– Когда-нибудь, дорогой мой брат, ты и сам окажешься на моем месте и все поймешь.
– Извини, но роду Хантли вполне достаточно и того, что уже один из них ослеплен страстью. – За шутливым тоном чуть слышно прозвучала глухая нота одиночества. Эту тайну Стефан старался держать в себе. – Подумай о нашей репутации.
– Чью именно репутацию ты имеешь в виду? Мою, легкомысленного вертопраха, или твою, скучного землевладельца, интересующегося больше коровами, чем женским обществом? – поддел брата Эдмонд.
– Скучного? Ну уж нет, – запротестовал Стефан. – Я всегда считал, что Бог даровал мне толику остроумия.
– Не прибедняйся, остроумием ты не обделен, вот только, к сожалению, демонстрируешь его редко. Тебе нужно почаще выбираться из Мидоуленда. А иначе, боюсь, заплесневеешь, как и твои книги.
Стефан отстранился от брата – разговор принял нежелательный оборот. Он скорее вонзил бы кинжал в сердце, чем дал Эдмонду почувствовать, как завидует обретенному тем счастью.
Впрочем, если уж кто и заслужил счастье, так это Эдмонд.
– Мои книги вовсе не заплесневели. И я тоже.
Ощутив перемену в настроении брата, Эдмонд пристально посмотрел на него.
– Думаю, тебе не помешало бы освежить навыки светского общения.
– Ага, теперь я начинаю понимать твой хитроумный замысел. – Стефан попытался отвести разговор от себя. – Хочешь, чтобы я занимал нашу русскую гостью, пока ты будешь развлекаться с молодой супругой.
– Я забочусь исключительно о тебе.
Произнесено это было столь благочестивым тоном, что Стефан невольно рассмеялся и вдруг обнаружил, что они больше не одни. По спине пробежала дрожь, но уже в следующее мгновение он взял себя в руки и, улыбнувшись в удивленные зеленые глаза Брианны, с усилием перевел взгляд на стоявшую рядом с ней женщину.
Грудь как будто перехватило обручем – чистые, изумительно ясные голубые глаза смотрели на него с простодушной невинностью.
Боже. Прислав эту женщину, Александр Павлович как будто ответил на его невысказанную мольбу. Софья воплощала в себе все, о чем только мог мечтать мужчина. Незамутненная чистота сочеталась в ней с сияющей красотой, пробуждающей примитивное желание: подхватить на руки, утащить и… Кто бы не поддался этим чарам?
Увы, не устоял перед ними даже Стефан.
И лишь когда Брианна осторожно откашлялась, герцог поймал себя на том, что таращится на русскую гостью, как какой-нибудь деревенский дурачок. Мысленно обругав себя за непростительную слабость перед обольстительной сиреной, он решительно перевел взгляд на леди Саммервиль.
– Доброе утро, Стефан, – с лукавой улыбкой сказала она.
– Милая Брианна. – Он взял ее руку и поднес к губам – пусть братец поревнует. – Как всегда, ваша красота освещает мой день.
Эдмонд отреагировал предсказуемо и тут же хозяйским жестом обнял супругу и привлек к себе. Оба знали, что Стефан относится к Брианне как к младшей сестре, но в каждом мужчине живет собственник, и не все реакции можно контролировать.
Возможно, именно этим и объяснялся тот странный факт, что, даже не глядя на Софью, он ощущал на себе невинный взгляд синих глаз и волнующий аромат жасмина.
Что поделаешь – инстинкт.
К счастью, нехарактерное для брата замешательство осталось без внимания со стороны Эдмонда.
– Стефан, позволь представить мисс Софью. Это мой брат, герцог Хантли.
Сердце заспешило куда-то, но выбора не оставалось, и Стефан повернулся к гостье, элегантно исполнившей положенный реверанс.
– Ваша светлость… – Голос у нее оказался низкий, с легким, едва уловимым акцентом.
Его ответный кивок граничил с грубостью. Стефан не собирался отказываться от подозрений на том лишь основании, что Софья казалась ангелом во плоти.
– Надеюсь, вам нравится в Суррее?
Она ответила ослепительной улыбкой. В ней ослепляло все.
– Очень, спасибо. Лорд и леди Саммервиль самые радушные хозяева, какие только могут быть. И я уже открыла для себя красоту английского пейзажа.
– Английский пейзаж, должно быть, немного скучен в сравнении с Петербургом. Насколько мне помнится, этот город предлагает молодым и красивым женщинам куда больший выбор развлечений.
Она пожала плечами, чем привлекла его внимание к изящной шейке, перехваченной нитью превосходного жемчуга.
– Мне больше нравятся покой и тишина. – Она слегка прищурилась, словно отыскивая в его лице намек на недоверие. – И, честно говоря, я рада, что нахожусь в деревне, где можно насладиться теплом вашего лета.
Он растянул губы, изображая улыбку, и, взяв ее за руку, повел по мощеной тропинке. Нужно быть очень осторожным, не спугнуть ее, не оттолкнуть.
– Вам нравится нежиться на солнышке? Как кошечке?
Она напряглась, замешкалась, словно застигнутая врасплох его прикосновением, но тут же справилась с замешательством и, скопировав его фальшивую улыбку, прибавила шагу.
– Да, вы правы. Я и впрямь чувствую себя домашней кошкой. – Софья повернула лицо к солнцу. – В Петербурге я редко выхожу на улицу, не закутавшись в шаль.
– Какая жалость… скрывать такую чудесную кожу… – Взгляд его сам собой скользнул по тонким, нежным чертам. – Под лучами солнца она словно алебастр.
– Вы смущаете меня, ваша светлость.
– Почему это?
Она стрельнула в него взглядом.
– Мне говорили, что вы, в отличие от брата, предпочитаете практичность очарованию.
– Похоже, в последнее время меня изображают каким-то унылым занудой. А я и не догадывался, насколько скучен.
– Практичность не скучна. Стефан вскинул бровь, удивленный ее резким тоном.
– Нет?
– Совсем наоборот. – Она снова улыбнулась. – Леди Саммервиль говорила, что у вас лучшая библиотека во всем Суррее.
– Интересуетесь книгами?
– Мама считает, что даже слишком. Будь у меня такая возможность, я бы с большим удовольствием проводила вечера у теплого камина с хорошей книгой, чем посещала бесконечные балы, которые так обожает русский свет.
Сердце встрепенулось. Предпочитает книги развлечениям? Нет. Не может быть. Гостья из России разыгрывает какой-то спектакль, и интерес к книгам всего лишь часть ее роли.
– Весьма необычное увлечение для молодой леди.