Тайна Сухаревой башни

Глава IV. В Московском сыскном

Всю дорогу до сыскного Путилин молчал.

По его лицу я ясно видел, что он упорно-сосредоточенно выводит свою знаменитую «кривую».

На некоторые вопросы он отвечал невпопад, а некоторыми сам приводил в недоумение своего коллегу.

Так, он вдруг неожиданно спросил В.:

– Вам приходилось когда-нибудь бывать в сумасшедшем доме? В. даже побледнел.

– То есть, как это?

– Ну, конечно, по Делам службы?

– Нет, не бывал.

– А-а… – равнодушно ответил Путилин.

После В. рассказал мне, что он не на шутку подумал, будто гениальный сыщик – вследствие мозгового переутомления – сам спятил с ума. «Вдруг – ни с того ни с сего бац, бац! – и в сумасшедшем доме!»

В служебном кабинете В. Путилин обратился к коллеге:

– У вас, конечно, есть список заявлений об исчезновении лиц-обывателей?

– Конечно, конечно, имеется.

– Так вот, нельзя ли мне его… За последнее время, недельки за две, что ли.

Московские гороны и подгороны заволновались, засуетились.

– Путилин приехал!

– Вот опять утрет нос нашему В-у!

– Ну, положим, дело это загадочнее двух его первых гастролей. Тут не только он, а сам леший ногу сломает…

Как и у всякого начальника, у В-аго были и свои клевреты, обожающие его, и такие, которые по многим причинам недолюбливали, ненавидели его. Первые и вторые одинаково ликовали: первые потому, что надеялись на посрамление «гения» Путилина, а вторые потому, что были убеждены в новой блистательной победе знаменитого гастролера.

В. подал список своему врагу-собрату.

– Вот, не угодно ли…

Путилин углубился в просмотр его.

«Мещанин 33 лет Петр Онуфриев. Из дому… по заявлению жены… в ночь на 25 августа… Ремесло – столяр… Крестьянин Роман Логинов, 27 лет… чернорабочий…» Длинен синодик пропавших, неизвестно куда скрывшихся. Путилин читает вполголоса, бормочет. Около него – карандаш и записная книжка. Ни разу ни до того, ни до другого не дотрагивается рука гениального сыщика.

Какая-то злая, торжествующая улыбка кривит губы В-аго. Глаза иронически смеются.

Опасение за благополучный исход принятого на себя расследования моим другом заползает в мою душу.

«О, как тогда они будут ликовать! – проносится у меня в голове. – Прав был Путилин, когда говорил мне, что его коллега готовит ему ловушку. Дело чертовски темно!»

– Вы думаете что-нибудь почерпнуть здесь? Путилин не отвечает.

Вдруг я заметил, что он быстро заносит что-то в записную книжку.

– Виноват, что вы спрашивали, коллега? Ровно, спокойно звучит голос его.

– Я спрашиваю, глубокоуважаемый Иван Дмитриевич, полагаете ли вы почерпнуть что-либо полезное из этого списка.

Путилин пристально, в упор поглядел на своего завистливого соперника.

– Я все это штудировал, но…

– Но?

– Но не уловил ключа. – Путилин странно усмехнулся. – Странно, что вы противоречите самому себе. Если вы до меня интересовались просмотром списка, вы не удивились бы так искренно, когда я попросил его у вас. По-моему, такое совпадение – немного запоздалое.

Орлиный взор Путилина насмешливо уставился на В.

Тот побагровел.

Путилин встал и холодно бросил коллеге:

– Я не смею больше злоупотреблять вашей любезностью и вашим временем. Оно вам необходимо на текущие неотложные дела.

– Что вы, ваше превосходительство, помилуйте! Располагайте мною…

– Нет, пожалуй, не надо. Я иногда умею действовать только один, без помощников.

И, сухо простившись, Путилин вышел из кабинета. Когда мы отъехали несколько шагов от здания сыскного отделения, Путилин бросил кучеру:

– В Сокольники, в сумасшедший дом!

Глава V. Царство живых мертвецов

Какое жуткое, щемящее чувство охватило нас, когда мы подъехали к унылому, мрачному сумасшедшему дому!

Этот огромный дом был действительно желтый дом.

Чтобы достигнуть ворот, надо было пройти мимо сада, в котором душевнобольные совершали ежедневные прогулки.

Путилин, не боявшийся ничего: ни револьверных пуль, ни бешеных порывов самых закоренелых злодеев, стоящий всегда лицом к лицу к опасностям, испытывал непреодолимый ужас при виде сумасшедших.

Так было и теперь.

При виде нас несчастные живые мертвецы, для которых погас свет разума и мира, устремились к решетке сада, мимо которого мы проходили.