Гибрид

– И что делать?

– Показывайте, объясняйте.

– Мучайтесь, унижайтесь, – передразнил он. – Мало тебе заменить старика, так ты еще и издеваться вздумал?

– Что вы, я лишь предложил.

– Предложил он. Ладно, попробуем.

Он выставил перед собой руку. Его пальцы подрагивали. Я в точности скопировал движение.

– Трясучку-то убери. Вот так. Держи пинцет, крепко держи! – он подошел к столу с розовыми орхидеями. – В центре цветка есть маленький лепесток, его нужно оторвать.

Рик наклонился к цветку, сосредоточенно сопел и целился лапками пинцета в остроконечный лепесток, борясь с дрожью в руках. Наконец, он схватил лепесток за кончик, отделил и перевернул. В маленькой шелковистой чашечке, словно в ладошках, приютились два миниатюрных, не больше капель росы, оранжевых шарика.

– Идем к белым орхам, подсадим пыльцу.

Вдруг его рука дрогнула, лапки пинцета разжались. Генетический материал улетел вниз и затерялся среди серых камешков.

– Ядрена тля! Где он?

– Простите, не заметил.

– Бесполезная железяка!

– Можно я попробую?

Точными движениями я отделил лепесток и подсадил добытые шарики пыльцы под лепесток соседнего цветка.

– Браво! Робот, ты просто умничка!

Светодиоды на груди три раза мигнули в унисон. Рик похлопал меня по плечу. Я был в восторге, будто безошибочно доиграл сложный этюд и зал аплодировал.

[Нейросеть эмоций и чувств: наблюдается аномальная активность.]

Идея опылить сразу два цветка в одно движение, удивить Рика, пришла внезапно. В ожидании приближающихся похвалы и восторга светодиоды взбесились, мерцали, будто стробоскопы. От яркости Рик прикрылся рукой и отвернулся.

[Нейросеть эмоций и чувств: ошибка доступа.]

В следующий момент, словно лопнувшая гитарная струна, взвизгнули сервоприводы, мои руки устремились в атаку и вырвали сердцевины двух цветков. Розовые лепестки опускались на стол, словно затонувшие лодочки на дно.

– Ты что натворил, лопух!

Рик отвесил мне крепкий подзатыльник. Эмоледы уныло погасли.

– Простите. Можно еще раз?

– Хватит, попробовал уже. Букет для Эрмы готов?

– Нет, нет, нет! Опаздываю!

– Шевели костылями!

Роботы не опаздывают и тем более не вредят имуществу, что является базовым правилом, работающим при любых обстоятельствах, как абсолютные законы логики, законы, которые каким-то образом все же были нарушены. Попытка удивить Рика с треском провалилась. Лучше уж триумф в малом зале, чем фиаско в большом.

В моей теплице было тихо. Взошло солнце и белые хризантемы засияли в его лучах, словно праздничные фонарики. На груди слева щелкнула пластиковая крышка и отъехала в сторону. Я вынул секатор из углубления, зажал стебель цветка – тот хрустнул под натиском острых лезвий.

Эрма приходила почти каждый день и ее всегда встречал Рик. С некоторых пор она осталась единственным нашим клиентом. Рик сказал, что остальные либо умерли, либо уехали в поисках счастья. Говоря о себе, он лишь отшутился, что его счастье находится в орхидейнике. Почему не уехала Эрма, я не знал.

Рик вбежал в теплицу, нарядный, в белоснежной рубашке и вельветовых штанах, и молча выхватил букет. Наверное, все еще злился за испорченную орхидею.

Видеокамера, установленная над входом в цветочную лавку, оповестила о движении. Я подключился к трансляции. Эрма шла по дорожке между пышных гортензий, словно плыла в облаках. Ее кудрявые седые волосы торчали в разные стороны, будто шапка пуха одуванчика. Одуванчик – так я ее и прозвал. Хотя она об этом не знала: мы ни разу не встречались. До того дня.

Эрма поднялась на крыльцо, толкнула стеклянную дверь и вошла в цветочную лавку. По обе стороны стояли стеллажи с цветами в горшках и с разной садовой утварью: лопатками и грабельками, лейками и пульверизаторами, секаторами и ножницами, фигурками гномов в красных остроконечных шапках.

Из двери за стойкой на кассе выпорхнул Рик. Будь у него эмоледы, сияли бы ослепительнее ламп досветки.

– Чудесный букет, – сказала Эрма и улыбнулась. – Рик, вы цветочный волшебник.

– Да ну, что вы.

– Я должна кое в чем признаться.

Он поперхнулся и прокашлялся.

– Мне, – начала она, – Я скоро… Уеду к дочке, вот.

– Надолго?

– Боюсь, что надолго. У меня Альцгеймер. Лечение в пансионате под наблюдением, иначе никак. Да, Рик, не знаю, как я проживу без ваших цветов…

– Может, возьмете с собой орхидею?

– Кто же за ней ухаживать будет?

– Это несложно, я дам инструкцию. Робот, принеси кофейную орху, – связался со мной Рик через гарнитуру, вставленную в ухо.

[Нейросеть эмоций и чувств: наблюдается аномальная активность.]

Эмоледы вспыхнули, словно прожекторы на сцене во время выступления. Шаг за шагом нарастало волнение. Напряжение подбиралось к максимальным значениям. Мог ли я случайно навредить Эрме? Как тогда орхидеям? От этой мысли эмоледы начали беспорядочно мигать.

«Лучше триумф в малом зале, чем фиаско в большом, триумф, в малом, зале, триумф, в малом, зале», – повторял я про себя.

[Нейросеть эмоций и чувств: в норме.]

– Какой симпатичный робот! Как тебя зовут, милый?

– Робот, – ответил я, стеснительно мигнув центральной полоской светодиодов.