Океан

– Но у тебя всегда есть Ответ на любой мой Вопрос, – напирал Ученик.

– Спрашивая, ты открываешь мне страницу Плана, а я считываю текст. Так работает План. Ты, Я и План – троица. План раскрывается в Пути.

На слове «троица» Ученик вздрогнул.

– Скажи, что будет с Наири?

– Ей очень тяжело сейчас. Ты один из трёхсот нуждался в Боге, она же одна из трёх тысяч своих соплеменников приняла сошедший Дух Святой. Её карман-сердце полон, и ноша эта велика для проявленного мира.

– Мы встретимся когда-нибудь? – с надеждой спросил Ученик.

– Когда будем готовы.

Энсиноорская Гряда представляла собой цепь примкнувших друг к другу вершин разной высоты, напоминая зубы повидавшего жизнь дракона. В качестве ориентира мы выбрали не самую высокую, но с характерным сколом, гору. Видимо, именно на этот зуб дракон пробовал чугунные ядра. До нашей цели оставался день пути, но поскольку мы задержались утром с Наири, было ясно, что заночевать придётся на равнине. Я видел, что Ученика заботит какая-то мысль, он обдумывал что-то, шевелил губами и морщил лоб. Наконец, вдоволь намучившись, выдал:

– Учитель, могу ли я сотворить рыбу не для себя, а кому-то ещё?

– Ты о Наири?

– Да, нас двое, и мы всегда с едой, она сейчас одна.

– Твоих сил хватит только на одну рыбёшку. Отдав её другому, сам останешься без еды.

– А ты? Ты можешь отдать ей хлеб?

– Могу и лишусь его так же.

– Прошу, сделай для Наири лепёшку, – Ученик вцепился мне в плащ.

– На этой равнине нам не из чего развести костёр, чтобы приготовить твою рыбу. Если я отдам хлеб, мы останемся голодные.

– Прошу, отдай! – Ученик в нетерпении стал дёргать мои одежды.

– Готово, – улыбаясь, сказал я юному рыцарю и подумал: «Гениальный всё-таки у меня Ученик».

Нижняя часть солнечного диска коснулась драконьей челюсти. Мы выбрали небольшую ложбину и устроились в ней. Снова плащи стали нашими кроватями, подушками и одеялами. Звёздное небо бесконечным экраном накрыло нас, и Ученик, позёвывая, сказал:

– Тебе не горячо нести свой камешек в кармане?

– Нет, он, как и все камни вокруг нас, пока Бог не вдохнёт в него Жизнь Звезды.

– Как Бог сделает это?

– Словом.

– Что это за Слово? – оживился Ученик.

– Его Имя, – ответил я и посмотрел на Ученика.

– Как оно звучит, Учитель? – сонное настроение совсем покинуло его.

– Спроси Бога сам, сон – лучшее состояние для этого.

После моих слов Ученик тут же закрыл глаза.

15

Я спал, я спал и не спал. Во сне я обращался к Богу с просьбой прийти и назвать своё Имя. Полночи я проворочался, находясь на грани между сном и явью, Великий Свет так и не появился. Ближе к утру я провалился в забытьё, и когда снова открыл глаза, восток намеревался сменить окрас ночи на рассветные тона. На моём плаще сидела ящерка. Черные глаза-бусинки внимательно разглядывали меня. Не меня целиком, но место на лбу, прямо между глаз.

«Я уже давно здесь», – прозвучал голос в моей голове.

«Со мной разговаривает ящерица, – подумал я удручённо. – Видимо, во сне».

«Сын Мой, ты звал меня, и Я здесь», – снова донеслось из глубин моей черепной коробки.

– Как давно? – спросил я, глядя в бусинки, не зная при этом, кого спрашиваю.

– От сотворения Мира сего, с тобой же – от твоего рождения Здесь, посему звать и ждать меня никогда не надо, – ответил голос.

– Ящерица, – начал я…

– Всё-таки называй меня Бог. Так будет удобней, ведь я и ящерица, и старый плащ без карманов, и эта ночь, и твоё удивление от происходящего.

– Бог, почему ты не явился Светом, как раньше?

– Тогда Я разбудил бы твоего Учителя, а ты не хочешь этого, значит, не хочу и Я. – ящерка подмигнула мне бусинками.

Я улыбнулся в ответ и сказал:

– Я хочу знать Имя Твоё.

– Имя Моё – бесконечное количество звуков, в нем и твоё имя, и имя Учителя, и всех душ, воплощённых и нет, и имена-вибрации всего видимого и невидимого, знаемого и непознанного.

Мне казалось, голос во мне начал светиться, и я сам, подобно факелу во тьме, начал источать сияние в окружающую ночь.

– Значит, чтобы услышать Имя Твоё, понадобится вечность.

– Нет, – ящерица приподняла головку. – Я могу произнести его за секунду, но для тебя это будет вспышка такой яркости, что ты ослепнешь, гром такой силы, что ты оглохнешь, и вибрация такой частоты, что ты рассыплешься, как бархан в бурю.

– Так ты создаёшь Мир? – прошептал я благоговейно.

– Когда я творю что-то, то произношу часть Своего Имени, те звуки, которые есть основа творимого.

Голова моя не справлялась с услышанным, сердце колотилось о ребра, как порванный парус о мачту, тело трясло барханом перед надвигающейся бурей.

«Ты устал, – пронеслось внутри бархана. – Но ты задал вопрос и не останешься без ответа, таков Мой Закон, таков План».

Мгновение – и всё во мне успокоилось, боли ушли, и я ровно дышал, глядя на предрассветное небо. Ящерка повернулась в сторону Энсиноорской Гряды, и я услышал: «Видишь трёхзубцовую вершину справа?»