Портрет нимфоманки. Во власти страсти

– Лариса, нет! – во все горло закричала я, вскакивая с кровати.

Да, наша палата всегда была готова к этому. Мы сработали, словно работники мчс: в помещении мгновенно включился свет и три девочки, включая меня, в течение нескольких секунд оказались возле Ларисы. Мы отобрали у рыдающей девушки складной нож. Как эта фокусница проносила в отделение такие вещи, до сих пор никто не знает… Я села на ее кровати. Сердце колотилось так, словно впервые мне довелось увидеть подругу в таком состоянии.

“Рано или поздно она сделает это, – вертелось в голове. – Как мне уберечь ее?”.

Постепенно все успокоились и разошлись по кроватям. Как обычно, мне не составило труда уговорить теть Таню, чтобы та ничего не писала в журнал происшествий, потому что Лариску могли наказать за хранение ножа. А наказание могло быть самым разнообразным. В лучшем случае: избить мокрым полотенцем, а в худшем – накачать наркотой до полного беспамятства.

“Лежала бы и слюни в подушку пускала, дура…”, – вертелось у меня в голове.

Теть Таня дала таблетку успокоительного для нашей горе-суицидницы. Я молча сидела с нею рядом, нежно поглаживая мокрые волосы, ее голова была невероятно горячей, лицо красным от напряжения. Она то зажмуривала, то широко раскрывала глаза и тихо плакала, по телу бегали едва заметные конвульсии. Это была самая настоящая истерика.

Но вскоре таблетка подействовала и отправила дуреху в крепкий сон, что позволило мне вернуться в кровать. Не знаю, сколько я пролежала с открытыми глазами, сон не желал посещать сознание. Нервное возбуждение было непередаваемым…

Наконец, я взяла сигареты, и выйдя в коридор, лениво побрела в сторону туалета. В отделении царила невообразимая тишина. Даже тетя Таня дремала. И не удивительно! Эта работяга уже третьи сутки была с нами. Спать ведь тоже надо… так и кони двинуть недолго.

Я улыбнулась женщине, будто она могла видеть меня и побрела дальше, но проходя мимо соседней палаты, вдруг заметила человеческий силуэт. Это была Ирина. На входе в палаты нет дверей, и эта ебанашка словно призрак стояла в огромном проеме. От неожиданности испуг пробежался от пяток до сердца.

"Снова она сводит меня с ума, – пронеслось в голове. – Так и обосраться можно!”.

Ирина стояла абсолютно голая, ее тело было в синяках и кровоподтеках, маленькие сиськи щедро покрылись мурашками, соски торчали от холода, а растительность на пизде уже стремилась перейти к животу. Я брезгливо сморщилась от резкого телесного “аромата”, по спине пробежала волна мурашек.

Как обычно, Ирина пыталась выглядеть каким-то таинственным призраком: руки по швам, ноги плотно сведены, лицо без эмоций. Ее глаза были невероятно пронзительными, взгляд томный и загадочный, устремленный перед собой, как у заблудшей души, что веками не может найти покоя. Такую дичь она творила уже не в первый раз, но от неожиданности мое сердце “ушло в пятки”.

– Твою ж мать, Ира! – шепотом “закричала” я. – Ты че так пугаешь?

Ирина медленно перевела на меня взгляд. Ее глаза были мудрыми, подобно старцу и в то же время пустыми, как у покойника. Наверное, ей виделось, что она главный герой из фильма ужасов. Боже, как достала эта ебанутая. Встанет вот так посреди ночи и стоит до утра, пугает нас. Не понимаю, что она вообще делает в этом мирном отделении. В нем лежат только те, чья психика подает надежды на восстановление, а с ней, по-моему, все крайне безнадежно… Наконец, я вошла в туалет.

“Кажется, даже здесь запах лучше, чем рядом с этой ебанашкой…”, – пронеслось в голове.

Не знаю, что со мной происходило, попытка суицида Ларисы окончательно выбила из колеи. Казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, душа была в сильном смятении, словно чувствовала что-то нехорошее. Я не находила себе места, дрожь в ногах становилась сильнее, у меня нестерпимо сохло во рту, внизу живота появилось мерзкое давление, а между ног образовался настоящий водопад.

Внезапно грудь заполнилась тошнотой. Невероятный приступ агрессии захватил меня и стал распространяться по телу. Когда ко всему этому великолепию добавилось головокружение, я выскочила из туалета, и едва перебирая ватными ногами, пошла по коридору.

– Теть Тань… – мой голос был слабым. – Теть Тань…

Отдышка окончательно взяла верх, лишая последнего рассудка, из-за нехватки воздуха в глазах потемнело, а мышцы стали сухими и немощными. Какая-то удивительная жажда овладела мной. Последнее, что осталось в памяти – бегущая ко мне тетя Таня. Я слышала какую-то суету вокруг, но не понимала, что происходит…

– В процедурку ее, срочно! – послышался бодрый крик. Сильные руки как пушинку подхватили меня.

– Ммм, – этот стон вырвался самостоятельно, контролировать его было нереально.

Саша

Когда я проснулась, мне в лицо ударил яркий солнечный свет. Да, зимнее солнце особенно сильное по утрам. В коридоре было тихо и никто не звал меня пить утренние таблетки. Разумеется, ситуация была ясна как день: мне снова сделали укол, потому что случился очередной приступ. Других вариантов не существовало, этот единственно верный. Я лениво надела очки и села на кровати, мысли вихрем резвились в голове.

“… пиздец, как жопа то болит, – от мерзких ощущений хотелось сдохнуть. – Что же такое мне колят? И вообще, какое право они имеют колоть такое сильное, скорее всего наркотическое лекарство, о котором ничего не рассказывают, не берут письменного согласия…”.

Разумеется, в отделении никто не выпендривается… Колят – значит так надо. Отделение достаточно спокойное, без строгого режима. Для тех, кто не безнадежен: ослабленный режим содержания в отличие от отделения для тяжелых. Я лежала там около года. Жуткое местечко… бедные девочки ни подмыться, ни поссать не могут без расписания.

А в ослабленном отделении пациенты курят когда захотят, в туалет ходят как нормальные люди, без контроля. Работники все добрые, хорошо общаются, однако права лучше не качать. Как бы спокойно не было, пизды получить легко: однажды меня избили тупо за то, что я потребовала дополнительного времени на прогулку. Высказала блин, свои права, потом два дня лежала вся в синяках.

– Алиса! Алисонька! – вдруг послышался голос тети Тани. – Алисонька, иди возьми пропуск. К тебе Саша пришла.

Я быстро оформила выход из отделения и с разбега бросилась в объятья “сестренки”.

– Здравствуй, родная… – мои глаза блестели от слез радости.

Саша – моя подруга детства, почти сестра. Жизнерадостная блондинка, слегка в теле, с уставшим лицом и теплыми, добрыми глазами. Мы выросли в одной деревне, наши жизни идут плечом к плечу. Это единственный человечек в мире, который принимает меня такой, какая есть. Сашка всегда была рядом при любых обстоятельствах и какое-то время даже хотела оформить опеку, когда меня засунули в психушку, но я не согласилась быть обузой.

– Ну как ты тут, моя хорошая? – спросила она, присаживаясь на сведанную скамейку.

– Да ничего вроде, – я присела рядом. – У тебя как? Почему так долго не приходила и почему одна?

– Ну, пока не могу часто приходить, – Сашка вздохнула. – Когда Алисонька-младшая выздоровеет, тогда придем вместе.

– Ну вот… – я нахмурилась. – Заболела моя красотка? А что с ней? С кем она сейчас?

– Обычная простуда, – Сашка махнула рукой. – Сейчас она с бабушкой, но ей тяжело долго сидеть с ребенком.

– Ну, конечно, – я развела руками. – Тетя Лида уже не молодая…

– Да, – Сашка кивнула, – почти 65…

Мы просидели весь час и еще дополнительные 20 минут, которые мои молящие глазки выпросили у медсестры. Наконец, нам пришлось расстаться. Я взяла пакет с продуктами, и поцеловав подругу, направилась в палату.

– Стоять! – с улыбкой скомандовала медсестра теть Валя. Еще одна добродушная старушка в отделении, дежурящая на входе возле кабинета врача.

– Я все понимаю, – она вздохнула, – ты девочка хорошая, не нарушаешь режим и продукты тебе привозят строго по списку, но тут стоят камеры. Так что показывай содержимое пакета.

Она символически осмотрела мою передачку и приклеила на пакет пропуск. Саша, как обычно, привезла какое-то нереальное количество вкусняшек. Раскидав все по холодильнику, я вернулась в палату и снова провалилась в сон.

Наверное, за всю жизнь это было одно из самых жутких сновидений, в котором мне довелось плыть по океану крови… Казалось, что моя душа тянется к тускло освещенному горизонту, где мерцают огни загадочного острова, внутри все бурлило, кровавые волны выбивали ритм в такт самому глубокому страху.

Сознание вернулось ко мне в районе шести вечера. Надев очки, я села на кровати и обнаружила, что Ларисы нет в палате. Сердце едва не выскочило из груди. Где моя девочка? Опять плохо стало? Или курить ушла? Беспокойство за нее всегда граничило с безумием, ведь никого ближе у меня нет. Она и Сашка…

Как и предполагалось, Лариса курила в туалете, нервно скрестив руки на груди. Я очень обрадовалась, увидев ее здоровой. У нее снова было свежее лицо и ясные глазки.

– Ларик! – мой голос прозвучал невероятно бодро. – Ты выздоровела!

– Да, – она махнула рукой. – Заебалась уже спать. Еще и грязная, все чешется. Скоро вон, с Ириной подружусь…

– Не волнуйся, – хмыкнула я. – Сегодня душ будет.

– Скорее бы, – Ларик грустно вздохнула.

– Каким надо быть придурком, чтобы ограничивать девушку душем, – себе под нос буркнула я. – Женщине в любой момент может понадобиться теплая водичка… мало ли…

– Вот именно, – согласилась Лариска. – Это мужской заговор.

Мы хором засмеялись, толкая друг друга плечами. Вообще, это уже становилось не смешно. Как ни крути, а мыться хотелось бы чаще, чем это позволяет режим отделения. И вот! Настал счастливый момент, радостные пациентки ломанулись в душевую. Девочки быстро скидывали с себя рубашки и штаны, потому что душ открывается лишь на два часа, два раза в неделю, никто не хотел оставаться грязным.

А вот после ужина настало скучное вечернее время. Мы не знали, чем заняться. Тупо болтали ни о чем, шутили и даже дрались подушками, пока тетя Таня не разогнала нас. Вся эта нудятина, как обычно, продолжалась до отбоя…

Я могу помочь тебе

Когда я открыла глаза, на улице было светло, заботливые руки тут же надели на меня очки и мутное пятно плавно превратилось в Ларису.

– Доброе утро, – она нежно погладила меня по голове.

– Доброе, – растерянно ответила я. – А что случилось?

– А ты ничего не помнишь? – с ухмылкой спросила подруга.

– Нет, – я нахмурилась.

– Мы курили в туалете, потом ты затряслась и упала, – Лариска пожала плечами. – Тебя унесли в процедурку, позвали дежурного врача и все… до утра я тебя не видела.

– Ясно… – с моих губ сорвался усталый выдох.

Приступы повторялись все чаще и к концу недели я потеряла им счет. Меня непрестанно кололи успокоительным, чтобы сохранить остатки мозгов в адекватном состоянии. Да, врач говорил, что мне нельзя долго бодрствовать, это может привести к неожиданным последствиям.

Я то засыпала, то просыпалась и снова проваливалась в сон. Лариса не отходила от меня ни на секунду: всякий раз, когда возвращалось сознание, она сидела рядом. На прикроватной тумбочке неумолимо копилась еда, но это никак не волновало меня.

В начале следующей недели стало чуть легче. Это была ночь. Я открыла глаза, и надев очки, снова обнаружила Ларису. Она спала в сидячем положении, ее голова лежала на руках, сложенных на душке кровати. По моему лицу растянулась улыбка. Конечно, было очень приятно, что за меня так беспокоятся.

Достав сигареты, я вышла в коридор. Теть Таня тоже дремала, стрелка часов находилась где-то около цифры два. В туалете меня встретила кромешная тьма. Честно говоря, стало немного жутковато.

“Опять лампочка перегорела…”, – пронеслось в голове.

Наощупь я пробралась к лавке и села на нее. Закурила, невообразимая тишина окутала помещение.

– Я ждала тебя, – раздался голос откуда-то слева.

Сказать, что я обосралась – ничего не сказать. Кажется, испуг охватил все тело: от пяток, он волной прошелся по ногам, животу, со всего размаха задел сердце и тяжелым комом остановился глубоко в глотке. Заряд адреналина был настолько высок, что на какое-то время у меня пропала способность говорить и в целом, издавать звуки.

Ощущая, как волосы встали дыбом, я пнула входную дверь. Легкий свет из коридора проник в туалет и осветил бледное лицо… это была Ирина.

– Взаимно рада тебя видеть, – мой голос прозвучал несколько иронично. – Не знала, что ты разговариваешь.

– Не важно, разговариваю я или нет, – тоном мудреца произнесла девушка. – Важно другое… – ее лицо, как обычно, не выражало никаких эмоций, голос был холодным и не по-женски низким.

– А что же важно? – я проглотила ком в горле, от всего этого мне стало как-то не по себе.

– Твои страхи! – резко сказала Ирина, глядя на меня пронзительным взглядом.

– Ты о чем? – я нахмурилась. – Какие страхи?

– Страхи, что ты не способна помочь своим близким, – взгляд ебанашки по-прежнему был пронзительным. – Страх оказаться бесполезной и потерять кого-то родного, а вместе с этим и смысл жизни.

– Ирин, – я сделала глубокий вдох. – Че ты несешь?

– Я могу помочь тебе, – не унималась девушка. – Тебе же нужно на волю?

– Откуда ты знаешь? – мой голос едва не сорвался на крик.

– Это не имеет никакого значения, – спокойно ответила Ирина. – Важно только одно – тебе надо быть за забором. Я не знаю зачем, но знаю, что твои намерения благородны.

– И чем же ты можешь помочь? – мой голос снова наполнился иронией, с губ сорвался густой клубок дыма.

– Я знаю как убежать, – Ирина не отрывала от меня глаз.

– И как? – я отвернулась и стала делать судорожные затяжки, с потрохами выдавая волнение.

– Водитель, – тихо произнесла Ирина.

– Что водитель? – я бросила в нее резкий взгляд.

Но она вдруг замолчала и посмотрела на меня взглядом призрака, после чего медленно вышла из туалета.

“Во ебанутая!”, – пронеслось у меня в голове.

Я вернулась в палату и стала будить Ларису. Девушка посмотрела на меня сонными глазками. У нее был такой вид, словно она спала месяца два подряд. Кажется, по ее телу пробежала дрожь.

– Тихо-тихо, свои… – я нежно погладила подругу по голове.

– Как ты? – хрипло пробормотала она.

– Я в порядке, – было ей ответом. – Иди к себе в кроватку, чего ты дежуришь?

– Ок, – Лариска кивнула и буквально рухнула в кровать, с ее губ почти сразу сорвалось сонное дыхание, а вот ко мне сон совсем не шел.

“Водитель… водитель…”, – вертелось в голове.

Да, я долго не могла уснуть, пытаясь понять, какая связь между водителем и побегом. Но вскоре мне удалось уловить эту ниточку.

“Твою ж мать! Точно!” – где-то внутри зародился победоносный крик.

Конечно! Как же до меня сразу не дошло: продукты для столовой привозят в Газеле… водитель приезжает и уезжает один. Потом еще долго ходит где-то рядом, когда пациенты гуляют после завтрака… кроме того, у меня с ним изначально были приятельские отношения…

“Это сколько же раз я могла съебаться отсюда…”, – вертелось в голове.

Оставался лишь один вопрос – договориться с водителем о побеге.

“Он мужик немолодой, но думаю у него еще стоит, – думала я. – Поэтому договоримся… – в этот момент мое лицо расплылось в хищной улыбке. – Решено: завтра на прогулке валю на хуй отсюда…”.