Посвящения. Тетрадь стихотворений

«Стада страдали. Страдивари
Взял скрипку и водил смычком…»
Таким комичным языком
Новопоэты завывали,
Когда учил их славный враль
Петь нечто и туманну даль.
О ты, казиньевская муза,
Что плоска телом и душой,
Смешная фурия конфуза —
Маэстро увлечён тобой.
Прошу, уймись, минул твой час,
Не соблазняй, былая фея,
Не мучай страстного Орфея,
Помилуй же его и нас…
Сомкни уста своей свирели,
Не наноси ему урон,
Он ведь хороший, хоть масон
Из «Сорок пятой параллели».
Он просветитель, музыкант,
Поэт, философ, мнимый гений,
Искусствовед, актёр и франт,
Искатель сказочных феерий.
Дельфинов нежный почитатель,
Рыбопоклонник да мечтатель:
«Лениакея…», «Млечный путь…»,
Того-сего, слегка, чуть-чуть,
Бах, Пастернак, Эйнштейн, Бетховен,
– Он так речист, так многословен —
Чайковский, Моцарт, Пушкин, Григ,
– Он следопыт звучаний книг —
Кузанский, Данте, Гёссе, Манн,
Кто не проникся, тот – болван.
Большой любитель философий,
Особенно таких теорий,
Где есть деление людей
На демос, охлос и вождей.
Или такая его тема,
Что для меня уже дилемма:
Вдруг Шопенгауэр фашист?
Раз поделил людей на классы,
Сказав, что есть такие массы —
Потребны к высшему служенью,
А остальные – к размноженью…
И наш герой то повторял[33 - Тайные знаки культуры (выпуск от 15.02.2009). М. Казиник.https://youtu.be/ci6ibxbmSKM?t=897 (https://youtu.be/ci6ibxbmSKM?t=897), 26.12.2022.],
И даже будто смаковал,
Как фарисей или законник,
Пусть ум за разум шёл порой;
Но он прекрасен, он живой,
Наш плюшевый фантасмагорик,
Весёлый клоун или клон?..
Вопрос, похоже, как в романе
Внезапно посланный Татьяне
Через её тревожный сон.
«Онегин – что ж?..» – вдруг осознанье:
«Чужих причуд истолкованье,
Слов модных полный лексикон?..
Уж не пародия ли он?».
Всё поняла тогда Татьяна,
Когда решилась угадать
Героя своего романа,
И ясно стала замечать
Его отметки, размышленья,
Движения карандаша,
Вопросы, чёрточки, сомненья,
Чем полнилась его душа…
Увидела она «…Жуана,
Да с ним ещё два-три романа,
В которых отразился век
И современный человек (…)
С его безнравственной душой,
Себялюбивой и сухой, (…)
С его озлобленным умом,
Кипящим в действии пустом…»
И тут вернусь я изначально
К герою текста моего,
Которого посмел нахально
Облечь в шутливое трико.
Где рядом сахарная фея,
Таков сценический дуэт
Сквозь многие десятки лет,
Как главный образ лицедея
С надёжным давним реноме: