Шарада
–Что-то ты действительно хочешь мне сказать… Уже давно указываешь мне на что-то… Ведь так? Я прав? – Среди вещей Кирилл нашел ежедневник. – Надеюсь, что я прав…
В другом кармане он нашел мобильник, у которого уже давно села батарейка. Он попробовал поставить его на зарядку. Мобильник проснулся, издал приятный звук, и начал заряжаться.
Кирилл вернулся к ежедневнику. Стал перелистывать страницы, между которыми нашелся маленький пакетик с парой таблеток.
Кирилл не приветствовал наркотики, поэтому постарался проигнорировать увиденное (это было непросто).
В ежедневнике не было никаких личных записей. Возможно, только редкие обрывки мыслей, чем-то напоминающий цитатник в социальной сети. Было видно, что Тим был склонен к педантичности в планировании своего времени. Но не всегда соблюдал собственный график, проявляя при этом гибкость.
Он планировал занятия спортом, планировал встречи с разными людьми, и много рисовал – татуировки, которые он хотел сделать; лица людей; иногда, деревья.
Ближе к концу исписанных страниц чаще всего повторялось имя их общего друга. Айдын. С ним Тим планировал встречи куда чаще, чем со всеми остальными, и встречи эти всегда были в приоритете – учеба и другие занятия уходили на следующие планы.
Здесь были какие-то неразборчивые записи, и выглядели они, как поток сознания, или что-то вроде того.
Мой голос мой друг мой внутренний голос он говорит что я падаю очень глубоко И мне не выбраться Я в ловушке Ловушка повсюду Она в Айдыне Или может быть напротив Он заманил меня в нее Какие глупости Он просто старается подержать меня Он мой новый друг Как я могу подозревать в чем то друга Как Мой голос Мой внутренний голос Мой диалог с самим собой Всю жизнь только с самим собой
Тим сделал пару записей о таблетках, и Кирилл понял, что это Айдын давал их ему. Это несколько покоробило Кирилла. Такого он никак не ожидал.
Неожиданно пикнул мобильник – зарядка на сто процентов.
Кирилл понял, что провел немало времени с чужим ежедневником. За окном уже сгущались сумерки.
Кирилл включил лампу, что стояла на прикроватной тумбе, и разблокировал телефон (никакой защиты установлено не было). Сим карта отсутствовала, так что мобильник работал в автономном режиме.
Было много фотографий с Айдыном. Переписки во всех мессенджерах с ним же. Кирилл уже не мог остановиться, и читал, перелистывая, перепрыгивая через предложения, в попытке наткнуться на какое-то важное открытие, хотя где-то уже понимал, что открытие уже сделано. Кирилл и не подозревал, что между Айдыном и Тимом была такая живая дружба.
Айдын никогда не говорил об этом… Собственно, почему он должен был это делать? Это ведь его личная жизнь, верно?.
Вся переписка была обычным пацанским бредом, и не нужно было зачитываться ею вплотную. Обсуждение женских фигур и гениталий, алкогольных и наркотических приходов, увлеченность какими-то банальностями – ни Тим, ни уж тем более Айдын, никогда не проявляли такой откровенной простоты в общении с Кириллом, который сейчас, в данный момент, почувствовал себя каким-то чужаком среди своих же.
Из коридора послышался привычный шум – в квартиру кто-то зашел.
Кирилл сложил все вещи обратно в рюкзак, поставил его на то же самое место, где он был обнаружен – на пол, возле кровати.
Он вышел в коридор, и увидел Дину. Она стояла к нему спиной и что-то искала в своей сумке.
Он подошел к ней, но не так близко, как ему хотелось бы, и спросил:
–Где ты была?
Она молчала.
–Дина!
–Что тебе нужно?
Кирилл осекся.
–Значит, мы теперь не разговариваем? – спросил он.
–Почему же? – Она повернулась к нему и сложила руки на груди. – Давай пообщаемся!
Они молча смотрели друг на друга. Она была готова к битве, а он не мог подобрать слов.
–Вижу, ты растерялся, – сказала она. – Другого я от тебя и не ждала.
–Послушай… – Он постарался обнять ее, но, почувствовав, как она вся сжалась, остановился.
–Произошло что-то страшное. – Готовая заплакать, она закрыла лицо ладонью. – Но я не могу вспомнить… Что-то было ночью. Нечто, что заставляет меня ненавидеть тебя. Я запуталась…
–Милая…
Он обнял ее за шею, желая поцеловать.
–Да?.. – Она поддалась.
Их губы соединились. Она часто задышала, и начала целовать его в ответ. Ему казалось, что он смог растопить лед, что он нашел путь, что все снова в его руках, и он способен контролировать ситуацию.
Но вдруг он почувствовал в ней огромный прилив сил (чего раньше не было), и, словно перетянув лидерство на себя, она прижала его к стене, продолжая страстные, с натиском, поцелуи. Открыв глаза, он увидел, как на ее щеках блестят слезы. В этот момент она укусила его за губу. Его пронзила острая боль, и он отстранился.
Она облизнула свой рот, провела по нему пальцами, посмотрела на них: кровь. Затем снова накинулась на него, продолжая целовать.
Внутренне Кирилл запаниковал. Здесь было что-то не так. Он хотел остановиться, но она опережала его, – резко прервав поцелуй, она с размаху съездила ему по щеке.
Вокруг него посыпались звезды. Словно его ударила не молодая женщина, а опытный боец.
Он гневно посмотрел на нее. Ему хотелось ударить ее в ответ, но он не мог этого сделать. Хотя бы потому, что она уже могла быть бер… Его мысль снова оборвалась – ее каблук воткнулся ему в живот, и его дыхание перехватило. Она продолжала: несколько ударов кулаками в корпус, точных и беспощадных. И, под конец, атаковала его ноги.
Кирилл подкосился, упал на колени. Он прижался к стене, поднимая вверх раскрытую ладонь: хватит.
Дина надменно смотрела на него сверху вниз.
–Никакой больше любви, – сказала она. – Ты беспомощен. Мне жалко даже смотреть в твою сторону.
Схватив свою сумку, она удалилась через гостиную в спальню. За ней хлопнула дверь.
Отдышавшись, Кирилл поднялся с пола. Он старался привести мысли в порядок. Но у него не получалось. Все произошло слишком быстро.
Он вернулся в спальню для гостей, и упал на кровать. Все его тело ныло, и невозможно было перевести дух…
Огромные шары
В небе
Они взрываются…
Кирилл проснулся, и обнаружил себя одетым, в той же спальне, в той же постели. Было утро выходного дня.
На кухне что-то готовилось, и он услышал чудесный запах.
Его обняли лучи солнца, падающие в окно, светлая комната, залитая светом, и что-то за закрытой дверью, что-то очень уютное и домашнее. Это расходилось с подробностями прошлого вечера.
Он постарался подняться, так, как он это делал обычно, долго не раздумывая. Но его тело ныло, и он вынужден был прервать резкие движения.
Превозмогая боль, он медленно встал с кровати. Глянул в зеркало. Его левая щека немного опухла, и ее неприятно было касаться.
Он вышел из комнаты, и тут же пересекся с Диной, которая несколько встрепенулась, когда его увидела. Она заговорила извиняющимся тоном:
–Ты, наконец-то, проснулся. Я боялась тебя разбудить. Ты появился неожиданно, поэтому я испугалась…
Кирилл молчал.
–Доброе утро! – сказала она.
–Доброе!.. – холодно ответил он, и отправился в туалет.
Его сердце не встрепенулось, и не возникло никакого внутреннего волнения, как это бывало, когда они редко ссорились.
Он облегчился, почистил зубы, принял душ, и ощутил себя бодрым, по-мужски свободным.
Ему хотелось переодеться в чистую одежду и оказаться где-нибудь подальше, совсем в другом месте. Съездить домой, например. Но Дина его остановила.
–Позавтракай со мной, – сказала она ему. – Прошу тебя…
На этот раз Кирилл снова почувствовал, как побежало его сердце, – перед ним стояла та Дина, которую он знал. Его родной человек.
Впервые за долгое время он отметил, что не рад своему ощутимому сердцебиению.
На кухне он, ничего не говоря, сел за стол, и она стала угощать его своей стряпней (готовила Дина всегда отменно).
У него проснулся аппетит, но еда почему-то шла с трудом.
–Ты не обязан есть, если тебе не хочется, – сказала Дина.
Он глянул на нее исподлобья, – ему совсем не хотелось говорить.
–Я должна извиниться за вчерашнее. Я была сама не своя. На меня что-то нашло. Мне хотелось… Ладно, это неважно…
–Почему же? Договаривай, раз начала.
Она выдержала паузу и сказала:
–Со мной что-то происходит. Нечто странное. Я словно разделилась надвое. Я не знаю… Одна часть меня желает оставаться самой собой. Той, которой я всегда была. Той, которой ты меня знаешь. Но другая… Другая часть словно диктует мне, что делать. И я не могу этому сопротивляться. Не могу сопротивляться неведомой агрессии, которой раньше во мне не было. Мне хочется все крушить вокруг себя…
Кирилл, вчера я нагло воспользовалась тем, что ты не сможешь дать мне сдачи. Не сможешь ударить меня, как и любую другую женщину. Я сделала нечто, чего сама от себя не ожидала. Но, пойми, это была уже другая я…
–Выходит, ты теперь оборотень?
В его голосе был неприкрытый сарказм, и тут она растерялась. Хотя ответить она могла многое. Но не стала. Она себя сдерживала. Конечно, он расценил это как попытку загладить вину.
–Слушай, у меня предложение, – сказал он, положив кухонный прибор на стол, возле тарелки. – Давай побудем пока наедине с самими собой. Нам обоим нужно остыть…
Он встал из-за стола, и уже выходил из кухни, как услышал ее голос:
–Кирилл, стой!
Он остановился. Не мог не остановиться. В ее голосе слышалась наступающая истерика. Пока лишь только ее далекое эхо. Но он чувствовал, как все внутри нее переворачивалось, как слезы подступали к ее горлу, и то, как она себя сдерживала.
–Прошу тебя, не уходи, – сказала она. – Мне страшно!
Он повернулся к ней, и увидел, как она говорила это не в его сторону, а словно кому-то другому. Ей никогда не нравилось выглядеть паникершей или истеричкой. Но на этот раз она даже и не думала останавливать себя. Это рвалось из нее. Крик о помощи. О прощении.
–Со мной действительно что-то происходит, – продолжала она, и вот уже первая слеза побежала по ее щеке. – Что-то очень страшное. Что-то, чего я не могу понять… Это во мне… Внутри меня…
Она дотронулось до своей груди, до живота. И, наконец-то, расплакалась честными слезами.
Кирилл не двигался с места. Просто смотрел на нее.
–Прости меня, прошу, – говорила она. – Но после той ночи я стала другой…
Той ночи
–О чем ты? – спросил он.
Он понял ее. Но сам не знал, для чего переспрашивает.
–Зачем ты говоришь так? – сказала она, и закрыла свое лицо ладонями. Слезы текли по ее щекам, кожа покраснела, и всю ее трясло. – Ты ведь знаешь, о чем я говорю! Неужели мне придется самой справляться со всем этим? Боже, как же мне страшно!.. Я не хочу справляться с этим в одиночестве! Я не смогу!..
Кирилл сдался. Ругая себя последними словами, он бросился Дине. Обнял ее. Прижал к себе.
А она все тряслась и плакала…
–Да, – сказал он. – Я все помню… Я все помню…
Шепоты демонов Их власть над его возлюбленной
–Я не оставлю тебя одну, – сказал он ей. – Больше не оставлю…
Теперь он уже не мог отпустить ее от себя ни на шаг. Он почувствовал ее страх, и ему стало не по себе.
Он понял, что не способен говорить о том, что произошло той ночью. Ему не хватало слов. Ему не хватало отчетливых воспоминаний. Все было, как во сне. И выглядело сплошной иллюзией. Второсортным фильмом.
Было только одно ощущение. Словно это были не они. Словно ими кто-то руководил. Как марионетками.
Говорить об этом вслух было сложно. Что-то до сих пор мешало этому…
Стыд.
Он оставил ее там, среди демонов. Одну. И они что-то сделали с ней. Они в ней что-то поселили.
Это похоже на безумие, думал он. Я схожу с ума…
-Кирилл, в чем дело? – спросила Нелли. – Ты как будто не здесь. Я не очень люблю говорить в пустоту.
Они обсуждали подробности научного исследования, с которым Кирилл стартанул в октябре, но потом забросил это дело. Они говорили о зависимостях и созависимостях, и параллельно этому Кирилл думал о том, как он часто заботился о мыслях и чувствах своей девушки, и какими личными обидами это всегда кончалось.
Как и любой другой молодой человек, отличающийся дисциплиной, Кирилл продолжал заниматься учебой. Хоть это и выглядело странным, – заниматься чем-то обыденным, когда вокруг происходили нетипичные вещи. Но дело нужно было довести до конца. Финал семестра, финал курса, получение базового высшего образования, – все это ждало его и остальных сокурсников уже меньше, чем через полгода. Поэтому приходилось постараться.
Он усердно занимался дипломной работой, так как не уделял ей внимание почти уже четыре месяца. Нелли Артуровна, его научный руководитель, конечно, не с радостью приняла такую информацию, когда та показалась на поверхности.
–Но главное, что ты снова приступил! – сказала она. – Больше трети моих студентов вообще не волнуются по этому поводу, либо просто бояться иметь со мной дело. Одно из двух. Ты ни то, и не другое. Так что, уверена, проблем с этим у тебя не будет.
Он думал о том, что пора бы найти новую работу. Необходимо было быть финансово устойчивым. Но он до сих пор не находил в себе на это сил, и предпочитал занимать деньги либо у родителей, либо у брата (которые не шибко были этому рады).
Теперь не приходилось оплачивать аренду квартиры, и это несколько «развязывало руки».
Кирилл извинился, и устало откинулся на спинку стула.
–Если честно, – сказал он, – я подумываю снова возобновить консультации.
Нелли изобразила некоторое удивление, но ответила:
–Хорошо. Я загляну в свой ежедневник.
–Постойте. – Кирилл остановил ее. – Я пока под сомнением.
Нелли удрученно потерла лоб.
–Если я не ошибаюсь, последняя консультация случилась на втором курсе, примерно в ноябре.
–Здесь я не могу быть точной. Но я помню причину, из-за которой ты почувствовал, что хочешь перестать.
–Да… Я сказал, что теперь у меня появилась девушка, мы влюблены друг в друга, и я счастлив…
–Именно так.
Немного подумав, Кирилл добавил:
–Знаете, я ведь так и не смог сказать Дине, что посещал ваши консультации. Почему-то, она ярая противница подобной работы с клиентом.
–Ну, – протянула Нелли, улыбнувшись, – только не обижайся, пожалуйста, на то, что я скажу, но Дина обычный человек, который тянет лямку способного студента, и делает она это без труда. Зачем и для чего, это ее личное дело. Как и любого другого студента. Поэтому не думаю, что стоит обращать внимание на ее протесты. Это всего лишь ее личное мнение.
–Странно видеть человека, которого любишь, совсем с другой стороны. Признаю, я рисовал себе образ вначале. Хотя, мне иногда кажется, что она сама мне его предложила… подложила… Она совершенно другая. Я стал понимать это еще прошлым летом. Но отгонял от себя эти глупости, как мог. Эти мысли роились вокруг меня, как стая диких мух…
–Может быть, я буду выглядеть банально, но это выглядит всего лишь как одна из ловушек любви. Ты угодил в этот капкан, дорогой мой, но это не смертельно. Из него можно выбраться и залечить раны.
–Да…
Кирилл задумался.
–Мне надо искать работу, – сказал он. – Мне надо заниматься дипломкой. И никто не отменял семинары. Думаю, я умышленно затеряюсь во всем этом. Посмотрю, как будет со временем, и потом мы выберем с вами подходящий час для консультации.
Нелли понимала, что это всего лишь деликатный отказ. Поэтому она, не стесняясь, пропела:
–Ох, как губительна эта логика!.. Ну что ж, право твое. Сейчас мы продолжим обсуждение анализа собранных тобой данных. Если ты не против, конечно.
Кирилл согласился, напомнив так же, что надо бы не упустить интересный материал, обнаруженный им для теоретической части.
Он сказал об этом, и услышал, как продолжилась его внутренняя борьба с тем, что засоряло его утомленное сознание.
Да, Дина действительно была совсем не той приятной, немного смазливой, девочкой, близкой к семейственности, за которую она себя выдавала. Она любила веселье, была несколько разнузданной и своевольной. Но, какого черта? Общество прогрессирует! Женщина имеет право быть такой, какой ей хочется быть! Безумной, веселой и смелой!..
Но Кирилл понимал, что долгое время он находился в заблуждении. Он не собирался обвинять Дину во лжи. Отнюдь. Он отчетливо понимал, что понастроил себе замок из иллюзий, и теперь они все рухнули, – не разом, конечно, а постепенно, просто сейчас обвалилось то, что оставалось, – и он испытывал недоумение.
Ему трудно было выйти из этого состояния, чтобы оказаться извне самого себя, в той части мира, в которой происходило действие: лекции, семинары, работы и подработки…
Он прошел парочку собеседований, но когда ему перезванивали, чтобы дать согласие, в одном случае он ответил, что уже нашел работу, а в другом он просто проигнорировал звонок.
Он решил проводить свободное время с Диной. Он хотел открыть ее заново.
Они снова стали гулять по городским улочкам, дышать свежим воздухом, обниматься и целоваться на морозе.
Они сходили по разу туда, где они давно не бывали: в кино (веселая иностранная комедия), музей (выставка тропических бабочек), хоккейный матч (пошли на пару с Айдыном, который был удивлен тем, насколько его захватило это зрелище; к спортивным соревнованиям он обычно был равнодушен).
Когда Дина отлучилась, и Кирилл оказался на трибуне наедине с другом, среди гула зрителей и болельщиков, он не преминул возможностью, и завел разговор, который уже давно собирался завести.
Он спросил у Айдына, появился ли у того кто-нибудь постоянный.
–Ты про девушку? – спросил Айдын.
Кирилл молча кивнул, жуя свой хот-дог.
–Ты же знаешь, – Айдын заглатывал чипсы один за другим, а тут остановился, тупо смотря в полупустой пакет, – я постоянно занят. Много дел. Женщины требуют внимания к себе. Особенно на первых порах. А если его нет… В общем, девушка, и остальное, – это все не про меня… Почему ты спрашиваешь?
–Только поэтому? – Кирилл ответил вопросом на вопрос. – Потому что ты такой деловой, и не терпишь бабских истерик, и вообще не способен к нормальным чувствам…
–К чему ты клонишь?
Кирилл выдержал паузу и спросил:
–В каких отношениях ты был с Тимом?
–Пф! Не думаешь ли ты?..
–Да, – сказал Кирилл. – Да, я так думаю.
На лице Айдына заиграла ухмылка, сменившаяся разочарованием.
Кирилл продолжал:
–Ты никогда не затрагивал эту тему. Никогда не говорил о том, сколько вы проводили вместе время, сколько вы общались между собой. Даже Дина знала об этом больше меня.
–Это потому что Тим был трепло! – Айдын заметно разозлился, хотя и говорил сдержано. – О покойниках говорят либо хорошо, либо никак. Но это правда – Тим не умел держать язык за зубами! Ты знаешь это!
–Значит, все-таки, ваша дружба должна была оставаться в секрете.
Айдын удрученно вздохнул и провел по лицу ладонью.
– Слушай, если ты гей, то почему бы не признаться в этом? – спросил Кирилл. – Не надо кричать об этом на весь мир. Просто признайся мне, своему другу, – если ты реально меня таковым считаешь. Для этого не надо придумывать истории про баб, которых у тебя никогда не было! И остальные отговорки…
–Ты… – Айдын осекся. – Ты меня почти что оскорбляешь сейчас!
–Я никогда не видел тебя с девушкой. Никогда.
–Даже если бы я был геем, я все равно никому и никогда не сказал об этом.
–Тогда, что вас связывало? Объясни мне. Наркота?
–Откуда только ты узнал обо всем этом?
–Это не Дина. Она молчала в тряпку, как и все вы. Как будто я не достоин знать что-то о людях, с которыми общаюсь каждый день. Всё рано или поздно становиться известно. Всё. Это истина.
Айдын закрыл глаза и отвернулся.
–Прошло уже достаточно много времени с того момента, как Тима не стало, – сказал Кирилл. – Достаточно для того, чтобы мы могли обсудить это. Все вместе. Вот только никто из нас к этому не стремится. Мы все будто аршин проглотили.
–И поэтому ты начал с меня?
–Мне кажется, что ты можешь сказать гораздо больше того, что говоришь. – Кирилл не говорил ему это в глаза. Так он выказывал свое разочарование в их дружбе. – Пожалуйста, только не оскорбляйся. Я считаю, что настоящая дружба выше всего этого. Я закрою эту тему, пока ты не взорвался…
В глазах у Айдына взыграла ненависть. Кирилл добился того, чего хотел, – растормошить друга, проверить его чувства, разгадать его намерения. Мысль о том, что Айдын не просто так водит с ним общение, завелась как-то сама собой. Пора было ее проверить.
Вернулась Дина, весьма на позитивном настроении.
–Как у вас тут дела? – спросила она. – Я ничего не пропустила? Извиняюсь, что так долго. Я встретила кучу знакомых!
Айдын не выдержал, поднялся и покинул трибуны, уходя через входные двери.
Дина на время потеряла дар речи, и только потом решилась спросить, все ли нормально. Она заметила накаленную обстановку, и почувствовала в своем парне ощутимое напряжение.
–Пусть идет, – сказал Кирилл, обняв свою девушку, которая все еще не была способна на комментарии. – Между друзьями иногда случаются дискуссии. Это одна из них.
Они снова становились счастливой парой. По крайней мере, им нравилось так думать.
Их больше не постигало сексуальная чрезмерность. Эта дикая буря стихла, и они ласково обнимали друг друга, и, вконец уставшие, засыпали сладким сном.
Где-то между ними, в воздухе, во всем, что они делали вместе, пролетал еле ощутимый страх, что все это спокойствие может кончиться, что вновь возродиться тот странный тихий ужас, в котором были отчужденность, непомерное сексуальное буйство, ненависть, и… нечто, что трудно было назвать или объяснить…
Кирилл гнал от себя эти мысли, как надоедливых комаров. Он думал, что это беспокойство, частыми минутами прожигающее его изнутри, только в нем самом. Что Дина не переживает подобных волнений. Что ее нетипичное женское довольство или спокойствие хранит в себе какую-то тайну личного счастья, которым она не желала делиться.
Кирилл понял, что это не так, когда его предчувствия оказались оправданными.
В один день демон внутри Дины снова ожил.
Это произошло, когда они вместе готовили себе обед. Мимоходом Кирилл постоянно умудрялся схватить Дину за талию, обнять ее или поцеловать. Он думал, что сегодня они займутся любовью (чего не случалось уже почти неделю).
Он попросил ее передать большой и острый нож, чтобы он мог порезать мясо. Одной рукой она взялась за черную ручку ножа, широкое лезвие которого отражало в себе свет, комнату, и их самих, а другой схватила его за кисть, да так крепко, что Кирилл даже поморщился от боли. Хотя потом ему уже пришлось взвыть – лезвие прошло сквозь его ладонь до самой середины.
Дина любовалась. Тем, как ловко она проткнула кухонным ножом ладонь своего парня; как тонкие струйки крови медленно стекали по лезвию, но при этом в нем оставалось все то же отражение – реальность неизменна. Стонущий от шока и боли Кирилл был частью этой этой реальности. Он снова увидел этот безумный блеск в ее глазах. Это была уже не она. В нее что-то вселилось…
С десяток долгих секунд она не отпускала его кисть. Потом, будто ее обуяла скука, она ослабила свою хватку, – Кирилл оказался освобожден, – и, с удовлетворенным видом, отправилась вон из кухни.
Поначалу Кирилл не знал, как ему действовать – его сковал шок. Потом он вспомнил, что аптечка лежит здесь же, на верхней полке шкафчика. Он быстро достал ее, почему-то страшась делать резкие движения. Дальше ему все подсказывал инстинкт.
За быстрое мгновение он набрал в себя столько мужества, сколько в нем, кажется, не было еще никогда, и, стоя над раковиной, вынул лезвие, пронзившее его ладонь. Кровь полилась ручьем. Он подставил ладонь под воду, бегущую из крана, и, в более или менее удобные моменты, активно поливал рану перекесью водорода. Кровотечение понемногу останавливалось. Представив себе, как фантом опасности делает отступательные шаги, и ситуацию поддается контролю, Кирилл обматывал рану бинтом, предварительно обложив ее ватой с обоих сторон.
Зубами он порвал бинт и завязал его на надежный узел.
Услышал свое громкое сердцебиение. Увидел залитую кровью раковину и столешницу рядом с ней. Почувствовал, как вспотел, и какая мокрая на нем одежда.
Вспомнил затуманенные безумием глаза своей девушки…
Он сел на пол, упав спиной на тумбочку под раковиной. Он старался успокоиться.
На плите кипела кастрюля. Горячий пар извивался над ней все то время, пока Кирилл старался остановить кровотечение, борясь с собственным шоком.
Он дотянулся до ручки на панели плиты, и повернул ее. Под кастрюлей погас огонь, и кипение перестало.
В квартире было тихо. Ни звука.
Кирилл сидел, не двигаясь. Смотрел в одну точку. В его голове мелькали мысли. Ему думалось, что ситуация далеко не критичная. Крайне нестандартная, неясная, но не смертельная.