Только его малышка

Глава 1

Анна Авзалина.

– Доченька!

Знакомый голос прорезает тяжелый воздух, вырывает  меня из пучины  мыслей. Я оборачиваюсь и вижу отца, стоящего в дверях. Он одет в идеально сшитый костюм, в руках держит небольшой букет, который кажется жестокой шуткой. Его глаза настороженные, он пытается улыбнуться, пытается быть сильным.

Для меня.

Я иду к нему, молча шагаю в его объятия, когда они раскрываются.

В ту секунду, когда его тепло окутывает меня, внутри меня что-то ломается.

Слеза, горячая и быстрая, выскальзывает, но я быстро смахиваю её. Он не должен видеть мои слёзы. Не хочу добавлять ему боли, вина и так его съедает. На нём нет лица.

– Как ты? Держишься? – Его голос звучит грубее обычного, когда он вручает мне букет,  маленький, нежный, как я. Как прежняя я. –  Ты хочешь, чтобы я остался? Я могу побыть  с тобой, пока не настанет час….

– Не стоит. Я в порядке, папа. Это же день моей свадьбы, забыл?– Я выдавливаю из себя такую натянутую улыбку, что становится больно. – Я самая  счастливая невеста!

Ложь горько пахнет на моём языке. Он видит её  насквозь, его челюсти сжимаются, когда он протягивает руку и касается моей щеки. Его прикосновение слишком мягкое для этого момента, для кошмара, в который превратился этот день.

– Тебе не нужно этого делать. Я могу найти другой способ. Мы можем отложить…

– Нет, – перебиваю я его, мой голос звучит резче, чем я предполагала. Букет выскальзывает из моей руки, приземляется на пол с глухим звуком. – Мы оба знаем, что другого пути нет!

Его лицо сморщивается, тяжесть мира давит на него.

Он был моей скалой, моим защитником, всем для меня с того дня, как умерла моя мама. Он был тем, кто поддерживал меня в каждом разочаровании и в каждой победе.

И теперь я должна спасти его.

Слезы наполняют его глаза, впервые в жизни я вижу, как он плачет.

Мой отец – человек, который не дрогнул, когда его людей расстреливали, человек, который выстоял, даже когда его империя сгорела. Теперь он плачет. Я проглатываю крик, царапающий моё горло.

– Папа, – шепчу я, хватаю салфетку с комода и промокаю его глаза. Вид его слез разрывает меня на части, но я не могу развалиться.

Не сейчас. Пока нет.

– Ты всегда мечтала о свадьбе, когда была маленькой, – говорит он, его голос надламывается от ностальгии.  – Твои куклы, платье принцессы. Ты любила  говорить об этом!

– Это было до того, как я узнала, каков мир! – горько улыбаюсь, в моей груди распространяется боль.

Он качает головой, притягивает меня ближе.

– Мир может быть уродливым и жестоким, доченька, но твои мечты всегда с тобой. Я должен был защитить тебя от всего этого. Не смог. Я  заставляю тебя платить за мои ошибки!  – его голос срывается, мне кажется, что моё сердце вырывают из груди. – Мне нет прощения.

Я больше не могу сдерживаться. Слезы льются, горячие и неконтролируемые, они струйками текут по моему лицу.

– Со мной всё будет хорошо, – умудряюсь сказать я, хотя это ложь. Ложь, которую я твержу  себе с того дня, как начался этот кошмар. Я научилась у отца как надевать маску, как заставить мир поверить, что ты несокрушима, хотя ты уже разбита. Его рука падает, боль в его глазах убивает меня.

– Я знаю, что ты справишься,  – шепчет он, его голос полон гордости и печали.  – Ты моя дочь.

Мы стоим в тишине, тяжесть того, что предстоит, давит на нас.

Эта комната кажется могилой, с холодной, удушающей атмосферой, полной противоположностью тому, какой должна быть свадьба.

Я всегда представляла себе день, наполненный светом, любовью и смехом.

Я мечтала о красивом платье, о том, как я иду по проходу к мужчине, который смотрит на меня так, словно я – весь его мир.

Вместо этого я пойду к человеку, которого презираю.

Через пару часов я дам клятву незнакомцу – мужчине, за которого выхожу замуж не по любви, а ради спасения. Другая бы отказалась.

Но у меня нет такой роскоши.

Если я не выйду за него, мой отец потеряет всё. Свою империю, своих людей, может быть, свою жизнь. Какая больная, извращенная сказка. Мой отец отступает, прочищая горло.

– Я должен проконтролировать,  как  идут дела,  – говорит он, хотя его голос дрожит от неуверенности. Я качаю головой, обрываю его, прежде чем он успевает снова предложить остаться.

– Со мной всё будет в порядке. Я дочь Германа Авзалина, в конце концов!

Слова должны были утешить его, но гордость в моем голосе кажется пустой.

Тем не менее, это заставляет его улыбнуться, появляется проблеск надежды в его усталых глазах. Он притягивает меня в последнее объятие, я прижимаюсь к нему, держусь крепче, чем когда-либо.

– Увидимся в зале, дочка, – шепчет он. Я целую его щеку, борясь с желанием умолять его не уходить. Беспомощно  смотрю, как за ним закрывается дверь.

В тот момент, когда он уходит, мои ноги подкашиваются,  я падаю в кресло, зарываясь лицом в ладони.

Мои слезы продолжают свободно литься, я молюсь о чуде. Чтобы земля поглотила меня целиком и выплюнула куда-то далеко-далеко отсюда.

Где-то, где я смогу забыть, что этот день когда-либо был.

Но я больше не ребенок.

Я не могу убежать и спрятаться. Это мой долг, моя судьба, и я скажу «Да»!

Глава 2

Анна.

Час спустя я сижу перед зеркалом, уставившись на себя. Мои волосы гладко зачесаны и  закручены в низкий пучок.

Кожа лица светится  благодаря идеально нанесённому макияжу.

Визажист Ася, девушка с губами – варениками, нарощенными ресницами, чёрными, как смоль, бровями, ловко выполнят свою работу. Отработанным движением нежно проводит под моими глазами маленькой кисточкой.

Я закрываю глаза, благодарная за короткую передышку от созерцания в зеркале незнакомки, которой я стала.

– У тебя аллергия? – восклицает Ася беспокойным голосом.

– Нет. Почему ты спрашиваешь, – отвечаю я, хотя уже знаю ответ.

– Твои глаза слезятся, – объясняет она, слегка нахмурившись, осматривая свою работу. – Я испугалась, что у тебе аллергия на тени или тушь.

– Мне жаль! – Я инстинктивно поднимаю руку, чтобы коснуться лица, но вовремя останавливаюсь, позволяя руке снова упасть на колени.

Она успокаивающе улыбается мне в зеркале.

– Ничего страшного. Невесты всегда плачут. Это  такой эмоциональный день! –  Она замолкает, наносит мне под глаза ещё немного пудры. –  Не волнуйся, тушь водостойкая. Она не потечёт, когда увидев своего будущего мужа, ты расчувствуешься.

Я молчу, не объясняю, что дело не в моей чувствительности.

Это страх давит на меня, как камень, грозя расколоть изнутри.

Я просто хочу, чтобы эта свадьба быстрее закончилась. В идеале – не начиналась, но это из области фантастики.

– Твой жених, он такой красавчик! –   Она наклоняется, её голос понижается до заговорщического шёпота. –  Он был на обложке Джи Кью в прошлом месяце. Ради него я купила журнал. А сегодня самый завидный холостяк женится на тебе. Ты счастливая, выиграла шикарный приз.

В её глазах светится зависть, перемешанная с восхищением. В любом случае, это скручивает мне живот, как нож. Если бы я могла поменяться с ней местами, то с радостью сделала бы это.

– Спасибо, – бормочу я, не зная, что еще сказать.

– Это была любовь с первого взгляда, да? – Ася мечтательно улыбается.

Любовь.

Из горла входит пустой, горький звук, я готова рассмеяться, но сдерживаюсь.

Неужели кто-то мог подумать, что любовь имеет к этому какое-то отношение?

Почему я должна любить человека, который женится на мне только для того, чтобы наказать моего отца?

Алексей Лозовой.

Наследник империи Лозовых, влиятельной и могущественной семьи. Для внешнего мира он бизнесмен, золотой мальчик, украшающий обложки модных журналов, за каждым его шагом следят камеры и поклонницы.

Но для тех из нас, кто знает его – знает по-настоящему – он криминальный авторитет. Человек, которого боятся за безжалостность, бескомпромиссность, человек, который сокрушает своих врагов, не моргнув глазом.

Ася не понимает. Она никогда не узнает, так как не принадлежит этому миру, где правят свои законы и понятия.

Я позволяю тишине затянуться, она принимает мою паузу за подтверждение, мечтательная улыбка вновь расплывается по её миловидному лицу.

– Я понимаю тебя, – говорит она, кивает, словно разгадала какую-то великую тайну.  – В таких мужчин невозможно не влюбиться. То, как они на тебя смотрят, заставляет бабочек порхать в животе.

Если бы она только знала.

Бабочек нет, только ужас.

Я вздыхаю, снова смотрю в зеркало. Ася ждёт ответа, её выражение лица выжидающее.

– Да, – лгу я, выдавливая улыбку. –  Это была… любовь с первого взгляда. Мы встретились на вечеринке. Когда я увидела его, сразу поняла, это он!

Улыбка Аси становится шире, она удовлетворенно кивает.

Я чувствую, как тяжесть моей лжи камнем ложится на грудь.

Через тридцать минут, под  звучную мелодию, двери зала Дворца бракосочетания торжественно распахиваются.

Я делаю глубокий вдох, вуаль слегка касается лица, моё свадебное платье тяжелое, как цепи. Рука отца скользит сквозь мою, его хватка поддерживает меня.

– Дочка, – шепчет он, его голос хриплый от эмоций.  – Я горжусь тобой.

Я сглатываю комок в горле, мои губы дрожат, когда я заставляю себя улыбнуться.

– Спасибо, папа.

Мы идем по проходу вместе, каждый шаг – это осознанное усилие, чтобы моё тело не выдало панику, клокочущую во мне.

Лица гостей размываются, друзья и враги наблюдают за каждым шагом.

Я продолжаю смотреть вперед, на человека,стоящего у импровизированной сцены.

Алексей Лозовой. Он возвышается над гостями, выражение его лица непроницаемо, широкие плечи напряжены под идеально сшитым костюмом.

Его черты резкие, яркие, да, он красивый, но это опасная, хищная красота.

Такая красота, которая предупреждает вас не подходить слишком близко. Хищниками лучше любоваться на безопасном расстоянии.

Моё сердце замирает, когда наши глаза встречаются сквозь тонкую вуаль. В его взгляде холодная напряженность, как будто он раздевает меня догола, видит те части меня, которые я никогда никому не показывала.

Я отвожу взгляд, сосредоточившись на голосе регистратора,  её слова проскальзывают мимо меня, как туман, приходят и уходят. Мой голос звучит далёким и пустым, когда я читаю строки клятвы , которые заранее выучила.

Ответ Алексея краток и отрывист.

Он едва смотрит на меня, но я чувствую тяжесть его присутствия, силу, которую он источает. Она меня подавляет.

– А теперь, – объявляет регистратор, – вы можете поцеловать свою жену.

Слова повисают в воздухе, вот и всё.

Я замираю, моё тело напрягается, ожидая его движения. Несколько секунд ничего не происходит.

Затем Алексей протягивает руку, приподнимает мою вуаль.

Я задерживаю дыхание, когда его пальцы касаются моей кожи, его прикосновение неожиданно нежное. Он подходит ближе, я чувствую тепло его тела, чистый, мужской аромат, заполняет пространство между нами. Он наклоняется, его дыхание касается моих губ, на мгновение я задаюсь вопросом, остановится ли он.

Отстранится ли он и оставит этот момент незавершенным.

Но он этого не делает. Его губы касаются моих губ – мягкое, едва заметное прикосновение, но оно зажигает что-то странное внутри меня.

Это простой поцелуй, краткий и сдержанный, но моё сердце колотится в груди, пульс громко стучит в ушах. Меня пронзает волна тепла, сбивающая с толку и нежеланная.

Он отстраняется, прежде чем я успеваю осознать это чувство, зал взрывается аплодисментами. Мои руки дрожат, когда я сжимаю их вместе, смотрю на отца, вижу, как он вытирает слезу со своей щеки, но всё, о чем я могу думать, это ощущения губ Алексея на моих.

Когда мы выходим из зала, рука Алексея отпускает мою ладонь.

– Увидимся на банкете, – говорит он отстраненным голосом. – У меня много дел.

Не дождавшись моего ответа, поворачивается и уходит, его широкая спина исчезает в толпе. Я стою, наблюдаю, как он уходит, проглатываю комок гнева и боли, который поднимается во мне.

Аплодисменты всё еще звенят в ушах, но всё, что я чувствую, – это пустота.

Глаза горят от слёз, но я заставляю их сдержаться, улыбаясь гостям, которые весёлой толпой выходят из дворца бракосочетания.

Я замужем.

За мужчиной, который даже не соизволил остаться рядом со мной после официальной церемонии.

Глава 3

Алексей Лозовой.

– Стас Серов ждёт вас, – докладывает Павел, мой помощник, как только я вхожу в приёмную. Я киваю, не сбиваясь с шага, толкаю дверь кабинета.

Серов, по кличке Серый, лидер группировки, контролирующей восточную часть города, встаёт, как только видит меня. Протягивает массивную руку, я крепко её сжимаю.

– Лозовой – приветствует он меня с ухмылкой.  – Мы могли бы запланировать встречу на другое время.

– Почему? – Я отпускаю его руку и отхожу за стол, позволяя своему портфелю с грохотом удариться об пол. Он пожимает плечами, смотрит на меня острыми, расчётливыми глазами.

– Ты только что женился. Первая брачная ночь, медовый месяц, все дела !Или слухи правдивы?

– Слухи? – Я выгибаю бровь, откидываясь на спинку кресла.

Прежде чем он успевает ответить, дверь с шумом распахивается, вальяжной походкой входит Вова, лидер ещё одной группировки, с репутацией столь же непредсказуемой, как и его характер. Он не утруждает себя формальностями, садится рядом с Серым, словно он хозяин этого кабинета.

– Шило к нам не присоединится, – сообщает Вова, зажигая сигару щелчком зажигалки. – Он разбирается с некоторыми… неприятностями.

Я ослабляю галстук, игнорирую вопиющее неуважение. Эта встреча деликатная. Терпение, ещё раз терпение.

– Я думаю, ты передашь ему суть нашего разговора, – холодно отвечаю я.  – Давайте начнём.

Вова медленно затягивается сигарой, намеренно выпуская дым кольцами. Мне хочется свернуть ему шею за подобную дерзость, но сегодня не тот день.

Нет, сегодня нужен такт. Мы здесь, чтобы поговорить о власти.  Моей власти, если быть точным. Я лезу в ящик, достаю документ и швыряю его на стол.

– Вот список территорий, которые контролируют наши организации. Он обширен, как вы оба знаете. Но я здесь, чтобы предложить союз.

– Союз? – Стас наклоняется вперед, хмурится еще сильнее, на его лице написано недоверие.  Вова кивает, попыхивая сигарой, его выражение скептическое. – Зачем тебе это? У тебя больше ресурсов, чем у всех нас вместе взятых. Больше денег. Больше связей. Черт, ты обогнал нас во всём. Зачем мы тебе?

Я позволяю тишине повиснуть, их сомнения наполняют комнату, как смрад от сигары Вовы.

– До меня дошла кое-какая информация. Татарин планирует загнать нас в угол, начиная с самых крупных групп. Я не воспринимаю угрозы легкомысленно, мы все видели, как нашей власти бросали вызов раньше. У нас могут быть разногласия, но мы партнёры. Мы должны укрепить наше господство, прежде чем они сделают свой ход.

Вова делает еще одну медленную затяжку, его взгляд впивается в моё лицо, словно он хочет найти подвох.

– Если ты действительно делаешь это для нас, почему бы не привлекаешь других ребят? Например, своего твой тестя? – Он усмехается над словами, нажимая на болевую мозоль.  – Герман Авзалин может быть опозорен, но он всё еще пользуется уважением на своей стороне города. Ты будешь работать с ним?

Я чувствую, как моя челюсть напрягается, мышцы дёргаются от усилий, которые требуются, чтобы оставаться спокойным. Мои руки сжимаются под столом, когда его слова рассекают воздух.

Герман Авзалин.

Предатель.

– Никогда,  – шиплю я, слово разрезает воздух, словно лезвие. – Он позор нашего воровского мира. Я не работаю с людьми, которые нарушают наш кодекс.

– Кодекс? – Вова выпускает еще одно кольцо дыма, его глаза блестят от удовольствия.

– Лозовой, если я правильно помню, у тебя свой принцип: когда кто-то пытается украсть то, что принадлежит тебе, ты отрезаешь ему руки, ноги и гарантируешь, что он больше никогда не попытается взять твоё. Но с ним ты этого не сделал, не так ли? Вместо этого ты женился на его дочери. Для остального мира вы теперь партнёры и родственники.

Он терзает открытую рану, и он это знает.

Правда в том, что в нашем мире брак между двумя семьями рассматривается как укрепление связей. Знак единства.

Но это не так. Не в моём случае. Я наклоняюсь вперед, встречаюсь взглядом с Вовой, мой голос низкий и опасный.

– Я женился на его дочери не для того, чтобы что-то укрепить. Я женился на ней, чтобы уничтожить его. Я взял единственное, что имеет значение для Германа Авзалина. Его дочь теперь моя. И когда он умрет, некому будет унаследовать его империю.

Я вижу проблеск понимания в их глазах, когда до них доходит. Речь идет не о партнерстве.

Речь идет об уничтожении.

– Признаюсь, я этого не ожидал. – Стас усмехается, в его голосе слышится восхищение. – Забрать единственное, что его волнует? Это жестоко, даже для тебя, Лозовой. Умно. Безжалостно.

– А я-то думал, что ты размяк с этой женитьбой, потерял былую хватку,  – Вова откидывается назад, делает последнюю затяжку сигары, прежде чем потушить её о край моего стола. – Он замолкает, улыбка дергает его губы.  – Но я в деле. Было бы глупо сказать «нет», учитывая твоё новое… влияние.

Я позволяю медленной хищной улыбке расползтись по моему лицу.

Я получил то, чего хотел.

Не будь свадьбы, Вова боролся бы со мной изо всех сил, а Стас стоял в стороне, наблюдая, куда подует ветер.

Но сейчас? Теперь, когда дочь Авзалина у меня под контролем, когда весь мир верит, что я в сговоре с её отцом, у меня все карты на руках.

Они думают, что объединяются со мной ради власти.

Они не понимают, что они всего лишь пешки в моей игре.

И как только Германа Авзалина не станет, вся его империя достанется мне. Никто не посмеет бросить мне вызов.

Игра еще не окончена. Она только началась.

Глава 4

Алексей Лозовой.

Несколько часов спустя, когда солнце уже скрылось за облаками, я въезжаю на подъездную дорожку своего особняка на Рублёвке. Тяжесть прошедшего дня давит на мои плечи.

Фары проносятся по лужайке, когда я заезжаю в гараж. Глушу двигатель, поднимаюсь в дом. Дверь распахивается ещё до того, как я до неё дохожу, Мария, моя экономка, приветствует меня вежливым кивком, её поза, как всегда, полна почтения.

– Добрый вечер, Алексей Юрьевич!

– Добрый, Мария, – отвечаю. Быстрым шагом направляюсь к главной лестнице, моя комната находится на третьем этаже, а комната Анны – на втором. Это обдуманное решение. Я предпочитаю сохранять дистанцию, нет причин для нашего взаимодействия больше, чем необходимо.

Она моя жена только на бумаге, не более того.

– Ужин готов, – говорит Мария, когда я дохожу до подножия лестницы. Я качаю головой, даже не замедляя шага.

– Не сегодня. Просто принеси мне чай с лимоном.

– Хорошо!

Моя нога касается первой ступеньки, но что-то меня останавливает. Мысль, которая прокрадывается, нежеланная, но настойчивая.

– Мария! – Я слегка поворачиваю голову, слова вылетают прежде, чем я успеваю их остановить.

– Да, – она  смотрит на меня.

– Моя… жена, – слово кажется чуждым, неприятным. – Она ужинала?

Выражение лица Марии  меняется, между бровями появляется лёгкая складка.

– Анна Германовна не выходила из своей комнаты целый день. Я пыталась отнести ей еду, но она отказалась.

Я хмурюсь ещё сильнее.

– Она не ела с тех пор, как приехала?

– С прошлой ночи,  – мягко поясняет Мария. Это почти двадцать четыре часа. Во что она играет? Это какой-то детский бунт? Морить себя голодом, чтобы все выглядело так, будто я монстр, который запирает свою жену без еды? Я потираю виски, пытаясь стряхнуть раздражение, клокочущее под кожей.

– Приготовь ужин и отнеси в её комнату!

Мария  колеблется, её губы приоткрываются, словно в знак протеста.

– Я пыталась, Алексей Юрьевич. Она не открыла мне дверь.

– Попробуй еще раз, – моё терпение на исходе. – Делай, как я говорю.

Не дожидаясь ответа, продолжаю подниматься по лестнице, мои шаги тяжелые от злости. Если Анна думает, что может выкинуть какой-нибудь трюк, чтобы выставить меня злодеем, то она жестоко ошибается. Ей повезло, что я не требую от неё большего, не заставляю зарабатывать себе на жизнь, обслуживать мои потребности. Для неё лучше, что я её игнорирую.

Я останавливаюсь перед дверью её комнаты и сжимаю кулак, громко стучусь. Нет ответа. Я снова стучу, на этот раз сильнее.

– Анна, мне нужно поговорить с тобой.

Тишина. В глубине моего сознания вспыхивает паника, внезапная и нелепая.

Она упала в обморок? Она лежит без сознания за этой дверью? Я прижимаю ухо к двери, прислушиваюсь к любому звуку, свидетельствующему, что она там.

Моё сердце ускоряет свой ритм.  Ни звука. Абсолютная тишина.

– Анна, ответь мне,  – в моём голос звучит тревога, которую я редко показываю. Я готов выбить дверь, моя нога уже в замахе, когда она внезапно скрипит. Я быстро выпрямляюсь, прочищаю горло, чтобы скрыть момент слабости.

Она стоит в дверном проеме, растрёпанная и раздражённая. Светлые волосы спутанными локонами падают на лицо, нижняя губа распухла, как будто она кусала её весь день.

На долю секунды я окаменел, поражённый её видом.

Обычно так выглядят после безумной, страстной ночи. Эта мысль застаёт меня врасплох, я быстро избавляюсь от неё.

– Что? – спрашивает она ровным, бесстрастным голосом. Я смотрю на неё, пытаюсь вспомнить, зачем я здесь. Её внешность сбила меня с толку, но я быстро прихожу в себя, прищуриваю глаза, мой голос холодный и резкий.

– Мария сказала мне, что ты не ела весь день.

– И в чём проблема? –  Она пожимает плечами, в её глазах мелькает вызов.

Проблема? От её дерзости на мгновение теряю дар речи. Для неё это игра?

– Если ты не будешь нормально питаться, то заболеешь, – говорю я, мой тон становится жестче.  – Мне твои фокусы не нужны.

– Фокусы? – Она обрывает меня, прежде чем я успеваю закончить. – Ты реально думаешь, что отказываюсь от еды, желая отомстить тебе за угрозу убить моего отца?

От резкости её слов у меня перехватывает дыхание. Она точно знает, на что я способен.

И она осмеливается бросить мне вызов?

Я подхожу ближе, останавливаюсь, когда вижу, как на её лице мелькает тень страха.

– Ты бы предпочла, чтобы я обнародовал информацию о предательстве твоего отца? Ты знаешь, что случается с предателями в нашем мире, малышка? – Мой голос становится тише, предупреждая об опасности. Её подбородок вызывающе поднимается, глаза горят ненавистью.

– Во-первых, я не твоя малышка, – резко отвечает она.  – И да, я знаю, что происходит. Но ты ведёшь себя так, будто ты лучше. Лозовой, тебя боятся, но не уважают! Ты не внушаешь доверия, ты внушаешь ужас.

В доли секунды я сокращаю расстояние между нами, одним быстрым движением моя рука метнулась, чтобы схватить её за подбородок. Мои пальцы сжимают челюсть, заставляя её посмотреть на меня.

– Не провоцируй меня, Анна, – тихо говорю я, мой голос темный и опасный.  – Твой отец предал моего, предал мою семью. Он пытался отобрать то, что принадлежит мне. Будь благодарна, что я не покончил с ним прямо там.

Её глаза расширяются, я вижу, как на красивом лице снова мелькает страх. На мгновение мне кажется, что я пробился сквозь её неповиновение. Но затем она берет себя в руки, заставляя себя натянуть маску спокойствия.

– И какая у меня гарантия, что ты меня не уничтожишь? – Её голос тихий, почти шепот. – Ты не тот человек, которому можно доверять, Лозовой. Ты тот человек, которого нужно бояться. Но я тебя не боюсь!

Я отпускаю её, позволяя своей руке упасть. Она отшатывается, но есть что-то гордое в том, как она стоит с высоко поднятым подбородком. Почти достойно восхищения. Королева.

Я поворачиваю голову, когда шаги Марии  разносятся эхом по лестнице, через минуту экономка появляется с подносом еды.

– Мария приложила все усилия, чтобы приготовить для тебя ужин, – говорю я ровным голосом.  – Не дай ему пропасть зря.

Не говоря больше ни слова, разворачиваюсь и ухожу, направляясь в свою комнату. Поднимаясь по лестнице, я сгибаю руку, пытаясь снять напряжение, скрученное в моих пальцах.

Я не ожидал, что её слова меня заденет. Обычно нужно больше усилий, чтобы меня разозлить.

Но Анне удалось быстро вывести меня из себя.

Тем не менее, я ясно выразил свою точку зрения. Если она не станет следить за своим языком, я покажу, с кем она имеет дело.