Тридцать один. Огневик

– А если он, это он? – недовольно спросил я.

– Как можно быть уверенным? Больно все гладко в его россказнях, – убежденно ответил голем. – Маги такого уровня быстрее отправятся на покой, чем добровольно воспользуются магией крови.

– У них песка в пустыне не допросишься, – согласился хранитель.

– А где вы видели, что бы высшие чародеи об уключины головы разбивали? Нельзя полагаться на случай, – Евлампий хрипло вздохнул. – Надо проверить!

– Как? – потребовал я и задумался.

Поди узнай, гомункул перед тобой или нет? Не думаю, что очень просто разобраться, особенно для блёклого. С другой стороны обязан же настоящий чародей отличаться от оживленного волшебством.

Я заинтересовано посмотрел на голема.

– Есть несколько способов, – сказал он.

– Не свисти, – вмешался Оливье. – Гомункул такой же кусок мяса, как любой колдун.

– Любительский подход. Чары оставляют следы. Их только надо уметь находить. Это дано не каждому.

– Опять заврался! Как тогда отличить настоящего волшебника от захваченного хранителем?

– Легко, – твёрдо заявил Евлампий.

– Что же ты меня не раскусил, заносчивый валун? – поддел хранитель вкуса.

– Во-первых, для проверки, нужны подозрения, а я не представлял, с кем имею дело.

Оливье хмыкнул:

– Не убедил.

– Во-вторых, самый простой способ узнать хранителя – посмотреть ему в глаза.

– Волшебно, – подтрунивал Оливье, – и что ты там увидишь?

– Багровую пустоту.

Оливье довольно заржал.

– Всегда знал, что ты пустозвон. Мелешь почём зря.

Я вспомнил Фейри Хаус и глаза Мровкуба, в которого вселился хранитель силы. Кровавую жижу в пустой глазнице.

– Подозреваю, – холодно заметил Евлампий. – Что вы как-то научились контролировать свои глаза. Точнее, один!

Оливье поперхнулся смехом:

– Ты валун, не зарывайся. Нам гомункула проверить надо, а не меня. Помнишь, мы на одной цепи!

– Сейчас не время для вражды, – легко согласился голем. – Есть много способов отличить живое существо от сотворенного. Все магические создания издают тонкий, едва различимый аромат.

– Все попахивают, – проворчал хранитель. – Идеальных нет.

Голем с шумом втянул воздух, но все-таки продолжил:

– Запах очень слабый, говорят, напоминает аромат свежеиспеченного хлеба, но благовония его нейтрализуют.

Я кивнул. Буду знать, чем пахнут гомункулы.

– Поэтому надежнее, попробовать его на вкус, – продолжил Евлампий.

– Как это? – опешил я.

– Сожрешь его. Если через полчаса изжоги не будет, Волков был взаправдашний! – посоветовал Оливье. – Ну а если запершит…

– Не буду никого есть, – испугался я, с тревогой повернувшись к голему.

– Кусать не надо, – разрешил он. – Только попробовать. Сотворенный гомункул кислый, от него щиплет язык.

– Из него выйдет кумысный слоеный пирог, – мечтательно протянул хранитель.

Я мерял кабинет главнейшего повара шагами.

– Как ты это представляешь? – тревожился я. – Извините, можно облизать вашу ногу? Я не голоден, просто вкус хочу узнать.

Меня передёрнуло.

– Кто же оборотню поверит, – усмехнулся Оливье. – У тебя же на морде написано: «грызть». Отхватишь пол ноги и за бугор кость обгладывать!

– Видишь! – взвизгнул я дурным голосом.

Голем вздохнул.

– Третий способ еще хуже.

– Куда уж паршивей, – не поверил я.

– Нужна свежая не свернувшаяся кровь…

– Хватит, – перебил я. – Плохой способ. Сразу исключаем.

– Ну, что, будешь лизать архивариуса? – веселился хранитель.

– Только ради истины, – отрезал голем.

Дядя гнусно хихикнул, но добавлять ничего не стал.

Я закатил глаза. Почему всегда так, сомнения у Оливье, предложил Евлампий, а лизать должен я. Он же грязный. Что мне его, помыть перед употреблением?