Кол Будды

– Заметано.

***

Пожав руку старшине, Смирнов пошел за киоски, отыскал там картонный ящик из-под колумбийских бананов, аккуратно отрезал ножом от него клапан и черной ручкой принялся выводить надпись:

«Гадаю на будущее по ступне (ладони ноги)».

Подумав, добавил снизу:

«Сакраментально!»

Затем полюбовался на плоды своего творчества и, неожиданно представив мозолистую и потрескавшуюся мужскую ступню, в оставшееся место втиснул:

«Исключительно женщинам».

Следующие десять минут он приводил себя в порядок – причесался, подрезал усы, переоделся в парадную рубашку и джинсы (приехал он в Утриш в шортах и выцветшей от пота и солнца майке). Удовлетворившись внешним видом, закинул рюкзак за спину и двинулся на площадь.

23.

На следующий день после ночного эксперимента (удачного, как он счел), Олег заехал пораньше к Смирнову на квартиру и узнал от прибиравшейся хозяйки, что тот только что съехал.

Он не расстроился, так как знал, что обладатель кола Будды либо перебрался в Крым, либо просто переменил квартиру, либо, что, вероятнее всего, пошел назад, в Туапсе, чтобы уехать оттуда в Москву. Если перебрался в Крым, то встречать его надо в Коктебеле, он не сможет не заглянуть в этот странно любимый интеллигентами поселок, а если ушел в Туапсе, то ждать его лучше всего на пляже в Дюрсо. Сегодня он заночует где-нибудь в пяти километрах от Утришского дельфинария и завтра к обеду будет там. А если остался в Анапе, то через пару тройку дней все равно уйдет туда или сюда, так как сидеть на одном месте не может.

Проходя мимо стопки кирпичей – хозяйка сложила их рядом с дорожкой – Олег поморщился. И не оттого, что вспомнил ночное происшествие, а оттого, что на ум ему пришел рассказ Евгения о неприятностях, которые обрушиваются на человека, завладевшего колом бесчестно.

В машине ушибленная нога неожиданно остро заболела, и Олег морщился. Все было нехорошо. И секундная стрелка на часах шла нехорошо, предвещая неминуемую расплату, и этот Евгений нехорошо улыбался из памяти, и бензин кончался, и неясно было, что делать.

Вообще-то он знал, что надо делать – надо завладеть колом. В глубине души Олег верил, что буддистская штучка поможет ему избежать смерти. И эту веру, веру в чудодейственность куска железа вселил в него вовсе не Евгений, а шестое чувство. Оно уже давно шептало ему: "В нем спасение, в нем спасение, только в нем. Придумай, как завладеть им без осложнений, и будешь жить дальше".

Если бы он рассказал Смирнову об этом чувстве, тот бы ехидно улыбнулся, потому что хорошо знал из Фрейда и других психоаналитиков, что подсознание, или шестое чувство, только тем и занимается, что обманывает человека, обманывает своего хозяина, чтобы ему было не так трудно жить и умирать.

Помимо факта падения стены еще одна вещь смущала Олега. Смирнов говорил, что кол можно подарить лишь хорошему человеку, то есть он будет охранять жизнь только хорошего человека. Решив покончить с сомнениями, он задал себе прямой вопрос "Хороший ли я человек?"

Ум и методически грамотный подход помогли ему получить нужный ответ. Он подошел к проблеме не вообще, не идеалистически, а поэтапно и не вырывая ее из действительности.

– Хуже ли, я, например, Георгия Капанадзе? – спросил он себя в первую голову. – Нет. Я много лучше и порядочнее его. Столько крови, сколько пролил этот пузатый коротышка, страдающий странной в наши дни импотенцией, не пролил никто в Анапе.

Олег закурил. Импотенция Капанадзе его доставала. Именно из-за нее грузин пообещал изнасиловать Олега при помощи кактуса.

– А если сравнить меня с Карэном? – продолжил он мыслить, с трудом вытеснив из сознания неприятные образы. – Да я ангел по сравнению с ним! Он торгует женщинами, он собирает голодных девочек по всей России, и он – голубой, любящий одеваться в женское белье – чулочки с резинками, пояс с трусиками тому подобное.

Ну ладно, бог с ними, с Капанадзе, Карэном и иже с ними. А Смирнов , человек из другого слоя общества? Да кто он по сравнению со мной? Неудачник, никчемный болтун, нищий научный сотрудник, занимающий до зарплаты сто пятьдесят рублей! А я только в прошлом году дал работу двум тысячам пенсионеров. Благодаря мне они смогли купить себе свежее мясо и хорошее сливочное масло!

А эти женщины, эти красавицы Карэна? Может ли хоть одна из них сказать, что я плохой, что я хуже? Нет!

А эти люди вокруг? Ничтожные, озлобленные, с радостью одурманивающиеся всем, чем только можно одурманиться? Они живы только потому, что таким людям как Капанадзе, Карэн, Гога нужно с кого-то снимать шкуры.

Но ведь я сбил эту тетку, мужика на велосипеде и этих целовавшихся детей?

Я сбил?!

Не-е-т, их сбил Капанадзе! Это он вселился в меня, это он поворачивал руль, это он убил этих людей, убил, а потом отмазался!

Нет, с совестью у меня все в порядке, я – хороший человек, это – несомненно.

Решив общие вопросы, Олег потер руки и стал думать, как завладеть колом Будды, завладеть так, чтобы тот не потерял своих свойств. Образ жизни приучил его глубоко обдумывать ситуации и действия – свои и окружающих. Лишь однажды он увлекся, не продумал дела глубоко, и вот, попав сразу в три капкана, живет теперь в трех неделях от смерти.

"Как узнать, лжет он или не лжет насчет кола? – думал он на заправке. – Нужен-то всего один факт. Один единственный факт, который можно присоединить к факту падения стены на человека, эксперимента ради хотевшего выпустить обойму в сладко спящего хозяина своей смерти. Найти, что ли, его друзей и коллег? Да, конечно. Он ведь упоминал одного!"

Олег напряг услужливую память, и та выдала:

Федя Мубаракшоев. Работал со Смирновым во второй половине семидесятых.

Год рождения 1954-56.

Памирский таджик, и потому его настоящее имя лишь начинается на "Ф".

После войны таджиков с памирскими таджиками, вероятно, живет в Хороге.

Или в Москве, или одном из городов России".

Поощрив память благодарной улыбкой, Олег позвонил в Москву человеку, крайне ему обязанному, и тот обещал навести справки о Ф. Муборакшоеве в адресном столе и просмотреть базы данных операторов мобильной связи.

По дороге домой Олег обдумал предполагаемые действия еще раз, внес кое-какие изменения и поправки. Приехав в отель, сделал несколько звонков своим людям, потом нашел Карэна и сказал, что не прочь переехать к Зиночке в президентский люкс.

Следующим утром его снял с "супруги" телефонный звонок. Знакомый из Москвы назвал ему номер мобильного телефона Фарухсатшо Мубаракшоева. Олег позвонил немедленно и сказал удивленному горцу, что Евгений Смирнов – его хороший друг, что они поспорили и решили обратиться к Феде, как к третейскому судье.

– Какой судье? – удивился Мубаракшоев. – Я никогда суд не работал.

– Ну, я расскажу тебе кое-что, а ты скажешь, было это на самом деле или нет.

– А где он сам?

– Пока я тебя искал, он уехал в Ялту.

– Ладно, говори, что нужно.

– Евгений утверждает, что в конце семидесятых он упал в двадцатиметровый обрыв головой вниз и не разбился.

– Да, голова у него крепкий, савсем не разбился, – засмеялся памирец. – Как он живет? Старый, наверно, совсем стал?

– Так было это или не было?

– Не знаю, честно. Я сам это видел, сам тот места потом ходил смотреть – не мог человек так хорошо падать. Там карниза пятнадцать сантиметр, другой, ниже, тоже пятнадцать…

– Так ты видел, как он падал? – постарался не рассердиться Олег многословию.

– Да, видел свой глаза. Но свой глаза не верил. Да этот Женя всегда такой, сколько раз на него камень падал, машина его падал, сам падал, сколько в него нехороший человек стрелял, драка сколько был – у нас целый пятьдесят зек работал…