Мост, колодец и тень

«– Инна…» – подумал я, и в памяти тут же восстановилась цепь недавних событий.

Я встал с дивана и пошёл туда, где находилась наша спальня. На этом, непродолжительном пути, я оценивал состояние всего, что могло различить моё зрение. Не без облегчения я обнаружил, что всё выглядело в своём «первозданном» виде, и это означало, что моё подсознание восстановило едва не разрушившийся образ. Но впереди мне предстояло выяснить самую важную деталь.

Уже стоя у двери в спальню – я прислушался. С обратной стороны не доносилось ни звука. Я же ожидал услышать её мерное дыхание, но и этого не случилось.

Тогда, я осторожно потянул дверь на себя. Войдя в спальню, я с облегчением обнаружил, что на кровати спала Инна, укутавшись в тёплое одеяло. Она так любила укрываться – укутываясь в материю с головы до ног. Когда-то она мне рассказывала, будто эта её привычка – наследие давно-заложенных в ней чувств, словно бы она помнила, как в далёком младенчестве её мать пеленала её таким неумелым образом, и та успокаивалась в часы ночного беспокойства.

«– Но почему я не почувствовал её присутствия?» – задавшись этим вопросом, я тут же отмёл его, понимая, что это лишь ещё одна загадка, которой предстояло остаться без ответа.

Какое-то время я молча стоял и смотрел за тем, как она спала. Едва ли в мире было хоть что-то более притягательное для меня, что-то – дарующее больший покой и умиротворение, чем наблюдать за тем, как твоя любовь пребывает на вершине комфорта и безопасности.

Спустя какое-то время я осторожно прилёг рядом, соблюдая все возможные меры – только бы не разбудить её. Так, я еще какое-то время лежал неподвижно, пока не заснул, пытаясь даже этот процесс «синхронизировать» с ней.

– Эй, я не помню как ты пришёл! – такими были первые её слова по утру, и её лицо я видел перед собой.

– Я не мог иначе… – отозвался я, едва ли опасаясь, что слова мои могли выдать ей хоть что-то из событий минувшего вечера.

– Я думала, ты до утра там проспишь, на диване. – рассмеялась Инна – Ты пришёл так поздно и упал как подкошенный.

Я задумался над этими её словами.

– А ты что делала минувшим вечером? – спросил я, испытывая неподдельный интерес к тому, как моё подсознание выкрутится из этой ситуации.

Инна отвела взгляд в сторону, задумавшись. Это продолжалось совсем не долго, затем она вновь посмотрела на меня и ответила:

– Я когда с курсов вернулась, вспомнила, что ещё столько всего нужно было сделать по дому. Решила не откладывать в долгий ящик и занялась. Дело пошло быстро, но в конце концов, чувствовала себя как «загнанная лошадь» Я сама уснула, пока тебя ждала.

Я многозначительно кивнул, исторгнув какое-то междометие, удачно изображая понимание ситуации.

– Я думала ты расскажешь как твой день прошёл, но ты заснул «без задних ног» Я пошла в спальню и, можно сказать, последовала твоему примеру.

– Да, вполне себе здравый пример, правда ведь? – усмехнулся я и поцеловал её, она ответила мне с охотой и нежностью, следующие полчаса мой самовозведённый «рай» расцветал «садами Элизиума»

Покинув постель и принявшись за традиционные утренние процедуры, я практически полностью отделался от последствий недавнего вмешательства Кристенсона. Я даже убедил себя, что принятое мною решение – остаться здесь, в своём сне, было единственно-верным, ведь иллюзия счастья вновь обрела свою яркость, затмив и изгнав прочь тени «уродливой реальности»

Весь последующий день проходил так, как и все предыдущие – я его не помнил. Разумеется, я понимал логическую последовательность действия человека, подчинённого рутинному циклу жизни. Я понимал, что завершив свой завтрак, мне надлежало отправляться к пункту остановки корпоративного транспорта и я, очевидно, в компании таких же представителей становящегося среднего класса – отправлялся на работу. Но вот ничего этого моё подсознание уже не прорисовывало, наделяя меня лишь пониманием сюжета происходящего. Я делал шаг за порог и начинал двигаться туда, где находилась остановка автобуса, затем, в какой-то момент всё исчезало на долю секунды, чтобы я, осознавая факт прошедшего дня, вновь приближался к парадной двери.

Улыбка и объятие Инны, иногда – голоса детей, которые всё более эпизодически появлялись на моих глазах. С этими детьми не было никаких проблем. Появившись, они отыгрывали свою роль, в рамках общего контекста, и исчезали, якобы скрывшись в своих комнатах. Безусловно, какой-нибудь последователь идей Фрейда обнаружил бы здесь скрытое стремление запрятать проблему в «дальний угол», в моём же случае – моё подсознание ловко прятало все те аспекты «родительства», которые меня так пугали.

Вечерами, которые напоминали пребывание на сценической площадке, заставленной бутафорской мебелью, я пытался найти себе место, когда всё складывалось так, что внимание Инны мне не давалось. Мы никогда не ругались, и это уже само по себе могло вызвать подозрение, не знай я о природе моего существования в иллюзии. Однако, я не переставал испытывать тревогу всякий раз, когда по воле чьего-то сценария, я отказывался верить, что на то была воля моего подсознания, Инна исчезала. Моя жена, иллюзорные дети, все звуки имитирующие жизнь, исчезали, наполняя пространство тишиной. В один из таких эпизодов я постарался занять себя тем, что было доступно мне в моём одиночестве. Подойдя к книжной полке в гостиной, я обнаружил, что ни одно из моих движений, не провоцировало звука, как если бы я наблюдал за самим собой сквозь экран телевизора в «немом» режиме. С полки я наугад взял одну из книг, ориентируясь на название на переплёте. Ещё раньше я обнаружил, что объекты здесь, все как один, отражали мои воспоминания, из самых разных периодов моей жизни. Были книги, которые стояли на полке в моей комнате, ещё в те давние годы, когда я подростком жил с родителями. То здесь, то там я натыкался на предметы быта, облик которых не вписывался в интерьер своей «винтажностью», и приглядевшись, я понимал, что неким, непостижимым образом эти предметы были заброшены сюда моим подсознанием. Наверно глупо было пытаться искать разумный ответ – почему это так, но я не мог отделаться от этих вопросов и сомнений.

Книги, все как одна, снятые со своего насиженного места на книжной полке, внутри не имели текста, лишь пустые, белые страницы, как и моя жизнь – это было подделкой. Но я всякий раз находил в себе силы убеждаться, что каждый такой обман служил своего рода украшательством, дабы иллюзия моя обрастала этой незримой вуалью аутентичности. Я не мог себя обманывать лишь в том, что мне всё же хотелось заглянуть под эту вуаль, чтобы узнать, что таилось там, по другую сторону этого «рая»

– Олег! – голос Инны донёсся до меня, вырывая из задумчивости, сопряжённой с сонливостью, оба этих «коварных духа» витали в воздухе надо мной – Олег, кажется к тебе пришли.

Эта реплика, когда смысл её окончательно оформился в мысль, заставила меня молниеносно забыть о умиротворяющем уюте.

«– Кто бы это мог быть?» – подумал я, вставая с дивана, настороженно вслушиваясь, словно дикий зверь, уловивший признаки охотника.

Инна появилась на пороге гостиной – словно из неоткуда, она смотрела на меня и улыбалась своей очаровательной, отчасти таинственной улыбкой. Её взгляд коснулся моего сердца, в тот же момент, заставив встрепенуться этот, не знающий покоя, «мотор»

– Это господин Перельман, с твоей работы. – пояснила Инна, произнося каждое слово столь выразительно, как если бы появления совершенно незнакомого мне человека, представившегося фамилией известного во всём мире математика, означало для неё прибытие «долгожданного мессии» – Господин Перельман говорит, что вам есть что обсудить, и вопрос не терпит отлагательств!

Инна явно собиралась что-то добавить к своей тираде, пропетой в столь торжественной форме, но за её спиной, словно рождаясь из пустоты не прорисованного коридора, появился тролль. Это был тот самый монстр из-под моста, я не смог бы спутать его ни с чем иным, его облик, «чудовищность» которого отражалась в отсутствии всякой персонификации, словно материализовался из пустоты, наполняя собой моё сознание, заставляя всю остальную иллюзию дистанцироваться.

Я встал со своего места, это моё движение само по себе было наполнено нервозностью, однако Инна уже не видела этого, её образ застыл, как это уже было ранее, при визите Кристенсона.

– Что тебе нужно? – спросил я у тролля, тот смотрел на меня, и с каждым мгновением, под этим взглядом, сердце моё наполнялось холодным страхом.

– А ты не рад меня видеть, Олег. – ответил тролль, голос его звучал всё тем-же, лишённым выразительных черт, тоном – Ты, очевидно, позволил себе слишком глубоко увязнуть в этой иллюзии.

Тролль развёл руки и осмотрелся, словно пробуя пространство на ощупь.

– Здесь совсем неплохо, не так ли? И та, кого тебе так не хватало, тоже здесь. – тролль обернулся и посмотрел на образ Инны, лишённый движения, он словно слился с пространством. Он и был единым целым со всем этим иллюзорным миром.

– То, что сказал Кристенсон, это правда? – я сам не понимал, зачем я спрашивал, ответ был очевиден мне как никогда – Я вижу всё это по твоему наваждению, это игра моего подсознания, верно?

Тролль ничего не ответил, лишь пристально присмотрелся ко мне.

– Вы, люди, прожигая отпущенное вам время, вне зависимости от обстоятельств, продолжаете будоражить себя вопросами, которые даже для вас самих – не имеют существенного смысла. Я подарил тебе то, о чём ты потаённо мечтал, возводя все эти «замки из песка» своих фантазий. Теперь ты можешь наслаждаться своей мечтой, всецело отдаваться ей, покуда то, что питает твой мозг – ещё способно работать. Но нет, ты начинаешь бродить вокруг да около, слушать всяких умников, и надламывать столь деликатную структуру своей мечты.

Тролль знал, о чём говорил, ему было ведомо всё, что происходило со мной здесь, в иллюзии, и я уже не мог позволить себе и тени сомнений в лживом характере этого мира.

– Значит тот город, тот мир, который Кристенсон и я видели, это тоже была выдумка, или же это твоё наваждение?

Тролль не выказал какой-либо эмоции.

– Я всё равно не понимаю, как так получилось, что мы оба видели одно и тоже. – настаивал я – Если это всё дело твоих рук, то зачем ты всё это подстроил?

Тролль оскалился, очевидно, такой была его улыбка.

– Скажи, Олег, тебе хочется оставаться в этом мире, в этой, как ты её называешь, иллюзии, или же я могу позволить твоему видению погаснуть. Ты вернёшься обратно в свой мир, тебе потребуется какое-то время на восстановление, но потом океан повседневной серости, в котором ты едва не тонул, вновь примет тебя в свои объятия.

Мне больше всего хотелось закричать на тролля, он говорил так, будто это было какое-то предложение, но выбор здесь был без выбора.

– Что ты хочешь этим сказать? Ты хочешь отнять у меня это…?

Тролль сделал жест, призывая меня присесть на диван. Однако я не спешил соглашаться с этим его жестом, тогда монстр сам опустился на диван и мне ничего не оставалось кроме как последовать его примеру.

– Я не желаю отбирать у тебя это твое последнее прибежище, которое ты так полюбил. – отвечал тролль, умело демонстрируя любезность в своём голосе – Однако, было бы неправильно полагать, что я решил даровать тебе этот «минималистичный рай», не попросив взамен о услуге.

Моё сердце едва не оборвалось в этот момент. Я должен был полагать, что именно к этому всё и шло. Тролль вряд ли озаботился бы моими проблемами – не имея возможности получить что-нибудь взамен.

– Услуга? – переспросил я – Но что я могу для тебя сделать?

Тролль смотрел на меня, и его взгляд, словно нагретый на открытом огне, нож – проходил сквозь моё сознание, не встречая сколь бы то ни было существенной преграды.

– То, о чём я хочу тебя попросить, не потребует от тебя особых усилий. Если ты всё сделаешь правильно, то очень скоро вновь забудешь обо мне.