Арон Гирш. Утерянный исток

Далее, будучи увлечённым темой, Риз рассматривал карты, фотографии и зарисовки из многочисленных экспедиций. Его интерес усиливался, когда он раз за разом узнавал в изображениях нечто, что как ему казалось, он уже видел. Иными словами, он всё явственнее ощущал как раскрываемая им информация находила непонятные отголоски в глубинах его памяти.

Было обидно, что авторы всех этих исследований были иностранного происхождения, а про отечественные достижения в данной области говорить не приходилось. Риз перелопатила большой объём информации, так и не найдя ни одной русской фамилии. Все надежды теперь были связаны с профессором Кадернатх, однако тот не спешил давать ответ даже через электронную почту. Риз утешал себя тем, что Елизавета охотно вызвалась помочь ему в этом вопросе.

Риз просидел в поиске информации до полудня. Затем он почувствовал естественное желание хотя бы ненадолго выйти на улицу, совершить прогулку, освежить мысли. Пообедав, он так и сделал. Маршрут прогулки молодой человек выбрал не случайно. Он решил нанести визит в конференц-зал в выставочном центре, где выступал со своей лекцией индийский учёный. Сегодня здесь не планировались никакие мероприятия, но атмосфера внутри, всё равно, сохранялась суетная. Люди сновали из стороны в сторону, какие-то рабочие проводили замеры помещений и планировали будущие инсталляции.

Когда на Риза, глазевшего на происходящее, наконец-то обратили внимание, молодой человек уже успел рассмотреть старые, оставшиеся до сих пор не выброшенными, программки выступлений. Но это никак не помогало Ризу в его поисках.

А вот разговор с администратором выставочного зала придал Ризу дополнительную надежду. По словам менеджера, ответственного за связи с выступающими и за привлечение всё новых специалистов, профессор Кадернатх Пандэй ещё не покинул город, и более того, у него были запланированы несколько встреч и кое-какая работа с местными аспирантами. Это означало, что Риз мог не дожидаться ответа чрез почту, вполне вероятно, учёный был слишком занят, чтобы регулярно проверять электронный почтовый ящик.

Разумеется, не было и речи о том, чтобы менеджер сказал Ризу адрес или другие личные контактные данные учёного, но и без этого удалось узнать места, где Кадернатх встречается с аспирантами. Этим обстоятельством Риз был чрезвычайно доволен. Однако это удовлетворение вряд ли могло идти в какое-либо сравнение с удивлением от совершенно иного обстоятельства.

Придя домой, когда за окном уже начинало темнеть, Риз первым делом включил компьютер, чтобы проверить статус ящика электронной корреспонденции. К собственному удивлению он обнаружил два входящих сообщения, каждое из которых было, судя по обратному адресу, от Кадернатх Пандэй.

В первом сообщении профессор приветствовал Риза какой-то смесью из формального приветствия и попытки звучать как можно более непринуждённо. Затем письмо обрывалось, как если бы профессор по неосторожности кликнул функцию «отправить», а вот во втором письме, Кадернатх уже говорил, что называется, «по делу»

В письме было сказано следующее:

«Я несколько удивлён, что молодой человек, коих было по сути не мало на моей презентации, проявил любознательность более всех других. Впервые я наблюдаю ситуацию, чтобы человек, на относящийся к миру науки, проявлял такой интерес. Мне, безусловно, это не может не льстить.

Тем не менее, ничего не отменяет действительность. Я в настоящее время сильно занят, мой день буквально расписан по часам. Но кем бы я был, если бы отказал вам в вашей просьбе? Я предлагаю вам прибыть завтра , после восьми вечера, в гостиницу «Пантеон», в которой я временно проживаю. Я буду ждать вас в вестибюле. Мы сможем поговорить о интересующем вас вопросе. Я очень надеюсь, что помочь вам – в моих силах»

В конце второго сообщения следовали причудливые формы вежливого завершения дистанционной беседы.

Риз проверил указанный адрес по интернет-карте города, и обнаружил, что гостиница, в которой проживал Кадернатх, находилась довольно далеко от того места, где жил сам Риз. Это была довольно дорогая гостиница, называлась она «Пантеон» и туда добирались преимущественно на такси, поскольку постояльцы данного заведения вполне могли себе позволить такие издержки. Но там была и очень хорошая транспортная развязка, поэтому добраться туда проблем не представляло.

Риз твёрдо решил, что завтра он обязательно нанесёт визит профессору, и поэтому следовало уже этим вечером подумать о конкретных вопросах, чтобы разговор не затягивался и не оставалось никакой недосказанности. Но прежде, он хотел позвонить Елизавете и сообщить ей о назначенной встрече.

Набрав номер Елизаветы, Риз был вынужден услышать множество гудков в ожидании соединения. Женщина очевидно была либо занята, либо оставила телефон где-то поодаль и теперь не слышала входящего вызова. Подобные ситуации, как уже успел заметить Риз, были не редки.

Наконец на противоположном конце ответили. Это был голос Елизаветы, но казалось, что женщина была уставшей и несколько растерянной. Ей понадобилось несколько мгновений, прежде чем она поняла, кто с ней разговаривал, и тем более о чём шла речь. Тогда, Елизавета поприветствовала Риза и разделила с ним частицу радости от его успеха.

– Ты знаешь, – говорила женщина – а у нас тут такой бедлам, что у меня не было времени даже вспомнить об этом. Хорошо, что ты сам написал этому индусу сообщение. Хочешь, чтобы всё было сделано хорошо – сделай это сам!

Риз согласился, поговорка была к месту, но он и не думал винить Елизавету. Меж тем, женщина проявила даже некоторый интерес к предстоящей встрече.

– Так, где ты говоришь ваша встреча состоится? А это что же получается, он там теперь проживает? Странно, очень уж люксовая гостиница. Ты уже знаешь, в каком ключе поведёшь беседу?

Риз ответил на все эти вопросы, дав Елизавете обещание, что обязательно сообщит ей о результатах встречи.

Женщина, в свою очередь, выразила сожаление, что её работа попросту не позволяет ей в ближайшие пару дней выбраться для свидания с Ризом.

– Это, очень даже может быть, и к лучшему. – отвечал Риз – Ведь когда мы в следующий раз встретимся, то у меня, должно быть, будет много интересного.

– Это точно. – задумчиво ответила Елизавета.

Риз, во время всего этого разговора, не переставал обращать внимание на задний звуковой фон на стороне собеседницы. Женщина находилась в очень спокойной обстановки, вопреки тем описаниям, что она сама давала. Не было слышно ни стука множества ног о кафельный пол, ни отдающихся эхом голосов, ровным счётом ничего. Но Риз предпочёл думать, будто Елизавета всё же смогла найти посреди всего описываемого ею хаоса некий островок спокойствия.

Приятный, хотя и несколько необычный разговор закончился, Риз ещё какое-то время сидел на диване напротив компьютера, а затем вышел на кухню, приготовил себе кофе, вместе с которым он вернулся обратно в гостиную, чтобы подготовить свои вопросы для завтрашней встречи с легендарным профессором-этнологом Кадернатх Пандэй.

Глава 4

Гвидо Дерковски сидел в своём кабинете, будучи абсолютно уверен, что в ближайшие несколько часов его никто не побеспокоит. Своей помощнице, женщине не стандартной для такой профессии внешности, Аллеоноре, Гвидо наказал никого не приглашать в приёмную без предварительного его уведомления. Женщина, получая такое распоряжение, тяжело выдохнула и несколько раз кивнула головой, давая понять, что распоряжение ясно как день. Гвидо изумился, когда узнал, что его проницательная помощница, работавшая ещё с его братом, столь детально подмечает все происходящие в нём перемены. Казалось, будто это она учредила эту организацию, и именно она подбирала сперва брата Гвидо, затем и его самого в свои ассистенты.

– Что бы я без тебя делал! – периодически восклицал Гвидо, когда в очередной раз оказывалось, что расторопность и осмотрительность Аллеоноры предвосхитили какой-либо административный коллапс в организации.

Гвидо терпеть не мог весь этот бизнес, поскольку в силу собственного характера он был человек собственных умений и навыков. Прожив долгое время в маленьком городке, работая собственными руками на самого себя, мужчина так и не мог найти в себе хоть малой толики терпимости к мегаполису, со всеми его беспокойными жителями и причудливым укладом. Он с огромным удовольствием вернулся бы туда, где теперь стоял его собственный цех по утилизации отловленных бездомных животных, но судьба, а точнее говоря, судьба его брата, распорядилась так, что теперь у Гвидо были обязательства, отвернуться от которых он не мог себе позволить ни при каких обстоятельствах.

Фотография брата Гвидо стояла в рамке, в правом углу большого офисного стола. На столе всё было расставлено так, как когда-то расставлял Антон Дерковски, брат Гвидо. Единственное, что Гвидо позволил себе изменить в обстановке кабинета, были многочисленные фотографии кошек, висевшие на стенах. Он убрал их в первый же день своего пребывания здесь. Мало того, что кошачьи фотографии выглядели нелепо, так ещё и принимая в расчёт работу Гвидо, это казалось мужчине издевательством. Но, разумеется, никаким издевательством это не являлось. Антон Дерковски, в отличии от своего брата любил домашних животных, да и вообще, с самого детства он был довольно чувственный по натуре человек. Во многом именно эта черта его характера, так считал Гвидо, и стала причиной случившегося с ним несчастья.

Антона уже полтора года как не было в живых. Но продолжал худо-бедно функционировать его бизнес, несмотря на всю экстравагантность, для российского рынка, идеи. Это была единственная в городе, да и во всей области, гостиница для кошек. Суть заключалась в том, что Антон выкупил здание в несколько этажей, где следуя апробированной на Западе системе, разместил специальные секции со всем необходимым оснащением для комфортного размещения животных. Услугу эту потребляли прежде всего не кошки, а их состоятельные и заботливые хозяева, которые уезжая куда-либо на длительный срок, оставляли своих питомцев в так называемой гостинице. Идея была не нова для Европы, но в России это было что-то необычное и люди потянулись. Помимо личного ассистента, которой и была Аллеонора, у Антона работали ещё четыре специалиста, которые и осуществляли необходимый уход за животными.

После того, как Антона не стало, бизнесу суждено было кануть в лету. Однако Аллеонора, удручённая смертью Антона, продолжила какое-то время вести его дело, пока на пороге гостиницы не появился Гвидо. Женщина с первого взгляда признала в мужчине брата Антона, они были близнецы. Но именно внешностью ограничивалось сходство двух братьев, характеры их разнились как огонь и лёд. При этом, огнём можно было назвать именно Антона, хотя лишь в том контексте, что это был эмоциональный человек, который никогда не пытался маскировать своих переживаний. А вот Гвидо был скрытным, суровым, немногословным. Аллеонора, безусловно, различала душевные агонии, которые испытывал мужчина из-за утраты брата, но внешне, Гвидо оставался невозмутим. Он так и не посвятил женщину в свои планы, действуя из принципа, что двое смогут сохранить секрет, только если один из них окажется в могиле. Но впоследствии, Гвидо уже практически оставил все сомнения на счёт того, что Аллеонора догадывалась о сути его присутствия.

Всё то время, что Гвидо находился при деле своего брата, бизнесу мужчина уделял меньше всего времени. Он расширил полномочия Аллеоноры до небывалых масштабов, и фактически, всё дело теперь вела она. Наивно полагая, что когда женщина сможет столь-же пропорционально получить заработанное, заставит Аллеонору позабыть про всякие догадки и подозрения, Гвидо серьёзно ошибался. Аллеонора лишь укоренилась во мнении, что Гвидо преследует совсем иную цель, никак не связанную с бизнесом в кошачьей гостинице.

Теперь Гвидо вообще не волновало это обстоятельство. Исполнение его плана было уже не за горами. Закрывшись в кабинете, мужчина разложил ноутбук и просматривал собранные материалы слежки за Максимилианом.

Главным образом Гвидо фиксировал всё, что было связано с передвижениями психотерапевта, и временем. Гвидо выписывал на отдельный лист места в которых Максимилиан появлялся регулярнее всего, и время его появлений там.

Когда дело было сделано, Гвидо убрал в сторону свой ноутбук и раскрыл толстый ежедневник в кожаной обложке, на лицевой стороне которой было теснение – надпись «Антон»

Это ежедневник принадлежал брату Гвидо, и больше чем на половину он был уже исписан. Проверяя отдельные даты, Гвидо уже в который раз убеждался, что Максимилиан имел странную тенденцию назначать встречи отдельным пациентам в одном весьма необычном месте.

Это был старый, закрытый кинозал, стоявший в удалённом районе города, являющийся наследием советских времён. От мародёров это здание спасало лишь то, что там где оно располагалось, проживали теперь преимущественно одни только пенсионеры, а на дверях и окнах были установлены замки с заглушками, исключающими простое проникновение внутрь. Гвидо узнал, что несколько лет назад, после неудачной попытки сделать из кинозала небольшой музей местного значения, администрация района хотела использовать это здание как складское помещение для различного строительно-ремонтного материала, используемого местной управляющей компанией при осуществлении ремонтных работ. Но нашлось некое частное лицо, которое поспешило выкупить неликвидный объект в собственность. Администрация пошла навстречу такому желанию, и вскоре у здания старого кинозала появился свой владелец. Сперва местные пенсионеры забеспокоились, решив что теперь частник непременно сделает из кинозала какой-нибудь местный клуб или бар. Однако все беспокойства оказались напрасными. После продажи здания в собственность, единственное, что изменилось, так это появление новых железных дверей и ставень на окнах, с надёжными замками.

Гвидо теперь не сомневался, что судя по всему именно Максимилиан выкупил здание для своих личных целей. Вопросом однако оставалось, что это были за цели такие. Из тех сведений, которыми располагал теперь Гвидо, становилось ясно, что психотерапевт периодически проводил в этом здании встречи с некоторыми своими пациентами. На первый взгляд это могло показаться очень странным, но при дальнейшем рассмотрении Гвидо выяснил, что для того, чтобы вести открыто частную практику, Максимилиану потребовалось соответствующее лицензирование, а это, в свою очередь, означало бы опубличивание деятельности. Отсюда появлялся другой вопрос, почему психотерапевт с достаточно громким именем не хотел обустроить свою частную деятельность легально? И Гвидо видел два вероятных ответа. Во-первых, Максимилиан мог практиковать какие либо ещё не признанные научной медицинской доктриной методы, а во-вторых, его работа в исследовательском центре над проектом нейросинтеза, могла подразумевать некие рестриктивные ковенанты

в его договоре с учреждением. Например, одно из таких ограничений могло запрещать Максимилиану заниматься частной практикой из-за угрозы нанести ущерб репутации исследовательского центра.

Периодически мучавшая Антона бессоннице заставила мужчину обратиться к специалистам, а так как мужчина был сторонником передовых идей, обращался он строго к продвинутым исследовательским организациям, в наименьшей мере связывающим себя отраслевыми стандартами. Так Антон попал к Максимилиану. Впоследствии мужчина неоднократно делился со своим братом впечатлениями о сеансах, проводимых Максимилианом.

Гвидо, разумеется, не обращал на это никакого внимания и вообще не придавал никакого значения внезапному увлечению брата. По мнению Гвидо, психологические консультации являлись чистой воды надувательством и легальным способом вытягивать деньги из легковерных людей. До недавнего времени, Гвидо даже и не понимал разницы между психологом, психотерапевтом и психиатром. Впервые Гвидо насторожился из-за увлечённости брата, когда тот рассказал ему, что Максимилиан применяет на своих сеансах какой-то препарат. Гвидо был уверен, что психология идёт порознь с клинической медициной. Антон же не унимался, и рассказывал про некое средство, разрабатываемое в исследовательском центре и ещё не получившее широкого распространения. Максимилиан утверждал, что это должно было стать прорывом в клиническо фармакологии.

Вскоре после этого, Антон рассказывал о улучшениях. К нему вернулся сон, и вообще, он утверждал, что сеансы Максимилиана помогли решить ему сразу множество второстепенных проблем, о которых он и не догадывался. Это был второй раз, когда Гвидо почувствовал что-то неладное. Спустя несколько недель, он получил телефонный звонок с номера Антона, но говорила уже Аллеонора. Женщина старалась не терять самообладания, но уже по одному только её голосу мужчина понял, что случилось что-то серьёзное.

Женщина рассказала, что Антон сперва не появился в своём офисе, что было невообразимо для него. Позднее, уже сама Аллеонора была дома у Антона. Мужчина был без сознания в постели. Прибывший врач скорой помощи осмотрел Антона. Это было поразительно даже для сотрудников такой службы. У Антона сохранялось ровное, поверхностное дыхание, не было никаких признаков нарушения кровообращения. Все основные физиологические показатели сохранялись, хотя и были в несколько заниженных пределах. В виду отсутствия диагноза, врачи довольствовались констатацией состояния Антона, определив его как кома неясной этиологии. Мужчину госпитализировали в больницу и поместили под наблюдение, на случай если понадобилось бы применение систем жизнеобеспечения. Тем временем, всю квартиру Антона перевернули верх дном. Искали наркотики, лекарственные вещества, всё, что угодно. Ничего так и не было найдено. А когда Аллеонора попыталась объяснить, что Антон в принципе никогда не держал препаратов, следствие взялось и за неё. Сотрудники явились в кошачью гостиницу и устроили обыски там. Кроме того, в качестве одной из версий, следствие рассматривало Аллеонору в качестве потенциального подозреваемого, считая, что у женщины мог быть мотив избавиться от Антона и завладеть его бизнесом. Вскоре не только эта, но и все остальные версии следствия развалились за неимением необходимых доказательств.

Гвидо несколько раз встречался со следователем, который руководил следствием и рассказывал ему о встречах Антона с Максимилианом, о несанкционированных сеансах и о неизвестном препарате. Однако следователь утверждал, что это всего лишь доводы, не имевшие никаких подтверждений. В частности, с Максимилианом состоялось несколько бесед, и он вполне открыто рассказывал о сеансах. Психотерапевт заявил, что он вообще то был не вправе рассказывать такие детали о своём пациенте, но раз на том настаивали ближайшие родственники, Максимилиан рассказал о проблемах с которыми к нему обратился Антон, а также психотерапевт заявил, что столь необычное место для сеансов было выбрано во многом по предпочтениям Антона, якобы бизнесмен опасался за свою репутацию.

Гвидо понимал, что это всё было полной чушью, Антон никогда не зависел от мнения других людей, а консультацией с психотерапевтом в современном мире никого не удивишь. Тем более, Максимилиан категорически отрицал факт использования какого либо медикаментозного средства или биологически активных веществ. Следствие же, проведя необходимую экспертизу, пришло к аналогичному выводу. Но Гвидо больше верил собственному брату, чем Максимилиану и следователям вместе взятым.

Дело грозило сильно затянуться из-за большой неясности и отсутствия обвиняемого лица. Исследования, которым подвергли ещё живого Антона в больнице не выявили никаких патологий, и диагноз «кома не ясной этиологии» оставался в силе. Наконец, некий невролог из Санкт-Петербурга, пребывавший в городе в связи со своей научной деятельностью, вызвался провести детальное исследование Антона при помощи особого метода магнитно-резонансной томографии и последующего гистологического исследования вещества мозга. Идея была такова, что если при помощи МРТ-исследования удастся выявить зону аномальной активности нейронов, то именно из этой зоны должен быть получен материал на гистологическое исследование. Это, по мнению доктора, поможет выявить причину состояния Антона.

Гвидо охотно поддержал эту идею, в то время как следствие восприняло объявившегося специалиста как ещё одного умника, желавшего сделать себе имя на громком деле. Так или иначе, это было самое конструктивное предложение из всех. Была назначена дата исследования.

Но ни исследованию, ни установлению причины не суждено было сбыться. Буквально за два дня до назначенной даты, не приходя в сознание, Антон умер в палате интенсивной терапии, где всё это время находился под наблюдением. По словам наблюдавших его специалистов, в какой-то момент все жизненно-важные функции организма, которые выводились на дисплеи регистрирующих устройств, прекратились. Исчезли пульс и сердцебиение. Затем остановилось дыхание и тут-же стал стремительно падать уровень оксигенации крови. Врачи, разумеется, прибегли к реанимационным мерам, но ни электростимуляция, ни введение специальных препаратов уже не смогли возобновить работу органных систем. Биологическая смерть была зафиксирована. Спустя несколько часов, об это сообщили следственным органам, а те, ещё несколькими часами позднее – Гвидо.

Последовавшая аутопсия