Билет в одну сторону. Том 2. Книга 2

– Твоя взяла, – выдохнул Рус, – поехали к тебе. – Но только налей еще раз.

– Э, нет, друг. Так ты всю водку сейчас и выпьешь. Вот приедем ко мне, тогда я тебе и налью, – сказал Тарасов, убирая бутылку со стола к себе в сумку.

***

– Давай, давай, Курсант, заходи живее, – говорил Тарасов, толкая в спину разувавшегося Руса.

– Да дай ты хоть ботинки снять.

– Быстрее снимай, сейчас Алексеева придет.

– Ага, понятно теперь, что это ты меня для нее пригласил?

– Я ее для себя пригласил.

– Ну ладно, мне пофигу, – уныло сказал Рус, входя в комнату.

***

– Ну что, Курсант! Я смотрю, ты уже нажрался! – грубо крикнул Тарасов на Руса. Рус сидел на диване, глаза его были закрыты, его просто развезло от такого количества водки. Видя, что Рус не подает признаков вменяемого человека, Тарасов решил выгнать его, чтобы остаться с Алексеевой.

Утром голова Руса раскалывалась на части, все тело болело. Какие-то смутные воспоминания вчерашнего вечера туманно время от времени возникали в его сознании. Последствия вечера он точно не помнил. Но отдельные моменты помогли составить ему всю хронологию событий вчерашнего вечера.

После того как Рус отключился, он вспомнил, что Тарасов повел его в прихожую, дал ему в руки пальто, открыл входную дверь и, взяв за шиворот, вытолкал за дверь, объяснив все тем, что Курсант, то есть он, начал себя плохо вести, то есть спать, а он его привез не для этого, а для того, чтобы Рус развлекал Алексееву своими пьяными шутками.

– Вали домой! – звенели в больной голове Руса слова Тарасова.

Потом Рус вспомнил, как он летит в пустоту, больно стукается головой и рассекает себе бровь. Потом темнота, он, наверное, потерял сознание. Потом Руса кто-то поднимает, наверное, сосед Тарасова, звонит в дверь. Кровь сильной волной заливает Русу лицо. Тарасов открывает, сосед передает ему Руса, Тарасов пропускает Руса в квартиру, завязывает ему на голове холодное полотенце. Что было потом, Рус не помнил. Далее он вспомнил темную улицу, наверное, он идет к метро, одежда его вся в крови, он показывает в метро удостоверение общественного помощника прокурора, которое было почти у всех его однокурсников, в том числе и у Тарасова – он был общественным помощником следователя, чтобы устроиться работать потом в прокуратуру. На контроле Руса не задерживают, он проходит на эскалатор, спускается вниз, заходит в вагон, запрыгивает в последний поезд и стоит, истекая кровью. Люди шарахаются от него, но неожиданно подходит парень азиатской наружности и говорит: «Брат, тебе надо в больницу». Берет под локоть Руса, и… Что было потом – провал в памяти.

Вот такую историю знал о себе Рус, по прозвищу Курсант, Рус, который съездил в гости к своему лучшему другу Шурику Тарасову. Напоминанием этого у Руса остался продольный шрам над правой бровью, который всегда настораживал общающихся с ним людей.

***

Солнечный день. Прохлада открытого окна врывалась в комнату, вытесняя запах курева и спиртного. Рус стоял, покачиваясь у окна, докуривая последнюю самодельную самокрутку из оставшихся окурков сигарет. Свежесть нового весеннего дня приносила силу дыханию, ритм которого был неровным после продолжительного очередного запоя. Собутыльниками Руса были соседи по последнему его новому месту жительства – мастера – рабочие общежития, которые, смирившиеся с обыденностью серых дней своих, не пытались что-то изменить в своей жизни и довольствовались тем, что имели. Может быть, это было и к лучшему. Они отказались от вечной борьбы за «Розовую мечту и выбрали простую возможность – жить. Поэтому стиль жизни этой категории людей, казавшийся Русу полным падением личности и смирением перед ударами судьбы, всегда был им отрицаем. Ростислав в душе своей протестовал против этого. Он, стиснув зубы до боли, закусив губы до крови и сжав кулаки, говорил себе или кому-то в небе, всматриваясь в серые тучи Петербурга: «Врешь! Не возьмешь! Не сломаешь! Я выстою! Выстою!!!», пытаясь тем самым изменить время в лучшую сторону. Ибо он рьяно верил в выведенное им правило: «Желание есть некая субстанция, влияющая на развитие событий индивидуума», то есть, простыми словами, достаточно лишь сильно, безумно чего-либо хотеть, и желание, как свет фар, будет выстраивать события в жизни заранее, значит, он сам будет формировать свою судьбу и по своему сценарию. Но тем не менее вся проблема заключалась в трудности выбора, когда вокруг всегда имелась возможность получить отдых своей голове, отключившись от мира. И способом тому была водка, маленькие дозы которой перерастали в запой.

Рус часто приходил к выводу, что жизнь – дерьмо, что нет никакого смысла для него в этой жизни, чем он и оправдывал себя, свои запои. Сама схема смысла жизни вырисовывалась у него в первую очередь: приобрести навыки, необходимые для выполнения им возложенных природой на каждого человека функций – стремиться к продолжению рода, к созданию семьи, воспитанию детей. А для этого необходимо получить образование или иное ремесло, которое позволит ему выполнять обязанности по содержанию семьи и всему остальному. Но у каждого человека имеется свой собственный взгляд на вещи, следовательно, что считать смыслом жизни, зависит либо от точки зрения большинства, либо от его субъективной точки зрения. А это, как всегда, и рождало конфликт – конфликт выбора: что хорошо, а что плохо. Задумываясь над такими простыми понятиями, Рус наливал себе в рюмку водку и глушил ее нещадно в одиночку, прячась в своем маленьком мирке от остального мира. В этом, как понимал позже Рус, и есть самая страшная проблема алкоголиков: желание противопоставить свое внутреннее «Я» голосу большинства или общепринятым нормам морали для реабилитации своего поведения… Рус сломался, выбрав искушение, которое позволяло не ломать голову в поисках истины, а просто забыться. Хотя в глубине души он надеялся, что, может быть, судьба даст ему еще один шанс сделать свой выбор, потому что его внутренний голос протестовал. А пока Рус просто плыл по течению своей тихой пьяной жизни, пассивно наблюдая за миром, редко появляясь в институте.

В тот самый день Рус ехал после очередной попойки в каком-то кабаке со своим старым корешом Максом Зайцевым. Макс был очень веселым парнем, с имиджем Юрия Папанова, и всегда его афоризмы становились крылатыми среди всех общих знакомых. Например, фраза, написанная Максом Зайцевым в тетради Курсанта на лекции – «Выигрывает тот, кто забивает» – получила общее признание всех друзей. Вопервых, она подчеркивала смысл футбола – всеми любимой команды «Зенит», а во-вторых, просто расставляла все точки над «i» в особенностях жизненных ситуаций.

Но однажды на футбольном поле, где играл «Зенит», Рус выпил рюмку водки и почувствовал боль в левой груди. «Неужели сердце? – удивился он. – Допился-таки». И вот только после этого случая Рус понял, что, так и не начавшись, его слабая жизнь может неожиданно остановиться. А он еще вообще ничего в жизни не сделал. И ему стало страшно от этого. Вот тогда-то он и бросил пить. И жизнь его преобразилась. Единственное, о чем он жалел, так это о потерянном времени и потерянных знаниях, ибо в его голове не было никаких юридических знаний. Но выбор был сделан, и он решил поступить в магистратуру СанктПетербургского государственного университета на кафедру гражданского права. Гражданское право Рус сдал на отлично, за сорок дней выучив 450 статей гражданского кодекса наизусть. Но, видимо, Выбор Дьявола всегда окружает любого человека, а особенно – борющегося с искушением, которое он когда-то познал. И снова выпал на его долю ужасный выбор, который он принял, потому что этот выбор реализовывал его тайные желания, глубоко хранящиеся уже много лет, ждущие только удобного момента, чтобы стать реальностью. И этот момент настал.

Глава третья. Голос

– Как прошло?

– Босс, прошло хорошо все, но…

– Но?

– … с небольшими неувязочками.

– Не тяни, – грозно сказал босс.

– Меня видели двое. Точнее, видели не только меня, но и мое лицо.

– Кто?

– Да пацан с какой-то девкой, они обнимались, стояли за ларьком.

– Ты меня постоянно удивляешь, Ибрагим. Куда ты смотрел? – спрашивал Альберт Ибрагима. – Почему ты не убрал свидетелей?

Ибрагим молчал.

– Ахмет? Ты куда смотрел? – обратился шеф к водителю.

– Я смотрел на дорогу, – сухо ответил тот.

– Да вы, видно, совсем потеряли осторожность? Только как это с тобой произошло, Ибрагим? – спросил босс, встав с кресла, запахнув свой халат и подойдя к окну. – После того, как ты убрал Колокольчика, его родственники хотят твою голову. И мне стоит огромных усилий сдерживать их натиски. Если бы не я, тебя бы уже не было. Хоть ты и мой двоюродный дядя, я не могу ничего поделать с этим, потому что это – закон.

– Я его убил в отмщение смерти своего наставника Хуршита Томазовича, нашего прежнего босса, а месть – это закон гор! Так что это полностью оправдывает меня.

– Да, но откуда ты уверен, что дядю убили по приказу Колокольчика?

– Кто его заказал – это есть в том самом конверте, который я принес тебе, по-честному, как ты просил, не помнишь?

Альберт, конечно же, помнил, как все это было. Он получил из рук Ибрагима конверт, в котором дядя своим преемником назначал Ибрагима, передавая ему все бразды правления. Для этого необходимо было, чтобы это письмо попало на сходку воров, где были люди, которые знали почерк Дяди и могли бы подтвердить, что письмо писал он. Но Альберт письмо оставил у себя. Ибрагиму на сходке никто не поверил, а потому боссом стал племянник Альберт, а не двоюродный брат Хуршита Томазовича Ибрагим. Убрать Ибрагима Альберт не мог, потому что ему казалось, что Ибрагим знает, куда делись деньги воровского общака. Но он ошибался. Ибрагим об этом не знал, зато знал, что пока так считает Альберт, он будет жить.

– Прощения у нас не бывает, ты знаешь наши правила. У тебя есть три дня, чтобы подчистить, где наследил, понял?

– Да, – тихо ответил Ибрагим, – я все сделаю.

– Сделай это так же, как и всегда: красиво и быстро, правда, не как в последний раз.

Слова больно задели Ибрагима за живое. Воспоминания из прошлого, как серые кадры из старого фильма, заполнили сознание Ибрагима. Он помнил все слова, а также, после того, как он всадил финку в грудь Абдулы, он осознал, что поступил неверно, поддавшись искушению. И теперь он постоянно помнил об этом, жалея и мечтая вернуть все обратно, что, увы, было уже невозможно. Но в душе Ибрагим надеялся, что, возможно, ему удастся найти эти пропавшие деньги, чтобы выкупить свою жизнь.

«Но ведь цель близка, – услышал он в своей голове, – ты еще сможешь стать боссом».

Этот конверт у него попросил на хранение Альберт еще до назначения его боссом, сказав, что много зависит от того, что написано в нем, и, возможно, много прольется крови. «Поэтому дай мне его до сходняка, я его тебе верну на самом сходняке», – предложил тогда ему Альберт. А поскольку Ибрагим доверял Альберту и уважал его за то, что на Чеченской войне с Россией Альберт вытащил его на себе с поля боя, чем и спас ему жизнь, он поверил ему и отдал ему конверт. Сходка выбрала Альберта главным на том основании, что он является племянником Хуршита Томазовича и готов вложить миллион долларов в общак, который тогда пропал. Это основание Ибрагим считал неправильным, а выборы Альберта несправедливыми. Ибрагим знал, что именно в этом конверте его спасение и его будущее, но в то же время он понимал, что все везде решают деньги, а не какие-то там записки – тем более что Альберт вложил в новый общак целый миллион долларов, а потому он теперь неприкасаем. И снова Ибрагим услышал голос в своей голове, да, да, это был именно тот самый голос, который после убийства Колокольчика все чаще и чаще возникал в его подсознании: «Убей его! Сделай это прямо сейчас!» Усилием воли Ибрагим прогнал этот голос, встряхнув головой.

– Что, демонов отгоняешь? – спросил Ибрагима Альберт, лукаво поглядывая.

– Нет, – ответил Ибрагим.

– Значит, да. Я знаю обо всех твоих мыслях.

Ибрагим всегда знал, в какую игру он играет и какие в ней правила. Ему нужно было выигрывать время. Если он станет не нужен, его уберут, найдя на его место любого другого, который примет Дьявола в свою душу и будет убивать всех, на кого ему покажут, и которого ждет тот же конец, что и у всех – смерть. Иного выбора не бывает или практически не бывает, если не бежать, но тогда бегать придется всю оставшуюся жизнь. Деньги дают шанс на спасение, хотя и призрачный, или… «Можно стать самому боссом», – услышал он шепот в своей голове.

***