Девчонки, погоны. Книга II. Откровение любви

– Максим Петрович, дайте нам шанс!

– Шанс вам, девчонки, – усмехнулась Леся иронично, – дали, когда зачислили вас в институт сверх утвержденного в Министерстве штата! А вы его, свой шанс, грубо говоря, девчонки, спустили в унитаз и за цепочку дернули!

Вторая девчонка умоляюще сложила свои ладошки:

– Поверьте нам, мы больше никогда и ничего такого!

– Все! – отрезала Штерн. – Идите! Пакуйте свои вещи!

Дойдя до двери, первая девица вдруг резко развернулась и решительно заявила:

– А если мы вам сейчас сдадим наш стачечный комитет? У нас появится еще один шанс? Мах на мах…

– Какой еще комитет? – сделал Шпак крайне удивленные глаза, хотя был в курсе того, что в батальоне исподволь зрело недовольство ежедневной муштрой и строгими порядками. – Вот с этого места, Лидочка, давай-ка поподробнее! Можешь ты слова по протоколу не выбирать и выкладывай все именно так, как оно у вас соскакивает с уст. Старайся только избегать излишне негативной и ненормативной лексики…

Решив, что ее слова угодили в хорошую почву, юная девчонка захотела извлечь для себя максимум выгоды, начала торг:

– Мы вам, Максим Петрович, даем весь полный расклад на предстоящую забастовку, а вы нас за это не отчисляете! И вы про нас обеих старательно забываете!

– Считайте, девчонки, – посмотрел Макс на Лесю и кивнул головой, – что мы договорились, если вы сообщите нам что-то путное. Итак, что за стачечный комитет и с чем его едят…

Всему виной были не самые строгие порядки, установленные на их факультете, а бравые кавалеры юных барышень, которыми многие девчонки успели оперативно обзавестись.

Ушлые курсанты старших курсов пехотного факультета, роем слетавшиеся, как пчелы на мед, к воротам их городка, неустанно вели бурную подрывную работу по разложению воинской дисциплины и порядка на женском факультете, в чем все эти оболтусы и обормоты изрядно и преуспели.

– Все начнется с голодовки, – оглянулась на подругу и негромко произнесла Лидочка. – Завтра девчонки дружно должны на завтраке отказаться от приема пищи, сидеть и не вставать из-за столов, пока полностью не будут выполнены вами все наши изложенные нами в петиции требования…

В сильнейшем напряжении передернув плечами, Леся Штерн наклонилась к подполковнику и тихо прошептала:

– Вовремя ты, Грач, диверсантов словил. Завтра мы все могли остаться без работы. За голодовку по головке не погладят…

Согласно кивая, Шпак незамедлительно задал свой вопрос:

– А вы в курсе, девчонки, что голодовка у нас идет по первому перечню самых грубых нарушений воинской дисциплины и доклад о ней немедленно следует до самого верха?

– Чем скорее про нашу забастовку узнают наверху, тем быстрее вы выполните все наши требования! – перебила Лиду, быстро и уверенно ответила Танечка.

Хлопнув в ладоши, подполковник качнул головой:

– Увы, девчонки, но я вынужден вас огорчить. Ни одно из ваших требований выполнено нами не будет, но зато все члены вашего стачечного комитета будут немедленно отчислены, за исключением Виты Буровой, если и она тоже фигурирует в вашем списке. Ее отец отмажет свою дщерь, а вместо нее легко найдут подходящего козла, пардон, девочки, подходящую козу отпущения.

– Да вы нам все гоните! – отозвалась Лидочка в запале. – Ой, простите меня, Максим Петрович! – поняла девчонка, что немного перегнула, сконфуженно заморгала и опустила голову вниз. – Вы слишком много от нас требуете! Это и наверху поймут…

– Да нет! – улыбнулся невесело Макс. – Ничего лишнего от вас мы не требуем. Все у нас в рамках положений. Свободный выход вам, кстати, еще пока и не положен…

– Кстати, – перехватила и взяла слово майор Штерн, – согласно программе обучения, вы первых три месяца обучения должны находиться в учебном центре. Это Максим Петрович обивал все пороги, чтобы после присяги оставаться в городе. А какие увольнения могут быть в лагере? Никаких! А тут вас в город отпускают. Не всех сразу. Но, увы, таков порядок для курсантов первого курса. Не мы его придумали, не нам его менять…

– Пролет! – выдохнула Танечка огорченно и посмотрела на свою подругу. – Жесть! А нам говорили…

– Вас попросту банально развели… – усмехнулась Леся. – Или у ваших кавалеров с мозгами не все в порядке, или они по полной программе включили свой мужской шовинизм…

– Это как? – моргнули озадаченные девчонки.

Глядя на них, Штерн иронично усмехнулась и разъяснила:

– Посчитали парни службу в армии исключительно мужской прерогативой и попросту захотели убрать вас с дороги…

– Или вас сознательно провоцируют враги! – прищурился Шпак и постучал ручкой по столешнице. – Но в любом случае, в проигрыше останетесь только вы одни – самые простые девчонки. Блатных всех пристроят, если разгонят наш факультет, а вас всех просто выкинут на улицу. Извинятся за потерянный вами год и попросят с вещами на выход. Даже если и найдут вам места, то из вас быстро сделают солдатских девок…

– Этот как? – расширились непонимающе девичьи глаза.

Со всей прямотой и откровенностью Макс пояснил:

– Будете жить по одной-две в ротах среди парней, и вас заставят раздвигать ноги по первому щелчку. Некоторым из вас повезет – они будут раздвигать ноги перед вожаком стаи, пока тому не надоест отбиваться от притязаний сотоварищей. В конце концов, результат будет удручающе схож…

Изучив все данные по составу стачечного комитета и по перечню выдвигаемых требований, подполковник приказал:

– Майор Штерн, немедленно объявите всему батальону сбор по тревоге. Оставить в казармах только по одному дневальному возле тумбочки. Всех больных и всех хромых курсантов поставить в строй! Время пошло…

Не поднимая головы, Крис корпела над расписанием и даже не смотрела на время. В дверь тихонечко постучались, и в кабинет проскользнули Сашенька и ее подруга Кира.

– Чего хотели, неприкаянные? – глянула Костенко на них одним лишь периферийным зрением. – Сашенька, тебе что, больше нечем заняться, а? Я скажу Мадам, она тебе работки еще подкинет, чтобы служба тебе медом не казалась!

– У меня ее, Крис, и без твоих едких подначек невпроворот! – поморщилась Кошкина мило в ответ. – У меня уже глаза от нее болят! Продохнуть времени нет!

Закрывая один файловый документ, копируя его и тут же создавая новый документ, Костенко усмехнулась:

– А чего шатаешься привидением по всему управлению?

– У нас к тебе, Крис, дело на сто миллионов! – ответила Кира вместо Сашеньки.

– Какое дело? – оторвалась Костенко от монитора и повернулась к девчонкам. – Только быстро!

– Ты не могла бы своего мужа… – заикнулась Кира.

– Кого-кого? – наклонила чуть Крис голову набок. – Не поняла я! Мы все на службе находимся, девочки!

– Ну, нашего подполковника… – поправилась Кира. – Ты не могла бы забрать его с собой и увезти человека домой. Он уже всех поставил на уши. Девчонки пищат и визжат.

– Увы! – вздохнула Костенко тяжело. – Он снял хату в городке и решил поселиться тут. Он перевел меня на казарменное положение, запретил мне выход в город, встречи с сестрой…

– Даже так! – ахнула Кира. – И как ты с ним живешь?

– Вот так и живу! – вырвался из груди Крис печальный вздох. – Я стала несчастной жертвой домашней тирании!

Девчонки топтались, нерешительно переминались:

– Мы думали ты нам поможешь…