Настоящее прошлое. Каждому по делам его

Друг слегка стушевался.

– Да, прости… – но напоследок всё равно не удержался и добавил: – Просто он продаёт как раз то, что ты хотел – санаторий «Кавказская Ривьера». Он существует с 1909 года, но после того, как его закрыли в 1998-м – там всё разворовано и разбито.

– Зёма!

– Понял-понял – завтра.

– Не завтра, а в понедельник. Или во вторник. Как оклемаюсь и общением с семьёй насыщусь – тогда и делами займусь. Детей сто лет не видел – отстань!

– Так упустим же!

– Другое найдём, – отрезал я. И Зёма разочарованно отвалил. А я подошёл к деду, который тоже вышел во двор. Здесь вообще стало многолюдно.

– Как ты?

– Пыхчу потихоньку, – усмехнулся он. – Вон сколько забот тебе доставляю.

– Они в радость, – ответил я, обнимая его. В прошлой жизни к этому моменту он уже умер. Причём последние два года очень сильно болел. Даже ходить долго не мог. Но всё равно ковырялся в огороде. Брал табуретку, тяпку и потихоньку полол клубнику… А сейчас ещё вполне молодец! Пыря мне рассказал, что они с тестем отгородили кустами кусок территории и устроили там себе огород – с теплицами, с клубникой, с компостной ямой… Конечно, они не одни там возились – Алёнка выделила им отдельного садовника из числа тех, что ухаживали за всеми нашими многочисленными насаждениями. Зато в сезон помидорами, огурцами, перцами, а также клубникой, голубикой, малиной и крыжовником со смородиной наша семья была обеспечена с собственного огорода. Чем дедуся с бабусей и тесть с тёщей весьма гордились.

– Я завтра попробую с тобой снова массаж поделать, как раньше, – пообещал я деду. – Меня в Гонконге кое-чему обучили. Вот и посмотрим, как это тебе поможет. – Ну да, я своей энергией мог не только папилломы отсушивать, но и стимулировать. С папилломами была, так сказать, моя вершина – максимум силы воздействия и концентрации! Стимулирование же мне давалось гораздо легче. Там и концентрировать воздействие фактически в точке не нужно было, и поток энергии требовался куда как меньше – не «сжигающий», а «греющий»…

– Ну… посмотрим, – пожал дед плечами. – Ты как, дом посмотреть успел?

– Да откуда? Только душ принял, переоделся – и за стол. А вы с бабусей как обустроились? Не тесно? – Апартаменты родных располагались во втором крыле – напротив наших семейных. Для дедуси с бабусей, как и для тестя с тёщей, было выделено по две комнаты – спальня и гостиная со встроенной кухней. Ещё там была небольшая прихожая и огромный санузел с ванной, душевой кабиной площадью полтора квадратных метра, унитазом, биде и всем, что только душа пожелает. Причём отделаны они были под их вкусы. То есть ещё на этапе отделки им было предложено несколько вариантов оной, из которых они выбрали… Всего таких апартаментов было восемь, занятыми из которых были четыре. Кроме дедуси с бабусей и тестя с тёщей ещё двое были отведены моим папе с мамой и сестрёнке, но они там постоянно не проживали. У сестры с моей любимой был совместный бизнес – косметическая клиника, которую Алёнка создала скорее, чтобы иметь возможность получать в Москве все те процедуры, к которым привыкла в Лос-Анджелесе – ну там маникюр, пилинг, эпиляция-депиляция… не очень я в них разбираюсь, короче. Сейчас, в двухтысячных, Америка пока во всём этом была на голову выше, чем Россия, и Алёнка во всем этом разбиралась вполне себе неплохо. Так что она составила список услуг, обеспечила финансирование, а Катюха взяла на себя оперативное руководство. И их совместный бизнес внезапно выстрелил! Причём так выстрелил, что они не только арендовали для неё помещения в нашем же доме на Котельнической набережной, но ещё и сестрёнка уже присматривала себе квартирку где-нибудь в крыле над клиникой. Ну чтобы добираться до работы в домашних тапочках. Поэтому сестрёнка вовсю «ковала железо, пока горячо», почти безотрывно торча в клинике… Отец же тоже пока ещё работал в Курчатовском институте. Причём ходили слухи, что у него есть все шансы в течение ближайшего года-двух попасть в число «членкоров». В том числе и потому, что я в своё время подсказал ему заняться весьма перспективной темой под названием «замкнутый топливный цикл», а также выделил под это парочку целевых грантов. Небольшие – в полтора-два миллиона долларов, но это очень сильно подняло его авторитет в институте, поскольку даже один такой грант обеспечил годовое финансирование всего института в области зарплаты, коммунальных платежей и закупки расходников. Увы, наука в девяностые финансировалась от слова «никак»… Ну а мама вовсю вела «светскую жизнь» с посещением парикмахерских, модных магазинов, массажных салонов, а также всяческих пати и концертов и всего такого прочего, чего на нашем острове пока ещё почти не было. Так что день у неё был весь расписан и весьма насыщен… Но если всё дальше пойдёт так же, как за эти полтора последних года – подобная «оторванность от цивилизации» явно надолго не затянется.

– Да нет. У нас же и в Обнинске двухкомнатная квартира была. Так что мы привыкли – с головой хватает.

– Ну и хорошо!

Я улыбнулся. Блин – как же здорово дома! Особенно в таком доме, в котором вокруг тебя собрались все самые близкие и родные для тебя люди. И который построен именно таким, о котором ты мечтал. Решено – на хрен все тревоги и заботы! Я сделал всё, что планировал в этой своей второй жизни. Так что теперь я буду жить в своё удовольствие и больше ни во что не вмешиваться. И пошло оно всё на…

– Привет, Ром! – я развернулся и, разглядев, кто подошёл, обнял Бурбаша. Он изрядно заматерел и продубился под своим высокогорным солнцем.

– Привет-привет… ну как ты? Скоро твою нобелевку обмывать будем?

– Какой там, – старый друг и соратник махнул рукой, – впереди ещё столько гемора – исследования, тестирования, повтор результатов…

– В смысле? – удивился я. – Ты же уже столько экспериментов провёл. Тучу задействовал – молодых, тридцатилетних, сорокалетних, совсем бабушек… Да и нас своими тестами замучил. Я сам тебе уже литра три своей крови сдал за эти годы… У тебя ж уже статей двадцать в разных журналах вышло, насколько я помню.

Бурбаш усмехнулся.

– Уже сорок две! Но мало ли что я там написал? Может, я просто выдаю желаемое за действительное. Ну, или добросовестно заблуждаюсь. Так что пока мои результаты не повторит кто-нибудь другой, причём достаточно авторитетный, а лучше вообще двое-трое – хрен мне, а не Нобелевка.

– Но то, что она будет, ты же не сомневаешься?

– Насчёт этого – нет, – вздохнул старый друг. – Но когда это будет – туман. Может, через пять лет, а может, через двадцать.

– Ничего – подумаем, как ускорить этот процесс…

Через пару часов я начал позёвывать – ну так только перелёт был почти девять часов, плюс дорога до и от аэропортов, плюс разница во времени, составлявшая аж пять часов… что заметили гости, и меня дружно отправили на боковую.

Перед тем как рухнуть в спальне, я заглянул в свой домашний кабинет. Его оборудовали согласно моим вкусам, но вживую я его до этого момента не видел. Вот и сунул нос полюбопытствовать… Едва я расположился в кресле, как в кармане завибрировал телефон. Я нахмурился. Кому это так не терпится-то? Достав аппарат, я бросил взгляд на экран. «Номер скрыт». Хм. Может, плюнуть? Я ж только приехал. Ну не может сейчас у меня быть ничего срочного. Да вообще не может. Я писатель и частный инвестор – откуда у меня срочности-то?

– Алло?

– Роман? Хорошо, что ты вернулся, – этот голос с лёгкой хрипотцой я узнал мгновенно. – Извини, что беспокою сразу по приезде, но с тобой хотят пообщаться. Причём человек, которому я не могу отказать. Надеюсь, ты догадываешься, о ком я говорю… Так что подумай, когда сможешь, и перезвони мне. Номер у тебя остался?

Я замер, изо всех сил стараясь не выругаться. Но всё-таки сумел сдержаться и вежливо ответил:

– Да, Евгений Максимович…

Глава 4

– Багаж?

Я молча поднял кожаный рюкзак. Вольготно развалившийся за стойкой регистрации негр брезгливо поджал губы и, зыркнув в мою сторону злым взглядом, молча протянул мне билет. И чем я ему не понравился? Вежливо ж разговариваю. Впрочем, и он тоже разговаривает вполне вежливо. Но вот зыркает… Неужели узнал? Да не – бред!