Огонь памяти

Найденная вода оказалась ужасной на вкус. А ведь он думал, что за те недели, что пришлось путешествовать через Степи, его уже ничем не удивить. Какое дерьмо он только ни пил! И, тем не менее, этот раз оказался худшим.

Бьющий прямо из земли ключ можно было, конечно, увидеть и самому: вокруг его выхода на поверхность трава была более пышной и яркой. Но смог бы он отыскать эту маленькую точку в бескрайнем море пространства без привязанной к веревке мелюзги?

Кухурта вела его к цели, должно быть, не менее часа, и Руд вновь удивился тому, сколь отличны от людей живущие в Степи живые существа. Хоть те же ратусы. Для них и расстояния не преграда, и скудное количество воды в засушливых степях – не катастрофа. Некоторые даже считают, что взрослые ратусы могут прожить без воды до одного месяца. Врут, наверное. Но то, что намного больше, чем человек или гном, это уж точно.

Да, вода была просто ужасная. Первый глоток из сложенных ковшом ладоней заставил Руда с отвращением выплюнуть драгоценную находку. Во рту отчетливо ощущался привкус земли с каким-то несвежим, мясным оттенком. Человек с сомнением посмотрел на все еще связанную кухурту. Зверек, уже утолив жажду, метался из стороны в сторону, пытаясь убежать, и натягивал изо всех своих слабых сил крепкую веревку.

Может, стоит взять ее и, отойдя подальше, вновь накормить солью? А потом что? Безмозглый, живущий только за счет инстинктов малыш, скорее всего, приведет его обратно сюда. Вряд ли он знает другое место. Расстояние все-таки не такое большое для Степи. А даже если и отыщется новый ключ, кто поручится, что в нем вода лучше? Хуже бы не была.

Руд отвязал кухурту. Та мгновенно прыснула в сторону и скрылась в траве.

Он попробовал сделать второй глоток. Понимание ситуации сумело заставить не выплюнуть воду, но вот сделать глоток…

Руд с трудом проглотил мутную жидкость. Выругался про себя и стащил с плеч мешок. Развязал тесьму и стал доставать из обширных недр свое богатство: кости и шкурки добытых в степи зверей, засушенные пучки карниолица. После чего извлек на свет несколько пустых фляг, выдолбленных из плодов тыквы, с аккуратно подогнанными пробками.

Наполнив, уложил изрядно потяжелевшие емкости на дно мешка. Может, за время путешествия что-то осядет на дне и вкус улучшится? Если бы был огонь, он пропустил бы воду через угли. Но огня не было за все время с тех пор, как он покинул гостеприимный Столкшит.

Поверх фляг легли обратно трофеи – единственное, что он мог сейчас предложить на обмен тем, кого собирался встретить у реки Центральной: дальнейший путь после Степей продолжится уже на другом берегу.

Руд не имел ни малейшего понятия о том, хватит ли найденного хозяину корабля для обмена на одно свободное место. С другой стороны, это же недолго. Всего-навсего пересечь реку. А там он уже дойдет сам, куда ему надо.

Последней была наполнена небольшая поясная фляга. Поверх вещей легла смотанная веревка – и чуть погодя старые, умело подшитые сапоги вновь топтали сухую ровную поверхность бескрайней Степи да болталось на шее в такт шагам кольцо погибшего друга.

– Вот, Долх, смотли!

Он поворачивает голову на звук голоса.

– Привет, Ликси. – Губы осторожно расползаются в улыбке. Себя со стороны он видеть не может, зато отчетливо видна реакция девчушки. Она внимательно смотрит, после чего серьезно говорит:

– Ты очень стлашно улыбаешься. Надо по-длугому.

– Я буду стараться. Поможешь мне?

– Конечно!

– А что ты хотела мне показать?

– Я? А, да. Я тебе плинесла лекалство!

– И где же ты его взяла?

– У дедушки Пелиндока.

– Надо же. – Он внимательно, щурясь от бьющего в лицо солнечного света, смотрит на зажатую в маленьких ручках бутыль. – А от чего оно? В смысле, когда дедушка Периндок принимает это лекарство?

– Не знаю, – Ликси пожимает плечами. – Но иногда он ходит уставший и злой и говолит, что ему нужно лекалство. И я видела, как он белет эту бутылку.

Ликси пытается вытащить крепко засевшую в горлышке пробку. Ей это не удается. Она неуклюже ставит сосуд на пол, обхватывает его ногами и, вцепившись уже двумя руками, тянет что есть сил пробку наверх.

– Мне кажется, это не совсем хорошая идея.

Громкий хлопок. Девчушка, не удержав равновесие, шлепается на пол. Возникший испуг тут же сменяется радостным смехом, потому что падение оказалось не таким уж и страшным. Ликси быстро встает, отряхивает ладошки и, подняв откупоренную бутыль, подходит к Дорху. В нос бьет сильный и хорошо знакомый запах.

– Это совсем не хорошая идея, Ликси! Ты слышишь?

– Сейчас я тебя буду лечить.

– Ликси! Нет!!

Безумная, выжигающая правую руку боль постепенно проходит. Стоявшие перед глазами разноцветные круги сменяются брызнувшими слезами. Дышать трудно. Хочется пить и высморкаться.

– Плости, Долх. Пожалуйста, плости. Тебе очень больно?

– Очень. – Он выговаривает слова с трудом. От резкого движения опять начинает сочиться кровь. Он чувствует ее соленый привкус краем языка.

– Я хотела как лучше! Чтобы ты был здолов и мы с тобой пошли гулять.

Он не видит девочку, но прекрасно слышит, как слова Ликси переходят в испуганное всхлипывание.

Интересно, онемевшая рука потом придет в норму?

Глава третья

Река появилась к вечеру четвертого дня.

Бесконечное травяное море с яркими островками цветов разбавилось архипелагом невысоких деревьев, и стало ясно, что впереди большая вода: воздух стал заметно более влажным. Дышать как будто сделалось легче, и скорость ходьбы возросла.

К началу сумерек подул прохладный ветер, чего на просторах Южных степей отродясь не бывало. Однако идти пришлось еще довольно долго, прежде чем до слуха человека донесся равномерный, успокаивающий плеск широких волн.

По всем выработанным за время путешествия правилам стоило найти место для ночлега. Но как убедить себя сохранять спокойствие, когда позади столько дней пути, а Центральная – вот она. Кажется, можно копьем докинуть.

Руд огляделся. Не время расслабляться. Чего будет стоить весь пройденный им путь, если перед долгожданным водным рубежом его сожрут в густой траве очередные голодные звери или ограбит проходящая мимо толпа ратусов!

Терпение и еще раз терпение. В конце концов, он никуда не спешит. А суетится только потому, что хочется как можно скорее уйти из этих ненавистных мест.

Руд вернулся к зарослям деревьев. Выбрал наиболее крепкое, взобрался на одну из веток и, привязав себя к ней веревкой, устроился на ночлег.

Разбудили его привычная утренняя прохлада и ноющая боль от жесткой ветки. На земле все-таки мягче. Но, несмотря на это, пришлось признать, что прошедшая ночь была самой спокойной из всех, что удалось пережить после ухода из Столкшита. Он чувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим. Вероятно, нахождение в относительной безопасности, высоко над землей, каким-то образом повлияло на мозг. Да, пожалуй, он высыпался так только в деревне у малоросликов, до тех пор пока судьба не привела к нему наймита Нерамина.

Руд спустился с дерева, взвалил на себя небогатые пожитки, проверил висящее на шее кольцо и тронулся в путь.

Судя по движению солнца, с момента начала пути прошло часа два. Может, четыре. Вчера вечером он принял правильное решение: все оказалось намного дальше, чем виделось вначале.

Руд поднялся на пологий, растянутый в стороны холм, и перед ним открылась водная гладь.

Широкое пространство реки Центральной приветствовало его своим освежающим дыханием. Слепило глаза бесчисленными солнечными бликами, танцующими на покрытой рябью поверхности.

Могучая безмятежность.