аспирин, как то, что снимет похмелье романтизма собственного «Я». Необходимо запомнить, что «Я», в принципе, не существует – это последствия неправильного отношения организации мира, то, что позволяет скорректировать прохождение бытия в возможности от одного субъекта к другому субъекту. «Я» возникает как совокупность самореализуемых форм, которые должны принадлежать индивидууму для включения в общественные формы.

Основа 11

Структура бытия в возможности может варьироваться. Бытие в возможности согласно классической школе всегда остается неизменным, это та праформа, с которой все начинается (идея) и которой все заканчивается (воспоминание). Анализ бытия в возможности как структурного элемента бытия – занятие схоластическое и пустое, во многом обременительное, но необходимое для полноты картины.

Приступим.

1. Бытие в возможности, недоступное для восприятия. Это иллюзия бытия. К примеру, до открытия законов физики, например тяготения, представления о падении предметов не были увязаны с законом тяготения и он не определял бытие в возможности данного свойства вещей мира. Но с тех пор, как он был сформулирован, падение есть реализация бытия в возможности, а энтелехией является факт того, что предмет упал. Восприятие самого падения через закон тяготения позволило сегодня построить самолеты и космические корабли. И совершенно справедливо было бы полагать, что данный закон отражает объективную природу, которую всего лишь «открыли», или точнее обнаружили, сама же она существовала и до Ньютона. Просто, до него данное БВВ было недоступно для восприятия. В этой стадии обычно приводят пример пороха, который открыли китайцы, но применили его в военных целях только европейцы. Таким образом, сравнивают БВВ с кислородом растворенным в воде, оно присутствует в соединениях этого мира во всем и вся, и задача познающего, как алхимика состоит в том, чтобы вычленить из представленной и доступной исследованию массы, определенное БВВ, увязав его и привив ему новую форму реализации, расширив тем самым «круг человека».

Но это заблуждение. Бытие в возможности не существует вне человека и не имеется в виду исключительная способность человека воспринимать БВВ, человек структурирует бытие в возможности, структурируя мир. Если можно сравнить с физикой мир человека и мир плотности, занятой сознанием, то человек – вечная работа сцепления возможного и действительного, структурирование нового бытия в возможности – это образование пустоты в области заполненности мира человека. Это новая сфера бытия, в которой все существует по – новому, так как именно новое бытие в возможности, проходя через чувственное сначала его создателя, затем и тех, кто приобщается к данному новому БВВ, становится формой и основой познания мира, его существования.

Поэтому не бывает «вещи в себе». Есть бытие в возможности, которое имеет разную степень известности по кругу субъектов, которым оно доступно, – не более.

Для подтверждения этого тезиса обычно приводят пример открытия Коперника, а, как модно говорить, Галилея, о том, что не солнце вращается вокруг земли, а земля вокруг солнца. Все зависит от того насколько то или иное бытие в возможности опосредует чувственное. Поверьте, это не последняя версия взаимоотношений земли и солнца (теория оптического восприятия в своей относительности данного открытия к чувственной верификации была прекрасно раскрыта Импре Лакатосом).

Есть и другой менее известный пример, его приводят обычно последователи Ньютона (философы, взросшие на естественных науках). Видеть сущность. Вот, например, листва на деревьях, зеленая листва. Все то, что ассоциируется с жизнью, с тем, что может быть жизнью. Оказывается зеленый цвет листьев – продукт химических реакций, свидетельствующих об отравлении жизненно важных элементов органики и соответственно зеленый цвет – это цвет яда, цвет отравления жизни, точнее момент смерти. И именно в этом сущность «вещи» в данном рассуждении. Понимание этого, по мнению автора, такой тезы, свидетельствует о приобщении к истине. И это логически обоснованно и эмпирически доказано, более того, если данную форму рассуждения в достаточной степени медиатизировать и довести до неперсонифицированного круга лиц – она не будет казаться такой уж дикой.

Фридрих Ницше (да не обвинят меня в фанатизме мужеству этого человека) в свое время точно отметил, что естественные науки – это трактование мира, а не знание о нем. Лично мне ближе шаманство и прочие атрибуты знатоков того времени, чем заумное и до конца не самоосознанное представление сегодняшней эмпирической науки. С другой стороны, представители подобного знания впервые повлияли на этот мир настолько, что именно от их знания стал зависеть сам мир как форма воплощения какой – либо идеи вообще (создание ядерного оружия, например). Думаю, что имена Оппенгеймера (особенно в этимологической связи- open game) и его команды еще будут вспоминать, как вспоминают имена титанов Древней Греции, или великих богов шумеров с которых начался мир. Но это время настанет еще нескоро.

Необходимо четко понимать, что жизнь в том плане, как ее понимает человек, начинается с бытия в возможности, которое является его имманентностью. Именно поэтому бережное отношение к мысли, к области мысли, все то, что угадывалось человеком в различных религиях этого мира (чистота помыслов) не пустой звук, а основа для бытия человека как биологического вида (с учетом его не приспособленности к выживанию в дикой природе).

Бытие в возможности, недоступное для восприятия бывает только в отношении групп субъектов, но не бывает бытия в возможности вне связи с человеком вообще. Везде, где есть бытие в возможности, был, либо есть, человек, соприкосновение с ним. Понимание этого – первый шаг к пониманию сущности организации мира, человека.

2.Первичное бытие в возможности. Иногда данное БВВ называют индивидуальным бытием в возможности, но это не совсем верно. Если опять отказаться от субъектного анализа, то есть не воспринимать человека как нечто существующее само по себе, а понимать человека как элемент движущих причин парадигм, то и сам анализ БВВ будет происходить относительно места БВВ в системах и связях парадигм. Для древнего грека это было значительно проще.

Отсюда в частности и данная классификация. Первичное БВВ это бытие в возможности до реализации в действительность, а точнее еще не реализовавшееся в действительность. Вне субъектного анализа данное утверждение носит абсолютизированный характер (в противном случае мы могли бы говорить о том, что оно не реализовалось по отношению к определенному субъекту или субъектам, это тоже важный элемент анализа, но не определяющий).

В данном состоянии бытию в возможности присущи неустранимые противоречия, как относительно атрибутики будущего вечного субстрата (если речь идет о воплощении), так и относительно качественного состояния будущего, если речь идет о внеэмпирических формах организации материи. Характерной особенностью является то, что каждое из противоречий является истинным в рамках бытия в возможности. Для первичного бытия вне субъекта это вообще противоречия экзистенциального порядка (будет или не будет).

В рамках преломления к субъекту, следует отметить следующее – бытие в возможности как первичное существует только для творческого субъекта реализации, то есть индивидуум создает нечто связанное только с ним самим и поэтому для него первичное (и абсолютно первичное для остальных, а потому остальными и невидимое, не воспринимаемое). В классическом примере с скульптурой анализ строится следующим образом. Образ, замысел скульптора относительно скульптуры, которую он собирается изваять – это бытие в возможности. Оно первично для скульптора, он сам придумал какой должна быть скульптура. Неустранимые противоречия здесь представляются в виде сомнения относительно того получится ли изваять скульптуру или нет (т.н. «муки творчества»). В тот момент, когда они достигают полярности, они снимаются в действительном – человек приступает к ваянию, к деятельности. Сумма действий, как выразятся нелюдологи, является процессом реализации, который поистине чудотворен, так как из простого сырья (мрамор, гипс и прочее) рождается статуя. Играя с формами, с материальным вплоть до того момента, когда работа будет закончена (статуя), скульптор является движущей причиной. В тот момент, когда реализована формальная причина (сумма и последовательность действий, эмоциональный накал, зависящий от действий, методики, время, место, обстановка и прочее), она трансформируется в материальную (результат, статуя). Таким образом, движущая причина – скульптор, формальная – игра, материальная – статуя. Энтелехия, по общему правилу, это процесс реализации и конечный результат. Конечный результат всегда представлен одним из противоречий первичного бытия в возможности, в данном случае, когда противоречия носят экзистенциальный характер это будет либо удачная попытка реализации образа статуи, либо неудачная (то есть ничего не получится). Это не означает, что не удастся претворить мрамор в образ человека, мрамор, как раз таки претерпит свои изменения и формальная причина (то, что позже будет названо технологией) так же может быть полностью реализована, но только в том случае, когда конечный результат (продукт игры) устроит движущую причину (скульптора) можно будет говорить о завершенности парадигмы. Только в случае приемлемости движущей причиной результата формальной. Необходимо ли говорить о том, насколько это трудоемко. Создание такого результата может занимать всю жизнь при том, что субъект будет посвящать этому все то время, которое доступно ему для восприятия и распоряжения.