Мой побег в Эльдорадо

Что был я людям верен.

А вот сюда – я вам клянусь —
Сюда я больше не вернусь.

В начале 1995 года мне приснилось, что я нахожусь в эпицентре войны, похожей на Вторую мировую. Вокруг танки, грузовые военные машины, солдаты в зеленой форме. Стрельба, движения, суета. И я стою перед высоким забором. Каким-то образом мне удалось этот забор преодолеть. С чувством огромного облегчения я шел по тихой и мирной тропинке и наблюдал, как за стеной, по ту сторону, продолжалась война. Незадолго же перед самым вылетом в Италию мне вдруг снова приснился странный сон. Я увидел кладбище. Но совершенно необычное кладбище. Очень ухоженное, могилки – маленькие, ровненькие, огорожено оно было аккуратно подстриженными кустиками. Ничего подобного я не видел в своей жизни раньше, ни во сне, ни наяву! Этот сон сопровождало очень хорошее чувство. Чувство спокойствия и умиротворения.

Я никому до этого, кроме своих домашних, не говорил о своих планах. В самую первую очередь поехал покупать билет на самолет. Намеревался я лететь в Милан, в один конец. Но в офисе Air Moldova молодая сотрудница мне объяснила, что они не продают билеты в один конец. «Но как же так?! – возмутился я. – А если я хочу обратно приехать на купленном автомобиле?!» Но никакие уговоры не помогали. Пришлось покупать билет в обе стороны. Немного остыв от эмоций, я вдруг подумал, что не так уж и плохо, что взял билет в обратную сторону ровно через четыре недели, насколько была годна виза. А вдруг придется возвращаться?! Но подобные мысли я отгонял от себя. Потратив на билеты приличную сумму денег, поехал в город, в родной район, чтобы посетить ещё своих друзей и родственников и сообщить им о скором отъезде. На тот момент два моих самых близких друга, тот же Виктор, с которым я ездил в Румынию, и Игорь, который уже спустя лет пять уедет в Израиль, встретили эту новость с огромным удивлением. «Как же так, до сих пор ничего не говорил?!» – недоумевали они. А до отлёта мне оставались буквально считаные дни. Мои родители предлагали мне ещё встретить Новый год вместе, до него-то всего дней десять. Но я не поддавался на уговоры. Слишком долго пришлось бы ждать, и я уже просто хотел как можно быстрее улететь отсюда.

Все, кому я рассказывал о своем отъезде, реагировали, с одной стороны, изумленно, а с другой стороны, радовались за меня. Некоторые всё еще не могли осознать, что это реальность и я уезжаю навсегда. Многие удивлялись и не могли поверить, что я так рискую, еду куда-то, не зная куда, не имея никаких ориентиров. Например, для Игоря было важно, чтобы все риски были сведены к нулю, подготовлена почва, не растрачено ни одной лишней копейки. Но тут наши взгляды диаметрально расходились. И теперь настало время, когда каждый из нас шел своим путем, действовал по своим убеждениям. Виктор и Игорь были единственными друзьями, кто провожал меня в аэропорт. Собственно, только они и были моими друзьями. Мои опекуны повезли меня в аэропорт рано утром, ещё даже не рассвело, а по дороге, заехав в другой район города, где раньше находилась моя квартира, мы забрали моих верных товарищей, которые не поленились встать в такую рань и поехать со мной, за что я был им в тот момент премного благодарен.

Прибыв в аэропорт Кишинева во вторник, 19 декабря 1995 года, после оформления полёта и сдачи багажа я отправился на таможенный контроль. Аэропорт был в то время небольшой, приблизительно как автовокзал большого города. Поэтому процедуру прохождения таможни можно было наблюдать провожающим. Таможенник, проверив мой паспорт и наличие визы, вежливо спросил, сколько я везу с собой валюты. Я ответил, что 1 000 американских долларов. «И это всё? – удивился он. – А вы знаете, что недавно был принят закон об увеличении вывозной суммы?» Я ни о чём подобном не слышал. «Так сколько вы везете все-таки?» – не отпускал меня таможенник. И тогда я признался, что у меня всего 1 020 долларов. Он улыбнулся и пропустил меня.

Я обернулся. Мои сопровождающие неотрывно смотрели на меня. Виктор показал мне большой палец, повернутый кверху: мол, всё будет отлично. Я почему-то очень ясно запомнил этот момент. Помахав провожающим, я скрылся из вида, уже больше не оборачиваясь. Небольшое помещение без окон, в которое вошел после пограничного контроля, постепенно заполнялось пассажирами самолета, летевшего рейсом Кишинев – Будапешт – Милан. Ожидание было немного томительным. Я наблюдал за своими будущими попутчиками, пытаясь угадать, кто куда летит. Потом пришло время, и мы все направились к автобусу, который нас подвез к небольшому реактивному самолету Як-40. Когда я прощался с одним из знакомых, он меня спросил, не знаю ли я, на каком самолете лечу. Я ответил, что на билете написано Як-40. Тут он спохватился, то ли в шутку, то ли всерьез:

– О, это в принципе безопасные самолеты, но есть одна проблема. Они при взлете иногда взрываются! В общем, если через три минуты не взорвется, то в полете уже все будет хорошо.

На его лице нарисовалась помятая улыбка. До сих пор гадаю, шутил ли он или говорил серьезно. А я еще целую вечность не летал на самолетах. Пришлось лишний раз поволноваться, пока набирали высоту. Самолет был маленький, но очень уютный. Со мной сели две девушки. Одна летела до Будапешта, другая – со мной, до Милана. Первые три минуты, хоть вроде и не очень верил своему шутнику-знакомому, я переволновался так, что даже девушки заметили. Хорошо, не совсем потерял самообладание. Но потом, обнаружив, что уже прошло пять минут, а самолет продолжает полет как ни в чем не бывало, я успокоился. И страх летать если не полностью, то значительно поубавился. Девушки оказались хорошими попутчицами. Мы много болтали и шутили, так что вовсе не заметили, что уже очутились в Будапеште, после чего большая часть пассажиров вышла, в том числе и одна из попутчиц. С оставшейся я разговорился о делах насущных: о жизни в Италии, кто к кому едет, какие цели преследует. Алина, так звали мою соседку, летела в гости к своей подруге, которая уже два или три года жила в Болонье. Была очень всем довольна. От женихов у нее, по словам Алины, не было отбоя. Итальянцы ценили наших женщин за их женственность и верность. Также и с работой не было никаких проблем. Мне же особо не было о чем рассказать. Лишь то, что моя следующая цель – это Пиза, там есть какая-то знакомая, которая подскажет мне, как и где можно устроиться и что предпринять. Алина только пожала плечами: ей трудно было представить, что так вот, наобум, можно куда-то ехать.

В Будапеште к нам подсело несколько итальянцев. Незадолго до приземления я разговорился с одним из них на его родном языке. Стоя в самолете, мы наблюдали в иллюминаторе заснеженные горы, и он гордо рассказывал мне, что это Альпы. Я первый раз в жизни видел такую красоту! Это была бесчисленная сеть высоченных вершин в снегу. Нигде даже намека не было на растительность, в отличие, скажем, от Карпат – единственного, что я видел своими глазами. Он мне рассказывал, что по эту сторону Альп находится Италия, а по другую – Австрия и Швейцария. Потом нас попросили занять свои места и пристегнуться – самолёт заходил на посадку.

Глава 4. Декабрь 1995 г. – май 1996 г

Прибытие

Из самолета я вышел вместе с Алиной с трапа прямо на улицу, где нас ждал автобус. Нас встретили теплое итальянское солнце и высокие экзотические пальмы. И это в разгаре декабря! На улице стояла в буквальном смысле слова жара. Пришлось снимать кожаную куртку, купленную в Стамбуле. Хорошо, что догадался купить куртку со съемным мехом. Становилось очевидным, что в Италии он мне вряд ли пригодится. После того как нас подвезли в аэропорт, мы очень быстро забрали свои чемоданы и сумки и направились к пограничному контролю. Было несколько пропускных пунктов. Образовалось сразу несколько очередей. Мы метались из одной в другую, пока наконец не решили остаться в какой-то. Я оставался всё время с Алиной, и мы живо о чем-то беседовали и стремительно приближались к пограничному окошку в нашем ряду. Потом вдруг очередь остановилась: поменялись пограничники. Пришла какая-то женщина на место покинувшего рабочее место мужчины. Я и Алина были на виду у этой только что приступившей к работе служащей. Я помогал своей спутнице с ее тяжелым чемоданом. И, видимо, создавалось впечатление, что это наше совместное путешествие.

Наконец подошла наша очередь. Как это присуще истинному джентльмену, я пропустил даму вперед. Алина прошла сразу, у нее была гостевая виза, и поэтому у пограничников вряд ли могли возникнуть какие-то вопросы. Подошла моя очередь. Служащая взяла мой паспорт и стала искать визу. Когда она ее обнаружила, мне показалось, охранница госграницы чему-то удивилась. Она обернулась в сторону только что отошедшей Алины – та, к счастью, всё ещё стояла сразу за кабинкой и ждала меня. Служащая заговорила со мной на итальянском, я отвечал на итальянском и английском. В итоге у нас получилась беседа на смешанных языках:

– У вас бизнес-виза, какова цель вашей поездки в Италию?

Холодок прошелся по моей спине.

– Я направляюсь в Триест, хочу присмотреть себе подержанную машину, если понравится, куплю.

В моей визе стоял местом пребывания Триест.

– А сколько у вас с собой денег? – допытывалась итальянка.

Мой ответ, что у меня 1 000 долларов, её явно не удовлетворил.

– Для деловой визы нужно иметь с собой минимум 5 000 долларов.

Меня бросило в холод. Приехали. Алина стояла в ожидании и не понимала, что там у нас происходит. По мне было, наверное, ясно, что я начинаю серьезно расстраиваться. Неужели придется лететь назад?! Я не хотел допускать этой мысли! Почему турфирма меня не предупредила насчет пяти тысяч долларов?! Служащая ещё раз глянула на мой паспорт, на меня, потом снова обернулась на Алину, которая уже нетерпеливо топталась на месте, но всё ещё ждала меня. Я жалобно взглянул на представителя закона. Она вздохнула.

– А у вас есть обратный билет?

– Да, есть! – с проблеском надежды ответил я.

Она потребовала показать. К счастью, это не составляло труда: я вытащил обратный билет из внутреннего кармана куртки, которую держал в руках. Сотрудница посмотрела внимательно на билет.

– Va bene[14 - Хорошо.], – немного с натяжкой произнесла она и стукнула в мой паспорт печатью, уведомляющей о въезде в Италию.

Yes, I am in![15 - Да, я внутри!]

Алину встретила её подруга в сопровождении немолодого итальянца. Я представлял себе итальянских женихов несколько по-иному. Подруга, в отличие от блондинки Алины, была брюнеткой и очень загоревшей. Если бы она не заговорила на русском, я бы вряд ли её отличил от итальянки. Нас представили. Мила спросила меня, куда я еду и не надо ли меня куда-то подбросить. Даже и не знал, что ей ответить. Не хотелось резко менять планы. Хоть и не был ни к чему привязан, но всё ещё мысленно держался за свою соломинку в Пизе. Поэтому вежливо отказался, хотя понимал, что, скорее всего, буду потом жалеть. Да и подруга Алины была очень даже симпатичной. Хотя вряд ли это имело бы ко мне какое-то отношение. У неё итальянские ухажеры, от которых «нет отбоя». По крайней мере, она объяснила, как попасть на вокзал в Милан, и даже побежала в киоск купить мне билет. От моих денег она категорически отказалась. Тогда я поблагодарил и Алину, и Милу, а сам отправился на экспресс-автобус.

Я сел в очень комфортный автобус, наподобие тех, которые курсировали из Бухареста в Стамбул. Направлялся он до центрального железнодорожного вокзала в Милане. Когда мы выехали из аэропорта, я был очень впечатлен окружающим меня миром. Это было похоже на самый настоящий капитализм, процветающую экономику, о которой я так много читал, слышал от людей, побывавших на Западе, которую видел по телевидению. Стамбул меня тоже впечатлял, но Милан превосходил его во много раз. Передо мной возвышались индустриальные строения, огромное количество уличной рекламы, множество автомобилей – истинное лицо капитализма, которое я себе где-то так и представлял. Но другое дело – увидеть это всё воочию! Даже было немного жутковато от того, что я оказался тут один, вдали от дома, родных и близких, никого нет рядом, и никому нет до тебя никакого дела! Но любопытство и желание достичь своей цели преобладали над неуверенностью. Оказавшись на вокзале, я, обменяв пару сотен долларов на местные лиры, направился к кассам, достаточно быстро сориентировался и попросил билет до Пизы на ближайший поезд. Успев перекусить, пошёл на перрон и, убедившись в том, что стоявший там поезд идет в нужном направлении, зашел внутрь и занял первое свободное место по направлению движения состава. Это был непривычный для меня поезд. Такие я видел ещё в Польше, когда ехал из Перемышля в Жешув. Такие же были и в Румынии, но к тому времени я ещё ими не пользовался, а только видел со стороны. Ездили мы в Бухарест на привычных «советских» поездах, с купе и плацкартом вместо первого и второго класса, как это типично для Запада, с располагающимися друг против друга креслами. Меня мучил лишь один вопрос: как люди выдерживают долго ехать сидя? У нас хоть можно прилечь.

Поезд тронулся. Вагон был не очень полный. Напротив меня сидела женщина лет пятидесяти, рядом через проход – ещё какой-то парень и женщина. Пока мы выезжали из города, все соблюдали тишину и лишь осторожно изучали друг друга. Но, проехав каких-то 20 минут – полчаса, женщина напротив совершенно раскованно спросила меня, кто я и куда направляюсь. Я завел с ней беседу на итальянском. Рассказал вкратце о себе, куда еду. Узнав, что я всего два месяца изучал итальянский самостоятельно, очень удивилась и восторженно похвалила меня. Потом спросила, думаю ли я остаться в Италии.

Через окно поезда проносились города с их необычными коричневыми многоэтажками, южный ландшафт с несколько непривычной для меня растительностью, в поезде была приятная атмосфера, пронизанная радушием и гостеприимством. «Да! Почему здесь не остаться?!» Люди, сидевшие через проход, тоже присоединились к нашей беседе. Всем было интересно пообщаться с иностранцем из Молдавии с украинскими корнями, который к тому же достаточно хорошо говорил по-итальянски. На промежуточных станциях подсело больше пассажиров, только немного людей вышло. Но атмосфера оставалась такой же гостеприимной и раскованной. Спрашивали, где я собираюсь останавливаться. Сказал, что, видимо, в гостинице. Мне посоветовали искать ostello della giovent?, я прислушался к полезному совету. Сначала думал, что это название отеля в Пизе, но, как оказалось, это особый вид отелей по всей Европе с определенным стилем и философией, а самое главное, очень доступной ценой. Когда я расставался со своими попутчиками, все были невероятно приветливы и прощались со мной как со старым знакомым. Желали удачи, успехов и приятного путешествия. Когда выходил в Пизе, уже под вечер, один парень, что сидел рядом в поезде и до этого не особо принимал участие в коллективном общении, вышел со мной и вдруг сунул мне визитку и сказал: «Если нужна работа, позвони мне». Меня как-то даже отпугнула такая открытость. Почему-то это напомнило сектантов, которые лезут к тебе со своими брошюрами с описанием «истинного» смысла жизни. Но визитку я с благодарностью взял и обещал позвонить, хотя ещё не был уверен, воспользуюсь ли я этой карточкой. Этот парень показал мне, какой автобус едет в ostello della giovent?, и пошел своей дорогой.

Я сел в нужный автобус, купив билет у водителя, и, не отходя от него, ждал, когда мы приедем на место. Хоть спросил лишь водителя и достаточно тихо, где нужная остановка, тем не менее все, кто был рядом и слышал вопрос, чуть ли не хором объясняли мне, где выходить. Когда мы подъехали к этой остановке, то сразу несколько человек, включая водителя, стали показывать мне, куда идти. И один уже пожилой мужчина, выходящий на этой остановке со мной, даже провел меня до нужного поворота, чтобы убедиться, что я не заблужусь. Хоть гостиница и располагалась недалеко от остановки, но была скрыта за домами, деревьями, высокими заборами, так что новичку с остановки её было не увидеть и не найти. Меня приятно удивило такое коллективное гостеприимство и естественное желание помочь.

Когда очутился в холле гостиницы, стало понятно, почему она считается недорогой. Она была с общими удобствами, в номере с двухъярусными кроватями могли разместиться сразу несколько человек, причем еще обоих полов. И таким образом она больше напоминала общежитие. А ввиду превосходящего количества молодежи – студенческое общежитие. Когда я заселился, меня дружелюбно провели в номер, в котором на тот момент никого не было. Цена оказалась для меня вполне приемлемой – что-то в районе 20 тысяч лир за сутки. Пока распаковывался и присматривался к новому месту, ещё не успев толком понять, что к чему, с улицы вдруг раздался страшный звук торможения, завершившийся глухим, но в то же время каким-то жутким хлопком. Я вышел на улицу. Со мной последовали ещё несколько человек, чтобы понять, что там произошло. Оказавшись во дворе, что располагался с тыльной стороны гостиницы, я вышел на дорогу, и моим глазам предстало ужасное зрелище: на дороге – сбитый мотоциклист (лежащий ничком, не подавая признаков сознания), помятый автомобиль, очень суетящийся виновник происшествия и лежащий недалеко от него мотороллер. К этому моменту собралось с два десятка людей. Кто-то подошёл к сбитому водителю мотороллера, было непонятно, что с ним: он лежал лицом вниз и не шевелился. Кто-то осматривал ситуацию со стороны. Нарушивший правило невнимательный водитель автомобиля был в состоянии шока: размахивал руками и что-то отчаянно выкрикивал. Кто-то перекрыл дорогу и останавливал проезжающий транспорт. А где-то вдалеке послышался звук сирены – приближающиеся полиция со скорой помощью. Впечатление было не из приятных. Один из жителей хостела заявил, что уже неделю в Италии и наблюдал или слышал подобное чуть ли не несколько раз в день с последствиями подобной степени тяжести. Когда приехали скорая с полицией, я не стал более смотреть на всё это и отправился обратно в гостиницу. Буквально за полдня Италия смогла произвести на меня впечатления как с положительной, так и с негативной стороны.

В мой шестиместный номер набралось пять человек, включая меня. Двое въехали ещё до меня и уже были какое-то время в Пизе, оба американцы, с одной только разницей, что один жил в США, а другой – в Зальцбурге, в Австрии. И ещё двое приехали из Аргентины. Один из них немец, отец которого – зажиточный капиталист, проживающий в Аргентине, а второй – коренной аргентинец, но похоже, что тоже не из бедной семьи. Они были одноклассниками и хорошими друзьями. Под Рождество их потянуло на путешествие по Европе, прежде чем поехать к родственникам немца в Германию, где их уже ожидали его родители. Австрийский американец рассказывал, что с превеликим удовольствием живет в Европе, и если его спрашивают друзья, когда он вернется, то отвечает, что никогда. Он тоже был студентом и, судя по всему, неплохо владел немецким, так как мог общаться с аргентинским немцем. Кстати говоря, и коренной аргентинец говорил по-немецки, так как посещал гимназию в Аргентине частично с немецким языком обучения.

На следующий день я со своими новыми знакомыми посетил достопримечательности Пизы, меня они впечатлили: было всё очень красиво, помпезно и необычно. Но свою главную цель не забыл – это та самая женщина, ради которой я приехал в этот провинциальный тосканский городок. По карте, выданной в отеле, я смог разыскать адрес и с нетерпением отправился туда в надежде понять, как мне действовать дальше. Моя цель была попросить в Италии политическое убежище. Но как это сделать, не имел ни малейшего представления. Просто пойти в ближайший полицейский участок как-то не очень хотелось. В то время у меня всё ещё существовал какой-то особый страх перед стражами порядка. Я думаю, это наследие тоталитарного устройства Советского Союза. Но к этому добавлялось ещё и то, что я сам около трёх лет скитался на просторах бывшего СССР, и для меня было крайне нежелательно контактировать с представителями власти, по причине того, что я уклонялся от службы в вооруженных силах своей новообразованной «родины». Так что правила получения и предоставления политического убежища мне были неизвестны. И вместо того, чтобы спрашивать всех моих новых знакомых, а таковых накопилось за два дня моего путешествия уже очень много, я сконцентрировался на этой загадочной женщине, которую порекомендовала преподаватель итальянского. И это несмотря на то что я свою учительницу видел-то всего три раза в жизни.

Долго блуждая по улицам незнакомого города, я наконец нашёл этот дом, где проживала та самая женщина, которая должна решить мою судьбу. Я подошёл к подъезду, разыскал её в списке жильцов и нажал на кнопочку, расположенную рядом с её фамилией. Долго не было никакой реакции. Я позвонил ещё раз, немного подождав, еще. И уже было собирался уходить, так как ничего не происходило и парадная дверь оставалась запертой. Вдруг раздался какой-то звук наподобие жужжания. Я налег на тяжелую деревянную дверь – она открылась. Зашёл внутрь и оказался в темном подъезде старинного дома с очень крутыми лестницами и высокими потолками. За дверью никого не было, и я начал медленно и не совсем уверенно подниматься по лестнице. Добравшись приблизительно до третьего этажа, увидел приоткрытую дверь.

В проеме стояла женщина лет сорока, на вид немного странная и, в отличие от других итальянцев, которых мне довелось встречать до сих пор, совершенно не приветливая. Она была очень удивлена, завидев меня: «Вам кого?» Я назвал ее фамилию и спросил, она ли это. Женщина ответила утвердительно. Тогда я объяснил ей, кто дал мне её адрес и что мне нужна помощь. Дал ей мое письмо, переведенное на итальянский язык моей учительницей. Там я на одном листе пытался вкратце описать свою безвыходную ситуацию, в которую попал в собственной стране. Что должен скрываться от официальных властей, что не могу больше получить паспорт. И всё из-за того, что оправданно отказываюсь служить в армии, опасаясь за свою жизнь и здоровье. Мало того, что я отношусь к этнической группе, против которой мое государство воевало во время приднестровского конфликта, так ещё и в армии царят дедовщина и национализм.

Что такое национализм, я уже успел испытать на себе, когда был избит на улице только за то, что ответил на русском какой-то банде проходимцев. Одним словом, меня в той армии ничего хорошего не ждёт. А за то, что я так долго скрывался, мне, возможно, грозит тюремный срок за уклонение от службы. Вся эта история была в целом правдивой. Хотя избивали меня, а случалось это дважды, не на национальной почве. Два раза меня били в собственной квартире. И в одном случае это был действительно этнический молдаванин, но его национальность не имела к теме нашего конфликта никакого отношения. Разве что его поступок. Когда мы повздорили и подрались, а потом успокоились, он неожиданно схватил пустую бутылку от игристого вина и разбил ее об мою голову. В той культурной среде, в которой я находился, такой поступок был бы воспринят как нечестный, и после этого даже могло последовать жестокое наказание. Может быть, для него это была норма и в его среде победивших не судили. Но, возможно, просто попался такой индивидуум. В другом случае это было ограбление, и, насколько я успел заметить, в этой банде были люди разных национальностей. Однако мне надо было подчеркнуть всю трагичность моего положения, тем более знаю от знакомых и друзей, что попасть под кулак на улице на этнической почве вполне реалистично. Особенно это касалось начала 90-х годов. Один раз такое чуть не случилось и со мной. Мне тогда просто повезло, потому что шёл со своим товарищем, который в совершенстве владел румынским. Даже если, оглядываясь назад, я понимаю, что это было больше хулиганством, чем проявлением национализма, а тема национализма – всего лишь поводом, на тот момент это так не воспринималось.

Внимательно, а может, лишь сделав вид, что внимательно, прочитав врученное ей письмо, она протянула мне его обратно и в недоумении спросила меня, что же я хочу от нее. Я сказал, что от нее я ничего не хочу, но надеюсь только, что она может подсказать мне, какова процедура прошения политического убежища. На что, к моему величайшему разочарованию, поступил отрицательный ответ: «Извините, но я не знаю, чем вам помочь». Я попытался настоять, но встретил жесткое сопротивление и нежелание дальнейшего со мной общения. Хоть она и не хлопнула передо мной дверьми, но осадок у меня остался именно такой. Вот и приехали…

Трудно описать уровень моего морального состояния на тот момент. Но надо было поднимать голову и двигаться дальше. Я не из тех, кто будет совать её в песок и чего-то ждать. Положительным в этой истории было то, что я освободился от каких-то навязчивых идей о несуществующих спасительных соломинках. А когда вернулся в отель, был полностью освобожден от каких бы то ни было обязательств и планов, начерченных на белоснежном песке перед штормящим морем. Что делать дальше? Мои аргентинские соседи собирались на следующий день в Рим и предложили мне ехать с ними. Я подумал, что это было бы хорошим развитием событий. Рим – столица. Я обязательно найду там то, что искал. Тем более вдруг осенило: я смогу попробовать свое счастье в канадском посольстве! Приду туда и попрошу убежище. Почему бы и нет? Сказано – сделано. На следующий день я с ребятами отправился в Рим.

Roma

Дорога пролетела быстро благодаря тому, что мы всё время разговаривали на всевозможные темы, насколько позволял нам это язык общения – конечно же, английский – практически единственный язык, на котором общались молодежные отели Италии. Такой себе параллельный мир. В Рим мы прибыли к вечеру. Мне очень повезло, что поехал с сопровождением. Сам бы там попросту заблудился. Рим оказался огромным городом. Недалеко от железнодорожного вокзала Термини располагалась молодежная гостиница, куда мы и направились пешком. Все улицы и дома мне казались настолько одинаковыми, что было совершенно невозможно их отличить. И первое, что бросилось в глаза, – это необычная субтропическая растительность. По парку напротив вокзала ходили люди с мегафонами, которые они направляли в небо, проигрывая через них птичьи звуки, предупреждающие, по всей видимости, об опасности. В небе летало такое количество птиц, что их можно было перепутать с грозовыми тучами. Из-за шума мегафонов птицы не решались садиться на деревья в парке. Однако находились и некоторые исключения – отчаянные смельчаки или те, кто оказывался в безвыходном положении. В парке уже намечались последствия того относительно небольшого исключения, но по численности – огромного количества птиц. Это помёт, который кое-где хрустел под ногами подобно первому выпавшему за ночь снегу где-то в наших северных широтах. Такой себе снег с душком.

Ребята шли очень уверенно дальше, а я следовал за ними, и где-то через 500 метров мы добрались до гостиницы. Правда, узнать с улицы, что это гостиница, было почти невозможно: она располагалась в одном подъезде с другими квартирами. И лишь маленькая табличка с названием подсказывала, что мы в нужном месте. В фойе нас встретил немец лет тридцати, который сделал регистрацию и очень любезно всё объяснил. Я с аргентинцами поселился снова в одной комнате. Но на следующий день они собирались уезжать в Германию на поезде, чтобы поспеть к Рождеству. «И вы не хотите встретить Рождество в Риме? С Папой Римским?» – удивлялся я. Но они не поддавались уговорам. Для них Рождество было исключительно семейным праздником. По крайней мере, мы ещё прошлись на прощанье по ночному Риму, по самым известным местам старого города: Колизей, площадь Венеции, Руины, центральные парки и фонтаны. Я был ошеломлен красотой и величием, которые излучали все эти монументы! Я ходил и только и повторял: «Oh my God! Oh my God!»[16 - О Боже! О Боже!] Ночное освещение исторических памятников к тому же значительно усиливало эффект: всё казалось гораздо красивее, величественнее и производило намного больше впечатления, чем при дневном освещении, правда, об этом я узнал лишь в последующие дни. Та прогулка по ночному Риму не только произвела на меня неизгладимое впечатление, но и стала для меня настоящей сенсацией. Я просто влюбился в этот город. Хотя, признаться, в то время был сторонником современной архитектуры. Ближе к ночи я позвонил в Кишинёв сообщить, что на месте, добрался до Рима и всё пока благополучно. Мои очень удивились. Но, как оказалось, вовсе не тому, что я в Риме, а тому, что буквально на днях они прочитали в моём гороскопе на текущую неделю: «Если весы будут праздновать Новый год не в Риме, то по крайней мере точно в каком-то незаурядном месте». Забавное совпадение!

На следующий день мои кратковременные друзья, после традиционного, но скорее обусловленного любезностью обмена адресами и телефонами направились на поезде на север. А мне ничего другого не оставалось, как искать себе новых кратковременных друзей. Но, как выяснилось, это было совершенно просто и естественно. Начала съезжаться большая группа американских студентов, желающих отпраздновать Рождество в Риме. А эти ребята отличались изрядной общительностью.

Самым удачным временем для новых знакомств оказались предстоящие выходные. А пока ещё была пятница, я решил не забывать, зачем приехал в столицу Италии, и испытать счастье в канадском посольстве. А вдруг повезет? Сориентировавшись в общественном транспорте Рима и пользуясь городской картой, которую выдали в нашей гостинице, я с определенным усилием нашел канадское посольство и к тому же попал в приемное время! Пропускали всех без предварительной записи. Я прошел через ворота металлоискателя, и у меня лишь потребовали оставить мой фотоаппарат Fujifilm, который я купил перед поездкой. После чего смог спокойно пройти на прием к консулу. Консул, как и в Бухаресте, сидел за окошком, защитившись от посетителей толстым стеклом. Я поздоровался и протянул ему через круглое отверстие в окошке мою объяснительную, только в английском варианте, которую переводил самостоятельно. Ознакомившись с содержанием, консул переспросил меня: «Do you want to apply for a political asylum in Canada?» – «Yes, I do», – ответил я. «But we are not in Canada. This is just an embassy. Unfortunately, you cannot apply for a political asylum in the embassy!»[17 - «Вы хотите подать заявление на политическое убежище в Канаде?» – «Да, хочу». – «Но мы не в Канаде. Это лишь посольство. К сожалению, Вы не можете подать заявление о предоставлении политического убежища в посольстве».] Я был разочарован, но не настолько, чтобы отчаиваться. Консул был в высшей мере вежлив и учтив. Другими словами, я почувствовал при общении значительную разницу с посольством в Бухаресте. Здесь тебя воспринимали на равных, как человека, без лишней и никому не нужной надменности. Несмотря на отказ, консул не отпустил меня ни с чем, а дал адрес организации, которая помогает людям с эмиграцией в Канаду. Я с благодарностью взял у него адрес и отправился обратно, в центр Рима, в свой отель.

* * *

Выходные я провел в кругу новых друзей. В основном это были американцы: кто с Аляски, кто с Гавайев, кто из Техаса. С ними я обошел все достопримечательности Рима. Эти знакомства были мне очень на руку, потому что эти люди были подготовлены и заранее знали, куда надо ехать, что посмотреть. Часто мы ходили небольшими группами по 4–5 человек, иногда группа увеличивалась до 8—10, как, например, накануне Рождества, 24 декабря. Мы все вместе отправились в Ватикан, в собор Святого Петра, встретить Рождество вместе с Папой Римским. Людей в соборе было очень много. Посреди храма располагались сидячие места, ограниченные красной лентой. По периметру были места стоячие для всех желающих. Сидеть могли только отдельно приглашенные гости, а также персоны с ограниченными возможностями, для которых выделялись самые удобные места в первых рядах. Мы, к счастью, пришли достаточно рано и смогли занять стоячие места с очень хорошим обзором. Все с нетерпением ожидали Папу Иоанна Павла II, который действительно появился. Я сделал несколько фотографий, но Папа Римский получился на них гораздо дальше, чем я видел его вживую. На следующий день на площади храма традиционно собрались люди в ожидании появления Папы в своем окне. Я тоже был на этой площади в 1995 году, 25 декабря. И хоть сам не был фанатом Папы, тем не менее заразился эйфорией от толпы. И тоже ликовал вместе с другими, когда он появился в окне. Этот момент я запечатлел фотоаппаратом. К сожалению, и в этот раз фотография не передала ту картинку, которая предстала моему взору, как это было и в предыдущую ночь в храме. Но с фотографией так или иначе не передать всех ощущений.

Всю предновогоднюю неделю я посещал достопримечательности и знакомился с новыми людьми. В эти дни стали съезжаться австралийцы. Они сильно отличались от воспитанных и иногда педантичных американцев. Австралийцы имели достаточно хулиганистую натуру, и казалось, что воспринимали жизнь как-то легче, не концентрируясь на общепринятых правилах. Отличало их ещё и то, что они терпеть не могли американцев. Я никак не мог понять, откуда у них такая неприязнь. И американцы в свою очередь очень чувствовали эту неприязнь, но из-за своей воспитанности делали какие-то глупости, чем ещё больше раздражали австралийцев. Когда я спросил их, за что они так не любят американцев, мне отвечали, что они якобы тупые. Однако, пообщавшись с некоторыми из них, я не мог согласиться с австралийцами: американцы мне показались вполне адекватными ребятами. Одному типу с Аляски, помню, сказал, что он счастливый человек. Он спросил почему. Я ответил: потому что тот – гражданин Америки. В ответ же он сказал мне, что это я счастливый человек. Я недоумевал почему. Оказывается, потому что знаю русский язык. Но при достаточной воле язык-то можно выучить. А вот получить американское гражданство не такое простое дело и зависит не только от твоего желания, парировал я.

Гавайцы из Гонолулу мечтали заняться бизнесом, когда закончат учебу в университете. С ними я, помнится, ходил в ресторан. После еды, правда, педантичный подсчет каждой лиры и каждого съеденного кусочка хлеба у меня оставил неприятный осадок. Но это часть их культуры и вряд ли является поводом для ненависти, даже если эта ненависть не была глубокой и искренней. В остальном всё же, надо признаться, австралийцы не были такими чересчур серьезными, как американцы, и, в отличие от них, имели прекрасное чувство юмора. Причем юмор этот был в основном черным и достаточно жестоким, но часто таким же смешным, как и его добродушный собрат. И я не жалею, что мне привелось встретить новый 1996 год в Риме, на Пьяцца-дель-Пополо, именно в компании трех австралийцев: с двумя парнями и одной девушкой. А также с невиданным количеством туземцев и приезжих людей, стоявших вплотную друг к другу ввиду особого дефицита пространства.

Banano