Школа. Позволь мне быть твоим другом

Глава 1.

«Пасмурно. Будет гроза», – подумала Люба и отвернулась от окна.

Из парт зачем-то составили большой стол-квадрат, видимо, чтобы ученики 11 «А», севшие по его внешним сторонам, смотрели друг другу прямо в лица. Никаких гнусных шёпотков за спиной и сомнительных подхихикиваний. Не скроешься. И поворачиваться назад не надо, чтобы вычислить обидчика.

Пространства за таким импровизированным «кругом короля Артура» для усевшихся тридцати старшаков было в притык. Ребята буквально тёрлись друг о друга.

Рядом с Поспеловой уселся Степанченко. Он неприятно прислонился к девушке плечом. Из-за нехватки места Любе пришлось разместиться полубоком, лишь бы физически не соприкасаться никоим образом с ненавистным одноклассником. Неудобно. Но дистанцию, даже символическую, выдерживать всё равно не получалось. Любое движение тела, его или её, – и на тебе омерзительный контакт.

Больше не нашёл себе места, где присоседиться, козлина…

Тимон к Любе не поворачивался. Он сидел к ней спиной, разговаривая вполголоса со Жваником и Сысоевым, но ей было достаточно факта самого соседства с Кабаном. Невыносимая тревога из-за настолько близкой угрозы её безопасности, отвращение и знакомый до оскомины страх раздирали грудную клетку.

Быстрей бы звонок, быстрей бы… Пусть это закончится…

Неизвестно, когда Тим на неё нападёт и начнёт издеваться. Ему ничего не стоит, в любой момент. Из-за идиотской посадки квадратом все махом уставятся на неё и начнут зубоскалить. Зачем училка вообще их класс так посадила? Ради чего? Дискуссия, сценки, сдача рефератов?

Чем мы вообще занимаемся? Какая была домашка? Я к уроку готова?

В кабинете изрядно потемнело, но педагог не торопилась включить свет. Поспелова никак не могла вспомнить имя учительницы. Ничего, кто-нибудь да обратится к ней по имени-отчеству. Если что, всегда можно извернуться и обойтись без прямого обращения.

Страшно и тревожно. Это привычное до зубной боли состояние, когда с минуты на минуту ждёшь насмешек, хамства, оскорблений, но при этом знаешь, насколько ты беззащитен при таком скоплении народа, несмотря на присутствие взрослых.

Я хочу, чтобы урок закончился…

– Херню мелешь, тупой осёл! – внезапно гавкнули откуда-то спереди.

Люба повернула голову на источник шума.

– Докажи! – Миша нахмурился.

– Докажу! – передразнила его Илютина. – Ты не гордость школы, а сволочь и зануда! Бродячая псина тебя умнее! Заткнись и не высовывайся!

Варвара в своём репертуаре…

Крюков потемнел, сгорбил плечи и приподнялся с места.

– Как же ты достала, кобыла… Давно пора тебя поставить на место. Выбить из тебя всю дурь.

Старшеклассник вышел из-за парты, спокойно подошёл к бранящейся Варьке, схватил её за короткие обесцвеченные волосы и с размаху ударил головой о столешницу. Илютина от неожиданности глухо охнула.

Люба задохнулась от ужаса.

Почему училка стоит столбом?!

– Давно пора тебя проучить, чтобы язык твой засох и больше не болтался!

Рыжий парнишка говорил громко, чётко и без права на помилование. Словно превратился из тихого рядового ученика в отшибленного маньяка.

Когда Крюков успел так озвереть?!

Тем временем примерный хорошист, не выпуская Варькиных волос из своей лапы, принялся её бить. Ногами и руками. По лицу и груди. В живот. С размаху. Зверски. Ломая девчонку об колено.

Любу перекосило от истерики. Она попыталась заорать, но не смогла. Не было воздуха в лёгких.

11 «А» молча смотрел. Никто не двигался со своих мест – будто всё происходящее нормально, словно так и надо. Педагог тоже не предпринимала никаких действий, не выражала осуждения, не стремилась прекратить избиение.

С лица Илютиной, из её разбитого рта текла на пол кровь вперемешку со слюнями и слезами. Она лишь глухо вскрикивала от ударов осатаневшего одноклассника – беспомощная и беззащитная.

Мне плохо! Мне страшно! Помогите, кто-нибудь! Он же её убьёт!.. Я не хочу здесь находиться! Я хочу жить! Пожалуйста! Я хочу жить!!!

Лишённая голоса, на волне животного панического ужаса, Поспелова вдруг смогла глубоко вдохнуть, приготовилась было закричать – и резко проснулась.

***

Сердце колотилось в груди как умалишённое. В горле саднило. В висках пульсировала кровь.

Опять приснились эти уроды… Второй раз за неделю. Ну за что… Спасибо тебе, подсознание, за «замечательный» ночной отдых и всплеск адреналина!

Люба, туго соображая в темноте, нащупала на простыне телефон. Айфон признал физиономию хозяйки. Полшестого утра. Будильник заорёт только через час.

Ну ёбушки-воробушки… И вот как мне теперь снова уснуть после такого хардкора?!

Женщина закряхтела, откинула одеяло. Кошка, чутко бдевшая у изголовья ночной сон своей кормилицы, встала на лапки, изогнулась мостиком, спрыгнула на пол, чтобы побыстрее занять очередь возле двери в туалет, где прятали её миску для влажного корма.

– Нет уж, дорогуша! Сидеть на троне предпочитаю без твоего присутствия! – Люба выпихнула животное ногой вон за дверь.

Аромат свежесваренного кофе её не вдохновил. Любе казалось, что кофемашина работает настолько громко, что будит соседей сверху и снизу. Она заглянула в комнату сына, где была встречена рычанием из-под одеяла.

Сонный Арсений приподнял голову.

– Мам?.. Пора вставать?..

– Нет, милый! Рано. Афродита, блин!.. На кого ты вечно рычишь, сторож хренов?!

Собака, выбравшись из-под одеяла, виновато завиляла хвостом. Арсений посмотрел на светящийся циферблат умной колонки и попросил Алису переставить будильник на полчаса.

– Спи, – Люба подошла к сыну и поцеловала его в лоб.

Ребёнок обхватил её шею руками и завалил в постель.

– Ай-ай, родной!.. Знаешь же, как я вечно боюсь задавить тебя своей тушей!

– Но ещё же не задавила! – поспорил сын и ещё крепче обнял мать. – Я очень-очень тебя люблю! Люблю-люблю!

– Если встанешь сейчас, подброшу до школы, – наобнимавшись, Люба поднялась, выпрямилась и поправила полы халата.

– А смысл?.. Мне там всё равно придётся час-другой куковать, пока не придут учителя. Лучше дома посижу.

– Как скажешь, – она ещё раз поцеловала сына в лоб и пошла собираться на работу.

***

За окном хлестал дождь. Краснодар радовал утренними пробками и недовольными фейсами прохожих. Люба на красном светофоре едва не встала на пешеходной разметке, за что получила фак от какой-то кислой тётки-пешехода.

– В жопу себе засунь, злобная дура!

Малышка последнюю неделю повадилась странно кряхтеть при переключении рычага. Надо заехать в автомастерскую, пока не пришлось передвигаться на своих двоих.

– А-а-а, Васильевна!.. Приветствую! – сально улыбнулся спешивший на работу пожилой физрук, увидев хмурую коллегу, вышедшую из универсала. – Громко твоя рухлядь визжит при парковке! Автомат же, да?.. Ремни, наверно, барахлят!

– А Вы откуда знаете?.. Сколько Вас помню, Александр Владимирович, единственная Ваша машина – это Ваши ноги!

– Ай, шутница-красавица! Тебе бы мужика завести, чтобы машинку чинил!

– Мне бы денег завести побольше, – ответила, хмыкнув, Люба, нажала на кнопку замка, бросила ключ в карман пальто. – А мужика Вы лучше себе оставьте!

– А мне он на кой сдался?!.. Я ведь и сам мужик!

– Ну и что?!.. В хозяйстве пригодится! Сейчас как никак свобода выбора! Не переживайте, люди поймут! Жена – тоже!

Физрук растерянно пожевал губы, но что ответить так и не нашёлся. Люба тем временем убежала далеко вперёд и уже поворачивала ко главному входу в школу.

***

– Ты бы его лучше не провоцировала, – прошептала коллега.

– Чего это, Ань?.. И при чём здесь провокации?.. Это не более чем ответ на его сальные пошлости. Задолбал этот Саня Владимирович хренов. Пусть его терпят те, кому нравится. – Люба незаметно кивнула в сторону пожилых педагогинь, громко сплетничавших в другом углу учительской.

Учительская перед звонком на третий урок шумела и гудела. Впрочем, как всегда. Большая перемена. Где ещё было работникам образования сбрасывать эмоциональное напряжение, как не в коллективном обмене жалобами и любезностями?

– Вы, кумушки, смотрю, весь диван заняли! – пожурила подружек математичка, зашедшая по своим делам. – В кабинеты свои трудиться не торопитесь!

– Ой, Ирина Валерьевна, что мы там не видели! Орущих детей?.. Пусть помещения проветрятся, пока перемена, а дети на здоровье наорутся в коридорах. Всем от этого хорошо будет. Заодно от образовательного процесса отдохнём. А насчёт дивана не переживайте. Как хорошенько похудею, сразу третье место появится.

Ирина Валерьевна тактично улыбнулась:

– Ну ладно тебе, Люба! Чуть-чуть можно сбросить, прям уж на себя наговорила!

– Не льстите, будьте добры. Я в зеркало смотреться умею. Третьи подбородки оттуда очень даже приветливо мне улыбаются!

– Мне бы так выглядеть в шестьдесят, как она. – Анна Николаевна опять наклонилась к подружке, едва математичка отошла. – Я слышала, как Ирина в кабинете Оксаны Борисовны рассказывала про нового любовника. На двадцать лет моложе её, прикинь?!

– Прикидываю. – Люба равнодушно выдохнула. – Ему где-то сорок, получается. Наш ровесник. Понимаю чувака: Валерьевна шикарная! Длинный блонд, макияж, стройная, фигурка огонь плюс она свои достоинства одеждой подчёркивает, а не пялит на себя манатки из серии «пенсия наступила, гроб в гостиной открыт, приготовлен». Реально училка-мечта прыщавых фанатов милф! Муж, видимо, за жёнушкой не особо следит ей на радость.

– Он мало зарабатывает. Я его видела пару раз. Толстый, плешивый и низенький.

– Рядом с такой царицей!.. Ну олень… Аня, вот ты бы леопардовую юбку-карандаш с глубоким разрезом сзади надела?.. И я – нет. А Ирина Батьковна в свои шестьдесят – запросто. Прикид отражает её темперамент. Вот и здравствуйте любовники на двадцать лет моложе! Да и пашет она как бык! Двойная ставка, куча репетиторства… Как только не зашивается!

– На ней две дочки с внуками. Мужья девок мало зарабатывают, Валерьевна их всех содержит.

– Ну нахрен! Такое потомство дармоедов вырастить…

В учительскую зашел старый физрук, и, едва встретившись с Любой взглядами, быстро отвернулся.

– Во, видала?.. Чурается, Ань! Будет знать, как свои идиотские шутейки мне подбрасывать. Это ему не наших биологичек под шумок лапать. Ля-ля тополя, руки случайно в ход пошли, а я и не заметил, праздник всё-таки, лишнего выпил, ха-ха…

– Любань, не забывай, он злопамятный…

– А мне-то что?.. Что он сделает?.. Жалобу накалякает? Какую именно? «Алфёрова обидно шутит и оскорбляет меня этим»?.. Ха! Сам себя только опозорит! Да этот хрыч усатый такое малевать и не будет! У нас с ним нет вообще никаких точек пересечения, кроме работы в одной школе. Мы преподаём разные предметы. У меня нет классного руководства, так что меж двух огней плясать не буду. Это тебе приходится вечно в спортзал бегать разбираться, зачем он весь твой класс завалил двойбанами за прыжки с места! А потом ещё возмущённым родителям разжёвывай-объясняй, что физрук не придурок самовлюблённый, просто неудачно звёзды сошлись.

– Да уж! Намаялась я, когда Карачулин моему Пашке-отличнику в четверти трояк вывел! По физ-ре, блин! У директора разбирались. На четвёрку исправил – и всё, баста. Не уступил. Хилый, – говорил он мамушке, – сынок ваш, тощий, мышц нет. Типа физ-ра хуже математики что ли? И пофиг, что пацан профессионально теннисом занимается. Давайте, вкладывайтесь, трудитесь…

– Долбоёб!

– Не то слово! Директриса ему в рот заглядывала раньше.

– А сейчас, что, меньше стала?.. Осёл на неё две кляузы в департамент написал за один только сентябрь! Так ладно бы по делу. А то зарплату ему на пятьдесят рублей не досчитали! Уволить бы его нахрен вместе с придурошной жинкой. Родители молятся, чтобы не попасть к нему и его жёнушке. Загордился: учитель года, с главой за руку здоровался, награды, призы, по телеку показали!.. Тьфу! Мудила! Посмотри-ка на него! Перед трудовичкой пендрится!

– Две вонючки. Что трудовичка, что этот глист.

– Красотки, можно я к вам присяду?

Педагоги не заметили, как к ним подошла молодая коллега.

– О, Алёна! Падай давай!.. Глянь-ка, влезла! А Тузольцева нам целую лекцию про захват дивана зачитала!

– Тю, странная. Я её в три раза шире. – Алёна Игоревна, бережно подобрав полы платья, неуклюже плюхнулась на продавленный потёртый диван. – Никак после родов привести себя в форму не могу.

– А оно тебе надо?

– Надо, Аня. Но пока руки не доходят.

– Ну как дойдут, тогда за фигуру и вспомнишь. Я сама парюсь.

– Ну, в отличие от нас с Алёной, тебе грех париться, – усмехнулась Любовь Васильевна. – Ты стройная, как лань…

– Мужу моему это расскажи! – перебила её подружка. – Он меня куском каждый день попрекает, что разъелась! Сравнивает с жёнами коллег…

– А ты ещё потерпи, пока он вконец не охамеет. Пиздюли же дать в ответку – не царское дело. Ты с ним пуд соли съела, в клетушке жила, пока он карьеру строил, экономили на всём, сына родили, восемнадцать лет брака за спиной… Посмотри-ка, главный юрист «Нефтемаша», зажрался!

– Да, главный юрист! – Анна задрала нос. – Престижная должность!.. Стресса много на работе, вот он и…

– На тебе отрывается? – подсказала Алфёрова.

Алёна Игоревна переводила взгляд с одной коллеги на другую, когда дверь учительской со скрипом распахнулась. Все три диванные сиделицы единодушно уставились на вошедшую персону.

– Опа-па! – тихо выдала Люба. – Красная помада…

– Красные туфли, – заговорщицки шепнула Анна.

– Красная блузка…

– Девочки, на ней ещё были с утра красные плащ и шляпа, – вставила Игоревна.

– Алёна, да ты гонишь!

Физичка, застывшая на пороге, властно оглядела трёх шептавшихся педагогов, затем окинула суровым взором всё пространство, словно ревизор, а затем громким басом рыкнула:

– Здравия желаю, работнички! В школу как на праздник, да, товарищи?!

Ой, за себя отвечай, кровавая ты амброзия.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.