Алая Завеса. Наследие Меркольта

– Всё будет хорошо, – сказал он, стоя на пороге.

– В твои слова хочется верить, – кивнула Пенелопа.

Они долго смотрели в глаза друг друга. Такого не было почти год – Аарон точно знал это. Что-то менялось в их сознании, но ни Аарон, ни Пенелопа пока не имели представления, что именно.

Будь на месте Пенелопы любая другая девушка, Аарон прервал это молчания поцелуем. Но случай был совершенно иным – подобное недальновидное действие могло не только пошатнуть все надежды Аарона, но и уничтожить их.

Поэтому он держался.

Но никто и представить не мог, скольких усилий ему это стоило. Губы Пенелопы выступали в роли магнита – они так и звали к себе. Безупречные и возбуждающие, но от того не менее коварные, они выступали в роли того самого омута, где кроется больше всего чертей.

Аарон ждал, когда это закончится, ибо с каждой секундой сопротивляться было всё сложнее.

– До завтра, – в конечном итоге сказала Пенелопа, что позволило Аарона выдохнуть.

– До завтра, – повторил он, после чего им пришлось попрощаться.

Несмотря на то, что встреча с Пенелопой поселила в душе Аарона какую-то надежду, он не переставал ненавидеть себя за то, что не выбрал в качестве желания выздоровление матери.

Казалось бы, это является бредом. Джиннов в лампе не существует, и никакие желания не исполняются по щелчку пальца. Всего нужно добиваться самостоятельно, а не искать помощи извне. Но Аарон считал себя тем, кто зацепится за любую – даже самую иллюзорную возможность ради того, чтобы спасти своих близких.

Он поддался импульсу и сделал неправильный выбор. Но Меркольт более не вернётся. А значит, приходилось жить с этим.

Два дня спустя, после учёбы, ноги сами отнесли Аарона к «Прелестям Анны» – цветочному магазину в центре города. Обычно он ходил домой другой дорогой – более короткой, но в этот день решил, что ему наскучило однообразие пейзажей, которые видел каждый день.

Возможно, подсознательно, он надеялся на то, что встретит там Пенелопу. Память об их отношениях была жива, и Аарон не успел забыть, насколько часто ей приходилось посещать это место.

Судьба решила всё за него. Едва дойдя до порога магазина, Аарон бросил взгляд на открывающиеся двери, из-за которых неуклюже вышла девушка, несущая в каждой руке по горшку цветов.

– Пенелопа! – поднял голову Аарон.

Девушка не выглядела такой же счастливой. По лицу читалось, насколько сильна она недовольна своей ношей и миссией, которую возложили на её плечу родители.

Вряд ли она любила цветы так же сильно, как герр Моритц и фрау Флеерта. И, тем более, ей не доставляло никакого удовольствия носить их собой. Поэтому, появление Аарона оказалось как нельзя кстати.

– Привет, Аарон, – сказала она, несмотря на то, что они уже виделись в академии. – Чёртовы цветы, – слова звучали не так нежно, как всегда. – Не мог бы ты… Нет, неловко.

Аарона не стоило ни о чём просить. Он и так всё знал.

– Тебе повезло, что я проходил мимо, – улыбнулся он и приблизился к Пенелопе.

Та передала ему один из горшков.

Аарон не понимал, за что люди любят цветы. Их красота была лишь делом вкуса, а смерть – окончательной. Цветы жили недолго. И смысл всей их жизни заключался только в том, чтобы несколько дней порадовать людей, после чего погибнуть.

Аарон считал это не только бессмысленным, но и по-своеобразному диким. Впрочем, он много чего не понимал.

– Когда же всё это закончится? – ворчала Пенелопа. – Дорогая, сходи туда, сходи сюда. Я похожа на прислугу?

Находясь рядом с ней, Аарон терял способность вникать в слова и рассуждения. Он был настолько счастлив, что попросту забывал обо всём происходящем и терял связь с живым миром.

Пенелопа была страшнее любого оружия.

– Стоило уехать учиться в Берлин, – продолжала она. – А, ещё лучше, в Лондон. У меня были возможности, но я испугалась самостоятельной жизни. О чём я думала?

Аарон отправился бы за ней даже в Сибирь.

– О семье, – сказал он.

– Я навещала бы их на каникулах. Все были бы счастливы… Печально осознавать, что я настолько глупа, так поздно.

Всю дорогу Пенелопа рассказывала о чём-то подобном – Аарон, к своему невежеству, почти ничего не запомнил. Учёба, отношения с родителями, погода – её волновало всё, что угодно, но не Мерлин.

Казалось, она разом решила вычеркнуть его из своей жизни. Возможно, она притворялась и всего лишь убегала от реальности, но у неё получалось это делать очень правдоподобно.

В противовес, большую часть дороги Аарон молчал. Пенелопа не давала ему возможности вставить свой слово. Аарон настолько давно не видел её столь разговорчивой, что в какой-то момент ему начало казаться, что Пенелопу заменили загадочным двойником.

Дорога от «Прелестей» до дома Лютнеров занимала не больше двадцати минут, но Аарон их совершенно не заметил. Рядом с Пенелопой течение времени полностью теряло свой смысл, и лилось с такой скоростью, с которой захочется ему самому. Как правило, оно шло слишком быстро. Настолько, что Аарон не успевал насладиться Пенелопой.

– Спасибо, что помог, – сказала она перед поворотом на тропинку, ведущей в сторону дома.

– Пустяки, – отмахнулся Аарон. – Можешь просить меня о чём угодно. Когда угодно.

– Хотелось бы сказать, что приятно иметь такого друга, – ответила она. – Но во всём же есть какой-то подвох.

– Здесь нет никакого подвоха.

– Я давно не видела тебя таким хорошим, Аарон. Выглядишь так, будто выиграл в лотерею. Что-то случилось?

– Нет. Просто я очень рад тебя видеть, – признался Аарон.

Он не врал, но Пенелопа восприняла всё как иронию.

– Мы видимся каждый день, – ответила она. – Только я раз за разом натыкаюсь на твой хмурый взгляд.

– Тебе казалось. Не хочешь встретиться как-нибудь?

Аарон выпалил это инстинктивно, совершенно не думая о последствиях. Обычно он продумывал детали диалога ещё до его начала, но Пенелопа медленно лишала его рассудка.

– Мы каждый день встречаемся в академии, – улыбнулась она.

Аарон был не из тех, кто переводит всё в шутку, забирает свои слова обратно и пасует. Поэтому он высказался точно, решительно и кратко:

– Сходим в кафе.

– Зачем? – удивилась Пенелопа.

– В кино.

– Ради чего?

– Мы знакомы с детства. Разве нам нужен какой-то повод? Кажется, мы стали забывать, кем приходимся друг другу.

Улыбка пропала с лица Пенелопы. Однозначно, Аарон излишне ускорял события, но копить накипевшее внутри себя становилось всё сложнее.

– Мы просто друзья, – сказала Пенелопа.

– Абсолютно верно. И друзья должны временами выбираться куда-то вместе.

Пенелопа отвела свой взгляд от Аарона. Она задумалась, потому что его слова и впрямь поставили её в тупик.

Не только любовь любви розни. Подобная трактовка была применима и к понятию дружбы. Пенелопа не хуже Аарона знала, что настоящие дружеские отношения её связывали, к примеру, с Хелен, а не с тем, с кем пришлось расстаться год назад.

Называя Аарона «другом», Пенелопа имела в виду нечто другое – то, что связано с этим словом лишь косвенно.

– Выпьем кофе после учёбы, – неожиданно выпалила она. – Полагаю, ты не забыл про то самое место?

Аарон не мог улыбаться из-за того, что его лицо застыло в изумлении. То, что минуту назад казалось полным прахом, развернулось совершенно другим углом.

Несомненно, это ещё нельзя было назвать свиданием. Но ни один из самых красивых городов не строился сразу. А Аарон, несомненно, первый кирпич уже заложил.

Изначально он рассчитывал, что рандеву в «Хартсе» продлится не более получаса. Но, к удивлению, оно растянулось едва ли не до вечера.

Уничтожив по три порции латте, Аарон и Пенелопа беседовали столь охотно и непринуждённо, что словно узнавали друг друга заново. Им и впрямь было что о себе рассказать, потому что в последние несколько месяцев они даже не пытались заглянуть другому в душу.

Аарон старался избегать щекотливых тем, связанных с недостатком денег и болезнью матери. Пенелопе требовалось больше позитива, и Аарон решил стать тем, кто ей его подарит.

В свою очередь, она не стеснялась практически ничего. Кроме одного – Мерлина. Едва речь заходила о чём-то, хотя бы косвенно с ним связанном, Пенелопа резко переключала тему для разговора, как бы случайно вспоминая нечто забавное и неотложное.

Аарон был не против. Несмотря на то, что любопытство требовало больше информации, ему было неприятно слышать эту фамилию. Стоит вычёркивать из своей жизни тех, кто оставлял на ней лишь чёрные отпечатки.

В подобном ключе протекли следующие три недели. Аарон и Пенелопа проводили много времени вместе и, несмотря на то, что между ними ничего не было, для него это многое значило.

Прогулки по парку и посиделки в кафе ни к чему не обязывали, но каждый раз всё ближе приводили Аарона к исполнению своей мечты. Он начинал вспоминать прошлое – тогда подобный образ жизни был для него обыденным.

Аарон старался не думать о плохом, но временами проскальзывали мысли о том, что Пенелопа с его помощью заполняет пустоту, оставленную Мерлином. Он никогда не узнает об этом, потому что Пенелопа не ответит на вопрос, заданный прямо в лоб.

Возможно, это было к лучшему.

Наступила весна. Солнце всё дольше и дольше задерживалось на небосводе, но настоящая весна цвела в душе Аарона.

Но нельзя было продолжать это бесконечно. Возможно, Пенелопа и сама ждала от него первый шаг, поэтому, проснувшись однажды утром, Аарон решил его сделать.

Он слегка боялся, потому что это начинание не гарантировало ему спеха. Но Аарон не был бы собой, если бы остерегался риска. Невозможно добиться ничего стоящего, если регулярно прятать голову в песок и дожидаясь посланий с неба.

Аарон решил высказать Пенелопе всё, что он думает.

Когда они прощались, уже смеркалось. Аарон провожал её до дома, но, не дойдя до поворота несколько сотен ярдов, остановился и, не поднимая глаз, произнёс:

– Мы провели вместе несколько неплохих недель, правда?

Похоже, Пенелопа не улавливала ход его мыслей.

– Да, мне было хорошо, – ответила она.

Аарон в который раз ошибся, не подготовившись к диалогу заранее. Подобного не случалось с ним ранее, но эта весна меняла его.

– Я думаю, нам уже пора всё выяснить. Что это значит?

Аарон давно не был таким серьёзным. Пенелопа, отвыкшая от этого, насторожилась.

– Что это значит? Я не понимаю тебя.

Действительно не понимала или всего лишь притворялась? Аарон склонялся ко второму варианту, но не мог обвинять в этом Пенелопу. Она не любила серьёзных разговоров.

– Ты и я, – сказал Аарон. – Всё это не просто так. Нам хорошо вместе. Скажи, что это правда!

– Я всё не могу понять, к чему ты клонишь.

– Ты всё понимаешь, Пенелопа.

Она замолчала на несколько секунд. Аарон был прав – она поняла всё с самого начала, но предпочла уйти от ответа. Но, к её несчастью, Аарон не позволит ей этого сделать.

– Я думаю, ты слишком торопишь события, – произнесла она.

– Прошло уже три недели.

– Всего три недели, – поправила его Пенелопа.

Аарон не был согласен с этим. Три недели – отнюдь не маленький срок.

– Я больше не могу ждать.

– Ты близок к тому, чтобы всё испортить.

– Всё потому, что ты всё ещё любишь Мерлина?

В словах Аарона таились нотки агрессии. Он обещал самому себе, что больше никогда не будет груб с Пенелопой, но сейчас находился на грани срыва.

– При чём здесь Юлиан? Я не люблю его, если ты хочешь это слышать. Но после того, что у меня с ним было и как это закончилось, я просто хочу свободы. Я не снова хочу погружаться в омут, который приносит только страдания.

– Страдания? – удивился Аарон. – Ты действительно думаешь, что я заставлю тебя страдать?

– Однажды уже заставил.

– Неужто за всё это время я так и не убедил тебя в том, что изменился? Ты дорога мне, Пенелопа. Дороже всего остального. Я понял это тогда, когда потерял, поэтому больше никогда не хочу с тобой расставаться. Чем я хуже Мерлина? Что ты вообще нашла в нём?

Глаза Пенелопы стали намокать.

– Зачем ты говоришь о нём? Думаешь, мне приятно это слышать? Я тяжело перенесла расставание с ним. Спасибо, что был рядом в этот момент. Но ты просишь от меня то, чего я не могу тебе дать.

– Что тебе мешает?

Аарон ждал, когда Пенелопа скажет «Я не люблю тебя». Это расставило бы все точки, но момент так и не наступал.

– Я не уверена, что это то, что нам нужно.

Терять уже было нечего. Ситуация достигла точки невозврата. Послав весь мир к чёрту, Аарон схватил Пенелопу за шею и, прежде чем поцеловать, сказал:

– Зато я уверен.

Настоящий Аарон Браво именно так всегда и поступал. Он брал от жизни всё, не спрашивая у неё на это разрешения, и ничего не отдавал взамен. В какой-то момент он начинал забывать о том, кто он есть на самом деле, но этот ничем непримечательный весенний денёк заставил Аарона проснуться.

– Зачем? – шёпотом спросила Пенелопа, когда поцелуй закончился.

– Потому что я люблю тебя, – признался Аарон.

Пенелопа была растеряна. Внутри неё разгоралась настоящая война. Одна сторона просила действовать благоразумно, а другая настаивала на том, чтобы Пенелопа целиком отдалась во власть инстинктам.

– Всё так просто? – произнесла она.

– Я не вижу смысла усложнять. Разве ты не понимаешь, что мы созданы друг для друга?

– Ты никогда не верил в судьбу.

– Узнав тебя заново, уверовал.

Слёзы пропали с глаз Пенелопы. Похоже, некий барьер внутри неё рухнул, оставив после себя приоткрытые ворота.

– Я не знаю, что я должна делать, – положив голову на плечо Аарона, сказала Пенелопа. – С одной стороны, мне и вправду хочется этого. С другой стороны, я понимаю, что это неправильно. Сколько людей я ещё должна предать, прежде, чем меня все возненавидят?

– Тебе недостаточно моей любви?

– Если бы я знала, что она настоящая…

– Настоящая, Пенни.

– Я даже не знаю, существует ли она.

Пенелопа тихо засмеялась. В её нежном хохоте прослеживались нотки отчаяния, которые она и не стремилась скрывать. Она понимала, что её жизнь катится в никуда, но планомерно достигала стадии принятия.

Аарон готов был принять за неё любое решение. Она сомневалась, но для него было чуждо это чувство. Он знал, что нужно ему, и что нужно ей. И, как ни странно, это потребности совпадали.

– Мне о многом придётся подумать, – сказала Пенелопа на прощание. – Спасибо, что лишил меня спокойного сна.

– Однажды ты погубишь меня, – улыбнулся Аарон, обняв её.

В этот раз объятия были непринуждёнными и тёплыми, в отличие от предыдущих. Ранее Пенелопа стеснялась их, однако, сейчас, обнимала Аарона не только с энтузиазмом, но и с удовольствием.

Кого стоит благодарить за случившееся? Судьбу, в существовании которой Аарон едва не разуверился? Меркольта, который мог соврать? Или самого себя, который умеет лишь всё портить?

Не найдя правильного ответа, Аарон решил не благодарить никого.

От пятисот марок, полученных Аарон в «Аттиле» осталось совсем немного. Он смог купить на них всё необходимое для себя и Элизы, а так же приобрести необходимые лекарства для матери, которые хоть немного, но смогли улучшить её состояние.

Оставшиеся деньги Аарон решил потратить с солидным размахом – пригласить Пенелопу в дорогой французский ресторан «L’Assiette». Несмотря на то, что поход туда сильно ударит по карману Аарона, он ни капли не пожалеет об этом, потому что должен впечатлить Пенелопу, доказав ей, что он никакой не бродяжка в обносках, а настоящий мужчина, который может преподнести своей женщине самое лучшее.

Забронировав заранее столик, воодушевлённый Аарон отправился на «Грилленштрассе» для того, чтобы забрать оттуда Пенелопу.

Сегодня он был красив как никогда. Он не любил официальных костюмов, но ради Пенелопы пренебрёг своими принципами и достал из шкафа пиджак, брюки, рубашку, туфли и галстук.

Аарону не нравилось своё отражение в зеркале, но слова Элизы о том, что теперь он стал самым красивым братом в мире, заставили поверить в это.

На улице было прохладно, но Аарон знал, что встреча с Пенелопой мгновенно согреет его. Находясь рядом с ней, он не боялся ни мороза, ни дождя, ни ветра, ни адского пекла.

Пенелопа всегда показывала себя педантичной особой, предпочитая приходить на место встречи даже раньше положенного. Не подвела и в этот раз – стоило Аарону позвонить в дверь, как она, будучи полностью собранной, отворила её.

Несмотря на то, что в глазах окружающих Пенелопа не менялась, Аарону она казалось красивее с каждым днём. Блеск её глаз сражал наповал не хуже копья, запах духов валил с ног, будто смертоносный яд, а изгибам талии могла позавидовать даже Афродита.

– Прекрасно выглядишь, – сделал комплимент Аарон.

Пенелопа замялась. За последнее время ей приходилось слышать много комплиментов в свой адрес, но всякий раз это заставляло её краснеть, как в первый.

Аарону было не жалко и сотни комплиментов – это меньшее, что он мог ей дать.

– Красивый галстук, – сказала Пенелопа, поправляя его. – Тебе очень идёт.

Возможно, это было правдой, но в следующий раз Аарон наденет его не раньше, чем через полгода.

– Нам надо торопиться, – произнёс Аарон, взяв Пенелопу за руку. – Такси вот-вот подъедет.

Пенелопа кивнула, но в этот момент выражение её глаз изменилось.

– Что случилось? – спросил Аарон.

– Обернись.

Он послушался и, развернувшись, увидел, как в его сторону движется Мерлин. Аарон никогда не жаловался на зрение, поэтому мог поклясться, что Юлиан немного светился. Его походка была быстрой и уверенной, а взгляд – холодным и непоколебимым. Именно так выглядят крайне рассерженные люди.

– Что ты здесь делаешь? – в панике крикнула Пенелопа.

Она понимала, чем попахивает дело.

– Я к нему, – прошипел Юлиан и приблизился к Аарону.

Браво не боялся. Более того, ему было крайне приятно находиться на месте победителя, наслаждаясь бессилием проигравшего.

– Что тебе нужно от него? – подбежала Пенелопа.

– Хочу услышать от него правду, – сказал Мерлин. – Это он украл вашу вазу.

Пенелопа опустила одну бровь, но ничего не ответила. Она с интересом ожидала продолжения.

– Все знают, что вазу украл ты, а не я, – усмехнулся Аарон. – Ты зря пришёл сюда, Мерлин. Иди домой и не мешай нам.

– Я никуда не уйду. Скажи ей, глядя в глаза. Признайся. Ты воруешь у того, кому клянёшься в любви. Пенелопа глупа, если не понимает этого.

– Проваливай, Мерлин. Твои дешёвые фокусы больше не сработают. Хочешь оклеветать меня в глазах Пенелопы? Ничего не выйдет. Она знает, что ты собой представляешь. Пустое место.

– Верни вазу, – настоял Мерлин. – Прямо сейчас.

Аарона не покидало чувство, что он разговаривает с незнакомым человеком. Ему приходилось контактировать с разными ипостасями Мерлина, но у всех них было нечто общее – лицемерие, трусость и фальшивость.

В этот раз что-то было не так. Аарон видел в глазах Мерлина небывалую уверенность. Он знал, о чём говорит. Он знал всю правду.

Однако, что бы он ни говорил, Пенелопа не поверит. Аарон не мог предать её, и она это знала.

– Уходи, пока не случилось ничего страшного, – размеренно произнёс он. – Я обещал Пенелопе, что больше тебя не трону. Не заставляй меня расстраивать её.

– Пенелопа должна знать, кем ты являешься. Вор. Лжец. Предатель. После такого она тебя уже никогда не простит. И твоя дешёвая лирика окажется бесполезной.

– Мне надоело это, Мерлин, – сказал Аарон и приблизился к нему.

Два врага стояли друг напротив друга на расстоянии вытянутой руки. Оба всматривались в глаза оппонента, пытаясь измерить количество заключённой в них ненависти. Но ничего не выходило, ибо её было с избытком.

– Аарон, позволь мне поговорить с ним, – попросила Пенелопа.

В её голосе чувствовалась боль – Мерлин испортил ей вечер. Это было достаточным поводом для того, чтобы наказать его.

– Он больше никогда в жизни к тебе не приблизится, – ответил ей Аарон. – Я позабочусь об этом.

В глазах Мерлина прослеживался красный оттенок. Это выглядело пугающе, но Аарон старался найти для этого рациональное объяснение.

Существовали эликсиры, которые на какое-то время увеличивали физическую силу. Побочным эффектом их действия являлось изменение структуры организма – в том числе и красные или жёлтые глаза. Аарон слышал миф о том, что именно такими эликсирами пользовались сто лет назад охотники на вервольфов, что увеличивало их шансы на успех в смертельном противостоянии со зверем.

Скорее всего, Мерлин использовал нечто подобное для того, чтобы иметь хотя бы малейший шанс справиться с Аароном.

– После этого дня ты навсегда исчезнешь из её жизни, а не я, – произнёс Мерлин. – Признавайся, Браво. У тебя нет шансов для оправдания. Гарет и Хелен видели твоего сообщника возле забора в тот день. Напомнишь, как его зовут?

Рудольф. Аарон грешным делом подумал, что он впервые в жизни смог справиться со своей задачей чётко и безукоризненно, но в итоге ошибся. Нелепое создание, носящее это имя, вновь подвело его.

Нашла коса на камень? Нет. Мерлин никого не сможет убедить. Никто не поверит в его доказательства в виде свидетельств его близких друзей.

– Хелен ничего не говорила мне, – сказала Пенелопа.

– Потому что ты не находишь для неё времени, – ответил Мерлин. – Видимо, Браво оказался для тебя дороже.

– Не говори так.

– Ты променяла всех своих близких ради этого… Который не только обокрал тебя, но и лгал на протяжении двух месяцев.

Аарон больше не мог терпеть этого. Размахнувшись со всей силы, он попытался ударить Мерлина, но вместо этого отлетел на несколько ярдов назад.

Мерлин даже не поднял руки – всё сделал при помощи своих красных глаз. Он не сводил их с Аарона – видимо, подобным образом контролировал вышедшую наружу силу.

– Что вы делаете? – набросилась на Мерлина Пенелопа. – Прекратите немедленно! Даже если это был он, не стоит…

– Он заслужил! – ответил Мерлин. – Ты ничего не понимаешь! Он предательским способом забрал тебя, и теперь смеётся у меня за спиной! Что он наговорил тебе? Что, Пенелопа?

Она больше не стала сдерживать своих слёз.

– Сейчас отец услышит, – прошептала она. – Если он увидит тебя рядом со мной…

– Мне плевать, что скажет твой отец. Ты думаешь, что я собираюсь кого-то слушать? Я буду делать всё, что захочу. Кажется, так ты говорил, Браво?

Аарон чувствовал боль. Он не ощущал никакого давления со стороны Мерлина, но все кости в организме разом заныли, как у старика. Это не позволяло ему подняться.

Похоже, Мерлин принял весьма сильный эликсир. Это полностью лишало его чести – настоящий мужчина никогда не выйдет на поединок, имея несправедливое преимущество. Пенелопа поймёт это. Что бы ни случилось, она останется на его стороне.

– Ты слаб, – прохрипел Аарон. – И никогда с ней не будешь.

– Не буду. Она предала меня, променяв на тебя. Я не ты, и дважды в одну воду не зайду. Признавайся!

Мерлин приподнял левую ладонь и сжал её в кулак. Аарон почувствовал боль, подобную той, которую испытывают, когда ломаются все кости в организме.

Собираясь на свидание, Аарон не готовился к пыткам.

– Прекрати! – кричала Пенелопа, пытаясь помешать Мерлину. – Ты же убьёшь его!

Она наткнулась на невидимый барьер, который не позволил ей коснуться Мерлина.

– Это всего лишь боль, – глаза Юлиана полыхали огнём – не абстрактным, а самым настоящим. – Она исчезнет, как только я опущу руку.

– Скажи ему что-нибудь, Аарон! Я не знаю, что, но… Если это и вправду сделал ты, скажи! Если ты впрямь любишь меня, скажи!

Аарон был готов держаться до конца, но Пенелопа была права. Их стычка прежде всего негативно влияла на неё. В этот раз Мерлин победил. Но это не означало, что он выиграл войну.

– Я согласен, – задыхаясь, сказал Аарон. – Я всё расскажу.

Мерлин отпустил его примерно через десять секунд, заставив его ещё немного пострадать напоследок. Аарон понимал, что оказался унижен прямо на глазах у Пенелопы, но никто не отменял шанса на реванш.

Поднявшись и отряхнувшись, он убедился, что все его кости и впрямь целы, а боль оказалась лишь иллюзией.

– Он прав, – нашёл в себе силы признаться Аарон. – Я и впрямь это сделал, Пенелопа.

Огонь в глазах Мерлина затих, но не потух полностью. Он всё ещё походил скорее на демона, нежели на человека.

– Это не может быть правдой, – еле слышно пролепетала Пенелопа.

– Мама умирает… На операцию требуется очень много денег, которых у меня, как ни странно, нет. Где мне ещё было их взять? Как бы ты поступила на моём месте?

– Я ушам своим не верю. Ты лгал мне.

– Что мне ещё оставалось? Смотреть, как она умирает? Вам обоим вообще дано понять это? Вы когда-нибудь теряли своих близких? Когда-нибудь испытывали чувство голода? – Аарон посмотрел на равнодушного к этим словам Мерлина. – Когда в твоей жизни что-то случается, ты первым делом обращаешься к своему всемогущему деду, который щёлкает пальцем, и все желания исполняются!