Алая Завеса. Наследие Меркольта

– Тише!

Испуганный Теодор поднял палец вверх. На лице Гарета проскользнула улыбка, потому что он был прав.

– Нечего стыдиться этого.

– Я стыжусь, – прошептал Теодор. – И другие не примут меня, если узнают. Мои собратья жестоки. И кровожадны. Не хочу вспоминать о них.

– Как ты держишься? Вервольфы не могут долго находиться в человеческом теле.

– Фрау Мюллер всё знает. Она и больше никто. Раз в неделю она отпускает меня… Погулять.

Мысль о том, что временами вокруг приюта бродит огромный волк, не воодушевила Гарета.

– Я думаю, что ты мечтаешь стать человеком, – произнёс он. – Полноценным.

– Я – человек.

– Для того, чтобы стать человеком, ты должен выбраться отсюда.

Теодор боялся всего, что скрывалось за стенами приюта – не только леса, но и города. Гарет видел это в его невинных глазах.

– Зачем? Меня всё устраивает.

Теодору не потребовалось доводов для того, чтобы Гарет поверил. Не у каждого человека есть амбиции. И счастье каждый видит по-своему. Для кого то это наличие еды и постели, а для кого-то – всё и сразу.

Гарет не знал, к какому типу относился сам. Но сравнить себя не мог ни с Теодором, ни с Рейнхардтом. Он – нечто другое.

Гарет не мог перестать думать о Хелен. Стараясь уснуть ночами, долго и неуклюже ворочась в неудобной постели приюта, он видел перед глазами её лицо. Оно словно обвиняло юношу в чём-то, и было право. Гарет слишком легко сдался и оставил её, пусть всего лишь на какое-то время.

Она беззащитна, потому что враги лишили её Проксимы. Того самого элемента, которого у Гарета в избытке. Ему не составило бы труда защитить её, но кое-кто решил иначе. Кое-кто заставил Тейлора чувствовать себя виноватой.

Хелен была в безопасности только тогда, когда находилась рядом с Гаретом. Несмотря на то, что её мать, фрау Бергер, прописала ей лекарства, позволяющие адаптироваться к жизни без Проксимы, Гарет верил и в то, что помогает девушке своими силами. Он не мог поделиться с ней своей Проксимой, как бы сильно ему этого не хотелось. Но он согревал ей Хелен. И не давал завянуть.

Воспоминания о ней, которые Гарет воспринимал как очень далёкие, но не менее острые, давали ему мотивации ждать нового дня. Пройдёт какое-то время, и он её увидит. И впредь не будет расставаться.

Гарет долго копался внутри своей головы, пытаясь понять, как это с ним случилось. Теперь же времени для этого было куда больше, но ответ так и не приходил в голову. Он никогда не мог представить, что так сильно в кого-то влюбится. Это было так же неожиданно, как и нелогично.

Гарет ожидал долгих и мучительных поисков, и не рассчитывал их закончить ранее, чем в двадцать пять лет. Всё это время он должен был примеряться и «прицеливаться», и лишь во взрослом возрасте сделать осознанный выбор. Тем более, он и представить не мог, что его первая любовь будет выглядеть именно так.

Хулиганистая, неброско одетая и абсолютно не умеющая шутить, Хелен не обладала совершенно ни одним качеством, которое могло зацепить Гарета. Но стоило ей ворваться ураганом в его жизнь, как всё изменилось.

Но не сразу. Увидев её впервые, он почувствовал лишь умиление – то самое, что ощущают дети при виде щенка. Но ничего привлекательного он в ней не рассмотрел – таких были если не тысячи, то сотни.

Но день за днём, неделя за неделей, он влюблялся в неё всё сильнее. Он пытался контролировать этот процесс, но ничего не выходило – влияние Хелен было куда сильнее его самого.

В один момент Гарет сдался. И именно тогда понял, как ему повезло – Хелен ответила ему взаимностью.

Теперь её глаза казались океаном – полным чувств и различных эмоций. Довольно низкий голос не вызывал смех, а заставлял восхищаться неповторимыми бархатными нотками. Сплетённые в хвост русые волосы вдруг превратились в идеально подходящую для неё причёску. А кеды стали не признаком мальчишества, а частью неотразимого стиля, что выделяло её из толпы однообразных и безликих девушек. Кроме того, он неосознанно начал смеяться над её шутками.

Он был счастлив с ней. Она была его большой удачей. Но проснувшись внутри стен приюта, он закрыл глаза обратно тогда, когда понял, что не встретится с Хелен и сегодня.

Его ожидал ещё один паршивый день

Несмотря на то, что Гарет всё ещё считал Теодора за умственно отсталого, вервольф так и остался единственным, с кем удалось наладить контакт. Он был милым и безобидным парнем – от такого точно не следовало ждать всякого рода подлянок и предательств.

Гарет учил играть его в шахматы. Это был выигрышный вариант для всех – Теодор развивал свой интеллект, а Гарету игра помогала сосредотачиваться и прокручивать в голове все варианты исходов противостояния с Рейнхардтом.

Однако, это не помогало. Теодор проиграл девять партий подряд, но по-прежнему продолжал играть с невероятным энтузиазмом. Это мотивировало и Гарета – нельзя сдаваться даже тогда, когда шансов, казалось бы, совсем нет.

– Напоминает мне мою стаю, – прошептал Теодор. – Наш вожак тоже ничего не делает. Только прячется за другими собратьями… Почему ты меняешь пешку на королеву?

– Я пересёк всё поле. Такие правила.

– Ты придумываешь их на ходу?

– Прости, Теодор, я должен был сказать сразу.

Вервольф понуро опустил голову вниз и задумался. Несомненно, узнав об этом правиле, он станет пытаться превратить все свои пешки в ферзи.

– Ты такой умный, – позавидовал он. – А выглядишь как-то…

– Глупо? – закончил фразу Гарет.

Теодор нахмурил лицо, поняв, что сказал лишнее. Он немного времени провёл в цивилизованном обществе, поэтому, пока не знал, что горькая правда, сказанная в лицо, не всегда оказывается полезной.

– Я не хотел тебя обидеть, – извинился Теодор.

– Всё в порядке, – улыбнулся Гарет. – Никто не выглядит так же глупо, как Карл Свайнхерд.

Он окинул взглядом комнату отдыха. Гости клиники сидели друг напротив друга, но не играли в шахматы, несмотря на то, что фигуры были расставлены на досках. Кроме того, они все молчали, будто разучились говорить.

Но один из них выделялся на фоне других тем, что у него не было напарника. Он сидел в углу один – без книги или журнала, и изучал остальных взглядом.

– Кто это? – шёпотом спросил Гарет.

– Ты про этого? – пальцем показал на незнакомца Теодор. – Сумасшедший какой-то. С ним никто не играет, потому что он всегда выигрывает. И не разговаривает, потому что он говорит странные вещи.

– Какие например?

– Что наш спаситель ненастоящий, – прошептал на ухо Гарету Теодор. – Что мы сами его придумали, а он нам не помогает.

– Какой же спаситель настоящий?

– Другой.

Ответ был исчерпывающим.

– Любопытно, Теодор. Я сыграю с ним?

– Ты хорош. Может, у тебя и получится.

Получив одобрение вервольфа, Гарет откланялся и отправился к незнакомцу. Тот, казалось, только и ждал его, потому что встретил лёгкой улыбкой и едва заметным кивком.

– Ищешь достойного соперника? – хриплым и низким голосом спросил он.

Несмотря на то, что незнакомцу нельзя было дать больше сорока лет, он был совсем седым. На левой щеке у него находился короткий, но глубокий шрам, а правый глаз непроизвольно подёргивался.

– Да, – коротко ответил Гарет.

Собеседник кивнул и развернул доску так, чтобы Гарету достались белые фигуры. Юноша машинально передвинул пешку на две клетки вперёд.

– Ты тоже в плену здесь? – спросил незнакомец, отвечая аналогичным ходом.

– Нет, я пришёл сюда по своей воле.

Собеседник ухмыльнулся. У его зубов был серый оттенок.

– Сомневаюсь, что сюда кто-то приходит по своей воле. Посмотри на это место. Настоящая тюрьма. За маской добродетели скрывается настоящее зло.

– Это всего лишь приют для обездоленных, – ответил Гарет.

– Они нарочно собирают слабых и сломленных людей, потому что никто не будет их искать в случае чего. Эти Сёстры… Подозреваю, что они ведьмы, родившиеся ещё в средневековье. Они черпают жизненную силу из этих людей для того, чтобы не стареть.

Собеседник говорил в половину голоса, нагнетая атмосферы. Он верил в то, во что говорил, но Гарет с трудом сдерживал улыбку.

– Так почему не сбежите отсюда? – поинтересовался юноша.

– Они убьют меня. Столько могущественных ведьм, а я один против них. Нет. Я не самоубийца. Меня вытащат мои братья.

– Какие ещё братья?

Сумасшедший практически не тратил времени на размышления – отвечал на ходы Гарета едва ли не через секунду, порой даже не смотря на доску. Воспользовавшись его торопливостью, Гарет «съел» одну из его пешек.

– Братья не по крови, но по оружию, – он наклонился над Гаретом, словно передавая информацию необычайной важности. – Чёрная слеза. Оплот этого мира. Вселенская паутина.

– Почему я никогда не слышал про Чёрную Слезу?

Наверняка, этот термин был заимствован из какой-то художественной книги. Гарет много читал, но так и не мог вспомнить это произведение.

– Потому что знание доступно лишь избранным, – произнёс сумасшедший. – Таким, как я. Или мои братья.

– Так почему вы рассказываете о ней всем подряд?

– Потому что никто из них никогда отсюда не выберется. Это знание умрёт вместе с ними. Если я могу прославить наследие нашего ордена, то сделаю это. Даже здесь.

Один из ходов незнакомца заставил Гарета задуматься.

– Чем занимается наш орден?

– Установление мирового порядка. Последние годы мы были в тени, но совсем скоро Чёрная Слёза взойдёт над горизонтом, подобно солнцу. Мы расправим крылья, и у нас не будет необходимости скрываться, как раньше.

– Благодаря чему это произойдёт?

– Благодаря возвращению Спасителя. Он принесёт вселенский мир и всеобщее благо.

– У этого Спасителя есть имя?

Сумасшедший не сразу решился называть его.

– Когда он вернётся, сам назовёт его вам. Он принесёт с собой неиссякаемый источник божественной силы, что даст нашему Ордену полный контроль над миром, как раньше. Наши братья будут находится среди власти каждого государства. Наши путы проникнут в церковь. В научные институты. Мы прекратим войны. Остановим голод. Положим конец всем несправедливостям этого мира.

Гарет настолько увлёкся, что сам не заметил, как потерял коня в совершенно безобидной ситуации. Но расстраиваться не стал – он всё ещё контролировал ход игры и имел преимущество.

– Как раньше? – спросил он.

– Да. Мы правили миром до тех пор, пока не иссяк источник нашей силы. Антанта и Тройственный союз были под нашем контролем. Бонапарт, Шмельцер и Молтембер были нашими марионетками. Наше величие угасло, но не навсегда. Совсем скоро солнце воссияет, и вы преклоните перед нами колени.

– Вы говорили, что стремитесь к миру, но сами спровоцировали едва ли не все войны прошлого века. Не находите небольшие расхождения в убеждениях?

– Хочешь мира – готовься к войне. Европа была разрознена, но с приходом Шмельцера она стала единой. Одним из самых сильных государств мира. Это ли не прогресс?

Гарет всегда считал Адама Шмельцера тираном и военным преступником. Число жертв после войны исчислялось десятками миллионов, и это не стоило создания лживого единения. Он с радостью начал бы спор, но не решился на это, потому что имел дело с сумасшедшим. А психически нездоровые люди не могут воспринимать доводы.

– Несомненно, – произнёс он. – В этот раз нас тоже ожидает война?

– Если всё получится, то не останется противников нового режима. Воевать попросту будет не с кем. Спаситель объединит нас всех раз и навсегда. И я буду свободен.

Гарет потерял ещё и слона. Выругавшись про себя, он принялся искать пути контрнаступления.

– Как вы оказались здесь? – спросил он.

– Меня предали недостойные адепты нашего ордена. Сказали, мол, у меня крыша поехала, и мне стоит держаться подальше от дел братства. Но когда Ментор узнает об этом, их накажет, а меня освободит. Чёрная Слеза своих не оставляет.

Собеседник сделал ход ферзём, поставив шах Гарету. Юноше пришлось отступить.

– Мы – паутина, – произнёс сумасшедший, снова поставив шах. – Нас может быть много, может быть мало, но мы никогда не исчезнем навсегда, – он загонял Гарета в угол. – Они могут считать, что инициатива на их стороне, и они побеждают, но солнце всегда встаёт из-за горизонта, как и мы. Шах и мат.

Гарет схватился за голову, осознав, что проиграл партию, которая сначала развивалась необычайно удачно. Это ударило по самолюбию юноши – лучше бы он проиграл Теодору, чем этому поехавшему фанатику.

– Желаешь взять реванш? – спросил победитель партии.

– Нет, спасибо, – ответил Гарет и встал из-за стола.

Он не переживёт, если проиграет две партии подряд. Сумасшедший улыбнулся на прощание, но Гарет не мог ответить тем же. Несмотря на выраженные отклонения, незнакомец всё ещё сохранил высокий уровень интеллекта.

Желая хоть как-то унять боль после поражения, Гарет вернулся к Теодору и предложил ему сыграть ещё одну партию.

– Ты был прав – сумасшедший какой-то, – сказал Тейлор и сделал первый ход.

Юлиан без особого труда сдал экзамен по геометрии, но это не принесло ему никакого удовлетворения. Все его мысли были заняты воспоминаниями о столь скверном расставании с Магдаленой. Несмотря на то, что он сделал правильный выбор, ему не удавалось простить себя.

Он и представить не мог, что она чувствует. И рад был бы помочь, но не имелось возможности – своим вмешательствам он сделает только хуже.

– Прогуляемся? – спросила Пенелопа, неожиданно появившись сзади и схватив его за руку. – Я всю ночь не спала. Думала, не сдам. Испытываю необычайное облегчение.

– Такая заучка, как ты, не могла не сдать, – влезла в разговор пробегающая мимо Хелен.

Пенелопа не обратила на неё никакого внимания.

– Жутко устал, – ответил ей Юлиан. – Я бы лучше отдохнул.

– Такая прекрасная погода, а ты хочешь сидеть дома? Не понимаю тебя, Юлиан Мерлин…

Он и сам себя не понимал. Так долго ждал лета, но по его наступлении отказался пользоваться всеми его преимуществами.

– Может, Хелен согласится, – пожала плечами Пенелопа и окинула взглядом холл корпуса в её поисках.

Но обнаружила не то, что хотела – возле дверей стоял тучный и рассерженный Моритц Лютнер. Одно его присутствие портило всю атмосферу – нагнетало негатива и лишало мир естественных красок.

Пенелопа остановилась и застыла на месте.

– Я не хочу туда идти, – не поворачивая головы, произнесла она.

– Он твой отец, Пенелопа, – ответил Юлиан.

Он понимал её чувства не хуже, чем она сама.

– Пусть проваливает.

– Рано или поздно это должно было случиться.

Некоторые вещи неизбежны.

Пенелопа повернулась к Юлиану и долго рассматривала его глаза. Она искала в них поддержки, и Юлиан старался дать то, что ей нужно. Возможно, не был знатоком в этом деле, но ничего другого не оставалось.

Однажды он и сам поговорит с герром Лютнером. Когда-то, а не сейчас.

– Обещаю, я вернусь к тебе, – сказала Пенелопа и сделала несколько робких шагов вперёд.

Юлиан проводил её взглядом. Он чувствовал, что отправляет её на добровольное бичевание, и не мог остановить, потому что это не имело бы смысла. Несмотря на весь страх, герр Лютнер оставался её отцом, а значит, он не станет причинять ей зла.

Юлиану хотелось в это верить. Но верилось с трудом.

Он стоял посреди холла, не обращая внимания на прохожий поток студентов – их было так много, словно они все сдавали экзамен в один день. Юлиан старался читать слова Лютнера по губам, но не удавалось. Закончилось всё тем, что Моритц и вовсе схватил Пенелопу за руку и вытащил наружу.

Юлиан пожалел, что не обладает способностью видеть через стены. Вместо этого ему приходилось додумывать самому, избегая домыслов о самом худшем.

Напряжённость развеял медленно и неуверенно подошедший Йохан Эриксен – человек, с которым Юлиан рассорился несколько недель назад, но из-за чрезмерной загруженности так и не успел помириться.

– Привет, Юлиан, – робко произнёс Йохан, не осмелившись посмотреть в глаза бывшего друга.

– Здравствуй, Йохан.

Юлиан чувствовал, как Эриксен стесняется. Ему было знакомо это ощущение – ещё недавно он и сам растерялся, объясняясь с Магдаленой.

– Ты снова с Пенелопой? – выпалил наконец Йохан.

Юлиан надеялся, что это так, потому что Моритц Лютнер был готов разрушить все планы.

– Полагаю, что да.

Йохан нервно задёргался. Ему следовало поработать над коммуникацией, в чём явно мог бы помочь Гарет.

– А Магдалена? Что с ней?

Юлиану было неловко. Йохан ждал от него чего-то, но Мерлин вряд ли был способен подарить ему надежду. Или мог?

– Наши дороги разошлись.

– Хочешь сказать, что она теперь свободна?

Вероятность того, что она за пару дней нашла себе нового парня, была миниальной.

– Свободна, – кивнул Юлиан.

Казалось, с плеч Йохана спустился тот самый груз, что сковывал его. Юлиану было жаль Йохана – его взгляд, полный надежды и неуверенности так и просил о помощи. Окажется ли Юлиан подлецом, если совершит ложь во благо?

– Выходит, ты и впрямь её не любил?

Юлиан посмотрел в глаза Йохана. Тот не отвёл взгляда, несмотря на то, что далось ему это с трудом. Йохан скрывал ненависть, и направлена она была отнюдь не в сторону Юлиана, а в отношении несправедливой судьбы, напрасно заставившей Йохана любить безответно.

– Я расстался с ней, потому что понял, что был не прав перед тобой, – Юлиан почти сразу пожалел о сказанном, но обратной дороги уже не было. – С её помощью я заполнил пустоту, но тогда я не мог понять, что она значит для тебя. Прости, Йохан.

Юлиан лгал. Он делал это неумышленно, полагая, что тем самым спасает дружбу. Которой, несмотря на всё, дорожил.

– Никогда не поздно одуматься.

– Магдалена тоже меня не любила. Я чувствовал это, поэтому даже не пытался её удержать. Полагаю, что ты – тот, кто ей нужен. Думаю, она пожалела о том, что когда-то отказала тебе.

Глаза Йохана пропитались надеждой. Юлиану было стыдно смотреть в них, потому что всё сказанное им не имело ничего общего с правдой. Но это могло придать уверенности Йохану, при помощи которой он сможет сделать шаг на пути к своему счастью. Шансы были мизерными, но никогда не равнялись нулю.

– Почему ты так думаешь? – спросил Йохан.

Юлиан не хотел отвечать, потому что ложь давалась ему с трудом.

– Она слишком часто вспоминала о тебе. Так часто, что я начинал ревновать. Тебе стоит встретиться с ней. Уверен, у тебя всё получится, Йохан.

Юлиану искренне хотелось, чтобы у него всё получилось. Но вера порой оказывается слепа и загоняет лишь в угол. Сам того не замечая, Юлиан мог запустить своей ложью целую череду катастрофических событий, которая усугубит и без того напряжённую атмосферу.

– Спасибо тебе, Юлиан, – протянул руку Йохан. – Надеюсь, мы навсегда забудем о наших разногласиях.

Ладонь Йохана была мокрой – бедняга вспотел от волнения. Юлиан тоже надеялся, что они больше никогда не вернутся к этому разговору. Но предчувствие подсказывало, что он сделал только хуже. Как всегда.

Йохан удалился, оставив Юлиана в отвратительном расположении духа. Стараясь быть хорошим, он вновь промахнулся. Не зря говорит, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Порой проще не вмешиваться в естественный ход вещей, оставляя контроль судьбе, которой всегда виднее.

Но жалеть было поздно. Выбросив из головы дурные мысли, Юлиан покинул корпус и принялся разыскивать Пенелопу.

Она сидела на лавочке под самым большим деревом – совсем одна. Похоже, разговор с отцом был совсем недолгим, потому что после её ухода прошло не больше десяти минут. Несмотря на то, что Пенелопа пыталась сохранять спокойствие, она еле сдерживала свои слёзы.

Юлиан филигранно, дабы не потревожить её покой, присел рядом и спросил:

– Как всё прошло?

Возможно, вопрос были лишним, потому что по внешнему виду и без этого было понятно, что ничего хорошего не произошло.

– Лучше, чем я думала. Сначала казалось, что он силой заберёт меня домой и посадит под замок, но он был несколько… Вежливее.

Юлиан рассчитывал примерно на то же самое, поэтому мог выдохнуть с облегчением.

– Что он сказал?

– Дал мне неделю на раздумья. Сказал, что после обратной дороги не будет. Ни наследства, ни финансовой поддержки.

– Почему он так меня ненавидит? Кажется, мы выяснили, что вазу украл не я, а Браво.

– Он не хочет, чтобы я связывала свою жизнь с внуком Джампаоло Раньери. Считает его за итальянского мафиози, который однажды привлечёт и тебя в свой грязный бизнес. Говорит, что не желает видеть, как его единственная дочь катится по наклонной.

– До этого от родства с Раньери я оказывался только в выигрыше.

Пенелопа положила ладонь на руку Юлиана.

– Я сделала свой выбор, – произнесла она. – У отца ничего не получится. Буду стоять на своём до конца.

А ведь с Магдаленой было куда проще. Их отношениям не мешал никто извне, и они могли наслаждаться друг другом, не оглядываясь на остальных. Но разве был в этом хоть какой-то интерес?

– Ты многим жертвуешь, – сказал Юлиан. – Неужто я и вправду того стою?

– Сама всякий раз удивляюсь, – попробовала улыбнуться Пенелопа. – Но судьба свела нас не просто так. Видимо, за этим скрывается что-то большее.

Юлиан старался не верить в судьбу. Потому что она сулила ему унаследовать славу Отречённого.

– Я поговорю с твоим отцом, – пообещал он. – Как только всё это закончится… Как только Гарет будет в безопасности, и мы вернём Хелен и Йохану то, что они потеряли, я всё решу.

Улыбка Пенелопы была смешана с грустью. Она не верила. Юлиан и сам не был уверен до конца, потому что в последнее время нарушил слишком много обещаний.

– Не стоит, – ответила она. – В последнее время на твои плечи и так многое свалилась. Меня же в это время даже не было рядом. Поэтому, оставь это мне.

Они пристально посмотрели в глаза друг другу. Юлиану хотелось скорее закончить этот разговор и каким-то образом отвлечься. Сначала он хотел поцеловать её, но успел вспомнить, что этот трюк работал только с Магдаленой. Пенелопа же никогда не прерывала разговор на середине.

– А что, если ты не сможешь? Я не смогу потерять тебя ещё раз. Не прощу себе этого.

– Не потеряешь. Я сама этого не позволю. Я допускала много ошибок в своей жизни, но та была последней.

Она была не права. Последней её ошибкой было возвращение к Юлиану. Ей повезло, что она не помнило ничего об осени, ибо дружба с Юлианом тогда едва не привела к её смерти.

– Я рад, что ты есть у меня, – произнёс он. – Я согласен на прогулку.

Пенелопа поднялась с лавочки и обеими руками потянула Юлиана с собой. Погода и впрямь была прекрасной.

Уставшие и голодные, они вернулись домой, когда уже начинало темнеть. Сахарная вата, которой они угостились в парке, нисколько их не насытила, поэтому Юлиан отчётливо слышал, как бурлит у него в животе.

Дворецкий Джо встретил Юлиана и Пенелопу с невозмутимым выражением лица, которое давно стало его визитной карточкой, и пригласил внутрь.

Будет ли Ривальде интересно узнать, что они успешно сдали экзамен? Вопрос отпал сам собой, когда Юлиан увидел, что она не одна – за столом в гостиной сидел ещё и Лиам Тейлор. Возле него стоял давно остывший чай, а миссис Скуэйн, не изменяя себе, потягивала своё вино.

Они оба выглядели удручённо. Их молчаливые взгляды сказали о многом.

– Здравствуйте, мистер Тейлор, – поприветствовала преподавателя Пенелопа.

– Рад вас видеть, мисс Лютнер, – сухо ответил Лиам. – Как прошёл экзамен?

– Всё отлично! Я так сильно боялась…

– Пенелопа, тебе лучше удалиться, – грубо остановила её Ривальда.

Девушка нахмурила брови.

– Пожалуйста, поднимись наверх, – чуть вежливее попросила Скуэйн, осознав, что была чересчур груба. – Джо принесёт тебе ужин.

Пенелопа посмотрела на Юлиана, ожидая одобрения. Тот кивнул ей, и девушка быстрым шагом отправилась в сторону лестницы.

Это не сулило ничего хорошего – и без того напряжённый день, вместивший в себя экзамен, встречу с Моритцем Лютнером и холодное примирение с Йоханом обещал закончиться серьёзным разговором.

– У нас проблемы, Юлиан, – сказал Тейлор, когда шум затих.

Что-то случилось с Гаретом? Юлиан старался отсрочить момент, когда услышит горькую правду.

– А до этого их не было? – спросил он. – Всё было хорошо?

– Ривальда, он прав, – согласился Тейлор. – Может, прежде ему стоит поужинать…

– Если не выслушает меня, ужинать будет в аду! – ударила стаканом по столу Ривальда. – Лиам, нам сейчас не до любезностей.

Испуганный Юлиан отодвинул стул, находившийся дальше всех от Ривальды, и присел. Аппетит мгновенно куда-то исчез.

– Так что случилось? Сорвенгеру удалось добраться до Гарета?

– Нет, – ответил Тейлор. – Во всяком случае, пока что. Но он оставил нам сообщение. Кровавое.