Время истекло

Да, вот их полыхающий вездеход, наполовину развороченный прямым попаданием, а после смятый ударом о выступ скалы.

Неудивительно, что она так ослабла, выбраться целой из такой заварухи – это ж целое приключение. Но кто же её там волочёт?

Краем глаза Драммер различила рукава куртки «нюхача».

Ага.

Тот пыхтел от натуги и на её вялые оклики не реагировал.

Да погоди ты, я сама.

Но первая попытка встать на ноги не удалась, завершилась неудачей и вторая.

Драммер как могла сильнее вытянула шею, но ничего интересного не разглядела, тогда пришлось протянуть перетянутую кровяной коростой, но всё-таки хоть немного послушную руку – чтобы тоже ничего толком не нащупать.

Ниже паха начиналось какое-то неинтересное и дурно чавкающее месиво, наскоро перетянутое зачем-то крест-накрест латексным жгутом.

И тут Драммер всё-таки вывернуло прямо себе на грудь. Разбираться, что с другой рукой, и почему она её тоже не чувствует, внезапно расхотелось. То-то помпа так трудится, аж скрежещет.

Фильао да пута. Да остановись ты!

И тут «нюхач» всё-таки приволок Драммер до укрытия и, сипло дыша, над ней склонился:

– Элинор, ты живая там?

Элинор? Откуда он… Впрочем, она тоже вспомнила. Мартин, его звали Мартин. Мартин Ки. Сколько лет, сколько зим, товарищ «портной».

Драммер лишь коротко кивнула, не тратя остатки сиплого дыхания на ответ.

– Транслировать пакет успела?

Снова кивок.

– Лежи здесь, кавалерия уже на марше.

С этими словами «нюхач» растворился в клубах лениво заволакивающей всё вокруг гари. Где-то в отдалении продолжало ухать, но Драммер эти звуки по-прежнему не интересовали.

Почему кому-то есть дело до несчастного файлика, огрызка стоковой библиотеки, который не глядя хакнули и так же не глядя переслали? Что туда поместила оставшаяся по ту сторону агентка или кто-то из её людей? Почему «Арселор» предпочёл устроить целую войну ради всей этой ерунды, этого дурацкого проникновения на пустом месте на задворках задворок мира, посреди промзоны на самой границе Рио и комунидадес Росинья?

Снова ухнуло. На этот раз так, что Драммер даже позволила себе из последних сил обернуться.

Над промзоной бледным сферическим грибом вспухала ударная волна, подсвеченная снизу красным. Вот, что её только что тряхануло. Тактический заряд. Тридцать килотонн. Сейсмическая волна бежит вшестеро шустрее ударной. Значит, у неё ещё есть секунд десять. Этого достаточно.

Итак, дело не в файле. Точнее. Не только в нём. Агентка что-то нашла. Что-то такое, что стоило и её жизни, и всех прочих.

Это хорошо.

Плохо то, что Драммер никак не могла вспомнить её имя. Ну же, ты читала досье, ты наверняка слышала это имя раньше. Не безымянный полевой агент, а бери выше, с самых верхов. Соратник Ромула. Элита Корпорации, её боевой и интеллектуальный кулак. Она пробралась туда в одиночку и сумела добыть то, что нужно, прежде чем успели отреагировать охранные системы. А Драммер даже её имени вспомнить не может.

Ну же, тебе всё равно нечем заняться, покуда из тебя утекает, смешиваясь со сладкой едкой вонью копчёного мяса, твоя собственная жизнь.

Лили. Её звали Лили Мажинэ.

Ударная волна завершила её восхождение раньше времени.

62. Кандидат

Как и всякий крошечный сельскохозяйственный городок, Абантон к шести утра уже вовсю бодрствовал. Шмыгали вдоль палисадников робокурьеры, развозя по дворам свежую выпечку или же гремя молочной стеклотарой, хозяйки зычными голосами выгоняли птицу на пляс, дети с визгом бегали от собаки, та им отвечала радостным лаем, где-то мычала, подзывая агрегат, недоенная корова, царил обычный для летнего утра балаган, под который так приятно подниматься из постели.

Бернард перед уходом успел глянуть прогноз, потому сперва открыл боковые ставни парника, и уже тогда поспешил на станцию. Тут идти-то всего минут десять, но спешить приходилось почитай каждый раз. Да оно и понятно, выходить заранее глупо, но если замешкаешься, значит, хватай моноколесо и ходу, пока без тебя не тронулись.

В кои-то веки, на этот раз времени было ещё навалом, потому Бернард прошёлся на своих двоих. Так и для здоровья приятно, и с кем из соседей по пути раскланяешься. В Абантоне, ну или что там от него оставалось по северному берегу, почитай все друг друга знали ещё с прошлого века, а кто и с последней войны, да так и не разъехались, даже наоборот, к концу двадцатых добрая половина его, Бернарда, ровесников вернулась в городок на самоизоляцию, которая с тех пор так и тянулась, всё не заканчиваясь.

Помахав через забор очередным знакомцам да удивившись неожиданно жаркому солнцу, Бернард бегом-бегом поднялся по крутой каменной лестнице, что забиралась к виадуку по прямой, пока дорога вилась в окружную. Последний взгляд, брошенный к домику рядом со сверкающим покрытием теплицы, и всё, тот пропал из виду. Пока-пока, бедовая семейка, к вечеру вернусь.

А вот и портал дебаркадера, простенько возведённого из обтянутой полимерным пузырём рамы. И от солнца прикроет, и от дождя со снегом. А главное, позволит на входе ненавязчиво проверить пассажира на предмет нарушения санитарных норм. По груди и спине Бернарда пробежала едва заметная строчка когерентного пучка, его «ай-би» благополучно обменялся с автоматикой станции, мол, все вектора загодя загружены, отказов от мультивекторной вакцинации и должной премедикации через помпу не зафиксировано, что же до допуска, то вот он, двадцать шестой аррондисман, выделенный объект «Лима-167», бессрочный контракт со всеми допусками, маршрутная карта, предоплаченный на полгода вперёд паспорт, разрешите-подвиньтесь. Даже респиратор у пассажира натянут разве что не на самый затылок, не подкопаешься.

Упрятанные где-то в основании торцевых рёбер дебаркадера ловушки-манипуляторы в который раз огорчённо остались без дел. Можно подумать, здесь вам – юг Италии, и через заштатную платформу завтра решат ломиться толпы вакцин-диссидентов и аутстафферов с просроченными лицензиями.

Бернард пусть и катался здесь не больше раза в неделю – а чаше и не требовалось, всё же дистанционно-управляемое – а всё равно каждый раз бесился упорству администратума.

Когда уже была последняя заметная вспышка на границах? Ну, может, в сороковые. Почти двадцать лет, можно бы уже поверить в действенность мультивекторов, но нет, исподтишка продолжают проверять. Вот и сейчас, ограничились бы паутинкой одноразового комбинезона, ворчал про себя Бернард, так нет.

Придерживая одной рукой паутинку, чтобы между ног не путалась, он по указателю «ай-би» проследовал к своему креслу, но респиратор опустил на грудь, только когда закрылось мокрое от дезинфектора стекло ограждения и зашуршала принудительная вентиляция. Платформа за окном между тем плавно скользнула назад и тут же исчезла, открывая с виадука прекрасный вид на Абантон, отделённый от внешней стены Мегаполиса петляющей лентой речушки. Ещё секунда, и он тоже исчез, уступив место традиционному частоколу башен с паутиной галерей и виадуков между ними.

На Бернарда в этот момент по обыкновению накатывала тоска, как будто в пределах формальных границ Мегаполиса и погода всегда была дождливее, и солнце светило иначе, и облака будто разом надвигались на землю, скрежеща по ней своими налитыми пузами. Бернарду было хорошо там, за границей, в родном Абантоне, тут же ему будто разом что-то садилось на грудь, садилось и не отпускало.

Отвлекаться от этого удавалось единственным способом – нырнув в вирт. Но не проторёнными тропами корпоративных парков, визжащих и улюлюкающих своей многоголосой заманухой, нет, Бернард с некоторых пор прознал, где ему самое место.

Ноды интервеба были повсюду, стоило лишь присмотреться. Они выглядели всегда иначе, и всегда очень узнаваемо. Как обломок чего-то привычного. Вот, например, под ногами у Бернарда валялся мусорного вида пластиковый пупс без головы. И с отогнутым средним пальцем на пухлых ручонках. Ага. Бернард оглянулся. Ну, разумеется, а вот и голова со спутанными волосами и хитро прищуренным глазом. Стоит их только воссоединить…

Фонтан радужных искр разом истёр перед глазами эклектичный хаос традиционного вирта, уступая место лаконичной простоте интервеба.

Здесь не бродили праздные толпы голодных до контента потребцов, здесь было царство юзверей, тех, кто приходил не хавать, но самовыражаться.

Вот и сейчас, Бернард первым делом бросился не здороваться, а сперва проследил за статистикой. Да, гляди, карма-то в гору! Знать, зашли его комментарии на прошлом ристалище. И главное, всего делов-то, аккуратно, без агрессии укажи спорщикам, где они ошиблись в своих построениях, юзверь тебя завсегда поддержит, в кипу накладёт. Учитесь, старая школа. Бернард по молодости лет застал аж самый «реддит», там ему, бывалоча, не то что в кипу, в панамку накладывали.

Так, ну и славно, побежали, двести километров капсула проходит за сорок минут, самый раз зачекиниться, а уж подробно он вечерком на арену зайдёт.

Вообще, конечно, для юзверя полседьмого утра по среднеевропейскому – дохлое время. На месте были только самые стойкие, ну то есть те, что с ночи ещё не попустились. Ну, или чуваки из «гилеада», ха. Сколько у них там сейчас, полпервого ночи. Но с этими местные почти и не пересекались. Слишком мало общих тем. В общем, Бернард сперва дежурно кинул всем традиционный «чмоквпупок», после чего пошёл поручкаться к красноглазикам.

Те отчего-то были злые, хотя тёрли вполне о привычном.

– Ну и что Корпорация. Она разве тебя заставляет тут фильтровать базар в её пользу?

Это был Бобух, насупленный такой пухлящ откуда-то с востока, из-за Барьера. В тусовке его уважали, но соглашаться с ним обыкновенно не спешили, пусть он всех своей кармой перешибить может.

– Я считаю так, если бы они честно сказали, что интервеб – их разработка, кому от этого было бы хуже? А вопросов было бы куда меньше.