Страховщик

© Руслан Сулумбекович Бахарчиев, 2018

ISBN 978-5-4490-3948-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ 1

Я подумал, что нет ничего красивее падающего снега. И действительно это самое красивое, что есть в этой жизни. Сидя в кафе за столиком у панорамного окна, я разглядывал суетливых прохожих и любовался дружелюбным снегом. Именно в этот момент мне так хотелось жить и наслаждаться этой жизнью.

– Выбрали?

– Да, «Прагу» и чай.

На самом деле мне хотелось напиться, но все, что происходило за окном так умиляло меня и возвращало в детство, что я не мог отказать себе хоть немного окунуться в него.

Детство. Это слово крутилось в голове. Оно пробуждало во мне того, давно забытого в самом себе, забияку, задорного и нежного ребенка, каким я когда-то был. Как беззаботно ты было и как беспечны мы были, когда не понимали этого.

Официант принес заказ, любезно поинтересовавшись не желаю ли я чего-либо еще. Всё, что мне предстояло впереди делало их вкуснее. Впрочем, всё становилось лучше. Предновогодние нотки витали в настроениях улиц, в звуках, откуда бы они не исходили и в глазах горожан.

Утро было прекрасно. Прекрасно тем, что было темно, а люди только-только сбивались в стаи. Оно было угрюмым, свинцово-серым, но в тоже время прекрасным.

Ненависть к любому утру, в моем случае, было скорее правилом и только здесь, в этот час, в этот момент, в этом кафе моя душа обретала покой и успокоение.

Эта музыка из телевизора, висевшего под потолком, тесные к друг другу столики, посетители, всё это помогало немного позабыть о пустых и беспочвенных тревогах, которые терзали меня на протяжении последних лет.

Порой не хотелось отсюда уходить, но только до тех пор, пока солнце не начинало кричать и распугивать темноту раннего утра.

ЧАСТЬ 2

Оказавшись в офисе, я принимался за рутину этого бытия, которая так тяготила. Я точно для себя знал, что ненавижу свою работу. Я ненавидел этот запах кабинетного утра, эти улыбки и то, с какой радостью все приходили на рабочие места и начинали свой день.

Это была среднестатистическая страховая компания, где я был прилежным рядовым сотрудником, проработавшим ни первый год, но не видевшим никакой перспективы в том, чем занимаюсь. Нелюбовь к тем людям, с которыми была связана моя деятельность будь то мои начальники, коллеги или наши клиенты, граничила с социопатией.

Начиная рабочий день я уже ждал его окончания, вот только он злонамеренно тянулся очень долго. А когда наступал вечер, быть может только тогда я всем прощал их примитивность и их бездарность.

После окончания рабочего дня я всегда шел до ближайшего кафе, в котором я проводил каждое утро, сидел некоторое время за столиком, затем уходил домой.

Порой мне казалось, что вот-вот ко мне кто-то присядет и заговорит со мной, хотя я сторонился людей и потому этот «кто-то» предпочтительнее был выдуманным, был в моем сознании, но для меня реальным персонажем. Может показаться, что я сумасшедший, но нет. Я просто в один момент перестал доверять людям и не потому, что мне кто-то сделал что-то плохое, нет, я просто как будто бы разлюбил человека.

Каждый такой вечер единственный кто меня ждал, это была моя пустая маленькая квартира без кухни, которую я арендовал. Она была настолько маленькой, что даже мечты о большой счастливой семье не умещались в ней. Всегда чистая, минимум мебели, и каждый раз, когда мне нужно произнести слово «квартира», я хотел бы сказать «конура». В ней было всё необходимое, кроме пространства. На окнах висели тяжелые горохового цвета шторы, которые скрывали меня в минуты хандры от света дня. Стены были голыми, хотя я всегда хотел, чтобы в моей собственной квартире висели фотокартины. Диван-кровать, кресло, стол, стул, полка для книг, телевизор и весь этот минимум был способен заполнить эту конуру. Туалет был совмещен с ванной, кухни не было и поэтому можно было сказать, что это кухня-коридор. Общаясь с людьми мне было сложно объясняться, потому, что для простоты общения я не называл вещи своими именами, ибо это было бы очень сложно, и это вызывало у меня дискомфорт, потому, что я как будто бы скрываю правду, например, когда я хотел сказать, что я вышел из ванной, которая, на самом деле, также туалет, и прошел в зал, хотя я на самом деле прошел в принципе в одну и ту же единственную комнату, а в целом всё это помещение с туалетом, ванной, кухней, коридором и было одной единственной комнатой, то я, как бы, лгал. И потому разговаривая с людьми по телефону, я больше старался описывать свои действия, чем перемещения, вместо мол «сейчас схожу в…» я говорю «сейчас возьму…» или «сейчас сделаю…» Даже такие мелочи усложняли эту жизнь, заставляя проводить её в вынужденном самообмане. Обман везде. Даже в сутках не 24 часа.

Та тишина, с которой встречала эта квартира была настолько жалкой, что, возможно меня охватывали панические атаки. Случалось, всегда спешить поскорее включить свет и своего единственного друга – телевизор. После чего комната обретала хоть какой-то признак жизни.

Она была для меня аллегорическим сравнением состояния смерти, а эта тишина – её метафорическим образом.

В ней мне не хотелось жить. Иногда я мог сползти с дивана и забиться в угол и мне хватало угла обзора моих глаз, чтобы обхватить ее взглядом полностью. Пребывание в ней было каким-то состоянием клинической смерти, пока я не покидал ее.

Раздался телефонный звонок.

– Алло?

– Привет. – бодро проговорил женский голос на той стороне. Это была мама.

– Да, мам, привет.

– Как твои дела? Как настроение?

– Все хорошо, мам, только вернулся с работы, планирую отдохнуть, как вы там?

– У нас всё замечательно. Твоя племянница не дает нам покоя! – засмеялась она.

– А как там Сафия – справился я о своей сестре – у неё всё хорошо?

– Да, да. Всё замечательно, я сейчас передам ей трубку.

– Привет, Виктор, как дела?

– Привет! Всё хорошо. Как там моя племяшка?

– О, не спрашивай! Весь день не дает покоя – рассмеялась она громко – Когда уже к нам заедешь?

– Пока не знаю, много работы – соврал я – но я постараюсь. Я постараюсь в ближайшее время – ответил я, пытаясь говорить так, будто бы мой голос бодр и весел.

– Ладно, Виктор, до встречи, приезжай поскорее, мы все соскучились.

– Да, да, конечно. Целуй племяшку.

– Хорошо. Пока.

– Пока.

Я положил мобильник рядом. Мне стало как-то легче на душе и в то же время грустно.

На самом деле мне было очень жалко и себя и маму, и сестру, и ее маленькую дочь, потому что я ничего не мог им дать. Это убивало меня. Я чувствовал себя беспомощным и бесполезным. Эти мысли опять заставили меня себя жалеть.

Незаметно для себя я оказался возле холодильника, откуда вытянул открытую бутылку водки, газировку и вернулся ко столу перед телевизором.

Я опять пил, жалел себя, ненавидел и плакал. Мне казалось, что каждый мой день повторяется и я никогда из этого не выберусь.

ЧАСТЬ 3

Утром я проснулся раздраженным, как, впрочем, и всегда. Нежелание идти в офис, в это скопище лицемеров и счастливых лиц, было запредельным.

Ванна, туалет, несколько стаканов воды, сигарета, как всегда отсутствие аппетита и я готов идти.

Маршрут был тем же, утро было таким же. Только не было снега. Грязь, слякоть, гнетущее свинцовое небо, давящее на плечи и мокрая обувь.

Когда я подходил к дверям здания нашего офиса, сердце сжималось. Я проходил по лестницам, здоровался, ступал по коридорам и лишь одна мысль крутилась в голове «лишь бы больше никого не встретить и не улыбаться, и не здороваться, чтобы только не делать вид, что у меня всё отлично, также, как и у них, поскольку не любил притворяться.

Еще немного и вот я в своем рабочем кабинете. Большинство наших сотрудников держали двери своих кабинетов на распашку, я же предпочитал держать ее закрытой, только бы не соприкасаться с тем миром, что за ней.

Мне всегда сложно было приступить к работе. Я не мог приступить к этой чертовой работе, потому, что только и думал, что о своих близких, о своей жизни, о том, как господь мог бы уготовить мне другой удел, но отвел этот.

Это было невыносимо, но я хотел что-то изменить. Конечно уже наступила та пора, когда самому себе стоит признаться, что на большее ты не способен, но это только злило меня. Эта мысль оскверняла всё мое существование и оскорбляла моих близких в моих глазах. Где-то внутри себя я был мертв. Я слышал о Синдроме Катара, по смыслу которого, живой человек, убежден в том, что на самом деле он мёртв.

ЧАСТЬ 4

Это была пятница и после работы я позволил себе отправиться на этот раз в бар вместо привычного кафе.

Он встретил меня шумом, лязгом, шипением, звоном бокалов, громкой музыкой и всем тем, что сопутствует питейным заведениям. Всё это успокаивало меня, хотя, скорее всего, в большей степени меня успокаивала перспектива выпить и отрешиться от всех забот этого мира.

За барной стойкой одиноко сидел молодой мужчина и я подсел к нему. Мне было 40, ему, как мне показалось, немного меньше. Он выглядел задумчивым и тревожным. Заказав выпить, я расположился поудобнее за барной стойкой, безразличным взглядом окинул зал и отпив немного, заговорил со своим унылым соседом:

– Тяжелый день? – спросил я.

– Да, не из лёгких. – грустно ответил он.

– Виктор – представился я и протянул ему свою руку.

– Константин – ответил он на рукопожатие.

Константин был коротко стрижен, у него были темные волосы и его лоб украшали две огромных залысины, которые ничуть не портили его лица. У него было волевое лицо, я бы даже сказал мужественное. Подбородок обрамляла легкая щетина, которая бывает у мужчин, когда у них что-то случается. Глаза были карими и, наверное, прямоугольными, от которых шел прямой острый нос хищника.

– Вся жизнь такая – приуныв сказал я и еще раз отпил из своего стакана.

Скотч был хорош, мне сразу захотелось курить, но в заведениях нельзя было курить, и, чтобы немного сбросить ту тоску, которую на меня нагнал мой новоиспеченный знакомый, я вышел из-за барной стойки и направился выкурить сигарету на крыльце бара. К моему стыду, даже не зная, что его печалит, мне не было его жалко и я просто постарался поскорее забыть о нём.

Алкоголь стал действовать, а этот вечер, пусть холодный и некрасивый, показался мне приятным. В голове крутились какие-то мысли, но они не беспокоили меня. Я окинул своим взором город, и он показался мне таким своим, таким родным; мне захотелось вернуться в бар и еще раз выпить.

Мой сосед по стойке оставался на том же месте и с кем-то говорил по мобильному телефону. Как оказалось, его дочь тяжело больна и ему нужна непосильная для него сумма денег, чтобы осуществить операцию, в которой нуждалась его дочь, которых у него не было.

То ли алкоголь, то ли моя сентиментальная натура, то ли умение сострадать, пробудили во мне к нему чувство жалости и желание помочь, точнее этой маленькой девочке. Маленькой беспомощной девочке, которая ни в чем не виновата. Хотя, чем я мог ей помочь. Я сам был беспомощен.

Мне кажется мы оба горевали. Только моя боль была надуманным фарсом в отличии того, что происходило в жизни этого мужчины. Боже, бедная девочка.

– Константин, всё наладится, поверь мне – сказал я и похлопал его по плечу. Я действительно хотел поддержать его, произнеся эти слова.

– Угу – пробормотал он и кивнул головой.

К полуночи мы так надрались, что из бара выходили вынося друг друга. Помню, как поймали такси и разъехались по домам.

ЧАСТЬ 5

Проснувшись утром, я понял, что вчера перестарался. Несколько минут я лежал в кровати, не шевелясь и раздраженный элементами любого утра и той тишиной, которая им позволяла до меня дотянуться, размышлял.

«Боже, почему мы так бедны!» – пробежала первая мысль в голове – «Почему мы так зависимы и беспомощны, твою мать! Где моё государство, которое должно помогать нуждающимся, лечить больных детей! Почему я не могу в этом гребаном государстве найти достойную работу, достойную зарплату, чтобы элементарно обеспечить себя жильем. Твою мать!» – лилась череда скорее риторических вопросов и возможно даже беспочвенных, поскольку я допускал тот факт, что возможно вся вина просто во мне.

Я многого не понимал в этой жизни в свои сорок лет. Я не понимал почему дети умирают, хотя их можно спасти; почему народы голодают, когда еды предостаточно; не понимал почему существуют регионы, которые нуждаются в воде и люди этих регионов умирают от засухи, тогда, как воды в мире хватит на всех.

«Моя жизнь говно, а я маленькая ничтожная муха, которая сидит на этом говне».

Поразительно было и то, что эта никчёмная жизнь была застрахована в моей же компании на сто миллионов рублей. Господи, для чего?! Мне кажется только ради того, чтобы очередные беспринципные толстосумы, неспособные созидать, а только брать и лишать, обогатились.

Встав с кровати, я направился к своим брюкам, которые были небрежно брошены на спинке стула и стал выворачивать карманы, чтобы посмотреть, что у меня осталось из денег, которые в принципе были последними, поскольку заплата у меня задерживалась ненадолго. К моему неглубокому счастью я обнаружил сумму, которая помогла бы мне продержаться эти выходные.

Понимая, что сегодня суббота, а моя маленькая квартирка вгоняет меня в депрессию, тогда как мне и так плохо, я собрался и направился в тот же бар, где провел время вчера, чтобы «поправить» свое здоровье.

К моему удивлению и возможно даже небольшому удовольствию при входе в бар я угадал спину Константина, с которым познакомился вчера. Я подошел и, что мне несвойственно, приветливо обозначил ему, что это я, словами «Привет, Константин, неожиданная встреча!» и растянулся в улыбке. Улыбка быстро сошла с моего лица, когда он обернулся ко мне. По нему было видно, что он не спал, вид его был изнеможён, под глазами отчетливо вырисовывались черные впадины-синяки.

– Привет, Виктор – грустно ответил он.

– Прости, что случилось? – аккуратно спросил я, стоя рядом и не спеша присаживаться.

– Дочь, Виктор, моя дочь. Ей хуже с каждым днем, а я ничего не могу поделать. Она умирает, Виктор – и он посмотрел на меня глазами, которые были переполнены отчаяния, как те, которые я видел в мультиках у персонажей, которых мне было жалко.

– Господи. Мне… – я так не хотел произносить этот штамп, этот лицемерный, лживый штамп, но я не знал, что еще сказать – … мне очень жаль.

Мне жутко захотелось убежать от него подальше, из этого места, поскорее позвонить маме, сестре, услышать племянницу, сказать им, что я их люблю, узнать, как у них дела, примчаться домой и смыть этот фрагмент утра горячей водой, мылом, алкоголем, только лишь бы больше вообще не вспоминать о Константине и всём том, что происходит в его жизни. У меня у самого хватало забот.

Как только я вышел за порог бара, достал свой телефон и набрал маму:

– Алло – ответила она.

– Мам, привет, как дела, как самочувствие, как все? – даже радостно спросил я.

– Всё отлично, как же иначе. – бодро ответила мама.

В этот момент мне так полегчало. Мне стало радостно и настроение мое приподнялось, но где-то в подкорке своего мозга я думал и стыдился о той девочке, которая умирала.

– Ты сегодня в хорошем настроении – продолжала она – я рада этому, когда заедешь? В одном городе ведь живем!

– Обязательно заеду, обязательно – решительно ответил я – Передавай Сафии привет, целуй племяшку и крепко обнимай от меня! Не скучайте там!

– Так точно – ответила она и засмеялась.

Этот разговор переполнил меня добрыми трогательными чувствами. Мне совершенно не захотелось возвратиться обратно в этот бар, и я, даже не попрощавшись, направился домой. Мне стало стыдно, что я так поступил, но я надеялся, что больше все-таки никогда не встречу Константина и мне не придется оправдываться перед ним почему я так поступил.

ЧАСТЬ 6

Это был вечер всё той же субботы, я любил субботы и несмотря на то, что я все дни чувствовал себя несчастным, то в вечер этого дня, я почему-то чувствовал себя как-то иначе, я бы назвал это «лучше».

Удобно расположившись на диване, я пил чай, ел какие-то печенья и смотрел какую-то непринужденную передачу по телевизору.

Позже я еще раз позвонил маме, и мы долго мечтали, подбадривали друг друга, говорили о том, как наши дела пойдут в гору, что я найду хорошую работу, а она сможет колесить по миру; о том, что сестра не будет ни в чем нуждаться, а моя маленькая и любимая племянница вырастит в семье, которая может дать ей все. Мы распрощались на позитивной ноте, сговорившись созвониться завтра.

После этих разговоров и всего того, что мы обсуждали и мечтали, после того как я положил трубку, я почувствовал себя каким-то опустошенным. Так, как будто бы я только что сглазил все наши мечты. Я хотел верить и, видит Бог, я ни раз заставлял себя верить в перемены, но с каждым годом всё тусклее и тусклее во мне горела эта свеча надежды. Мамины мечты. Как бы я хотел быть тем сыном, который может их реализовать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.