Огонь памяти
Руд вздохнул и встал:
– Идем.
Здание, куда его привели, находилось в дальнем конце портовых застроек. Было оно построено то ли первым, и от него, как от массивного корня, протянулись остальные улочки, ветвясь и уходя в стороны, то ли одним из последних и походило с этой стороны на распустившийся, с замысловатыми украшениями стен и крыши цветок. Рассуждать на эту тему смысла не имело, но сразу становилось ясно, что держать ответ придется перед каким-то высокопоставленным гномом. Возможно, перед самим главой этого порта.
По всему пути следования многочисленная гномья братия провожала человека взглядом, вполголоса обсуждая возможные причины происходящего. Наконец идущий первым гном приблизился к двери, открыл ее и вошел внутрь. Руд ступил следом. Яркое солнце над головой сменилось низким бревенчатым потолком, а влажный ветер с реки – удушливым запахом огня и масла. Каменные стены, россыпь сталактитов. Едва заметный за прочими звуками стук падающих капель. Чадящий факел, бросающий рябь теней на угловатые стены. Шорох чешуи…
Руд моргнул, возвращаясь в настоящее. Коридор закончился просторным помещением с четырьмя высокими окнами. Дневной свет рассеял воспоминания, перемешав их осколки с десятками десятков пылинок, витающих в воздухе.
Деталей обстановки после улицы было не разобрать из-за разницы освещения. Было видно только несколько столов, лестницы, ведущие куда-то наверх, да еще толпу гномов.
Лица многих оказались ему знакомы.
– Подойди сюда, человек.
Голос принадлежал панцирному коротышке, сидевшему в центре. Руд подошел. Встал прямо, спокойно глядя на гнома.
– Я Хелкосман, сын Валумира. Местный глава. А как можно обращаться к тебе?
– Руд, сын Гэрриха, пахаря из Сатонии.
– Что делаешь здесь?
– Иду из Южных степей сперва в Свободные земли, а после в свой штат. Здесь, почтенный глава, оказался при помощи вон тех гномов. Хозяин корабля, Хармант, дозволил плыть с ними через Центральную до этого места.
– Что делал по прибытии в Дорт?
– Если данным словом у вас именуется сей порт, то, ступив с корабля на сушу, я направился вдоль улицы, ища место, где можно было перекусить. По дороге зашел в кузницу к мастеру Халнору. А после уже посетил таверну, где меня нашли эти бойцы.
– Что делал в кузнице? – Взгляд Хелкосмана, казалось, сверлил человека насквозь.
Руд пожал плечами:
– Поговорил с достопочтенным мастером и понаблюдал за работой его ученика. Вот и все.
– Стало быть, не все. Достопочтенный мастер Халнор подозревает тебя в воровстве, человек. Что ты на это скажешь?
– Скажу, что эта новость весьма удивительна для меня. За всю свою жизнь я не украл ровным счетом ничего. И сейчас хотел бы узнать, в краже чего меня обвиняют?
– В краже рунитовой крошки. – К столу из молчавшей группы коротышек вышел старый кузнец. – Не зря ты про нее расспрашивал. Что, да как, да зачем. Глаза не обманешь. Мне ведь ты сразу не понравился, но больно спокойно вел себя. Подумалось, что на старости лет уже начал ошибаться в своих выводах. Теперь вижу, что с вами, людьми, надо быть настороже постоянно.
– А много ли пропало драгоценной крошки после того как я ушел от тебя?
– Да с пару горстей.
– Убыток большой.
– О чем и речь! – воскликнул гном. – Говори, куда дел?
– Не крал я твоей крошки, мастер Халнор, – Руд покачал головой.
– Чем докажешь?
– Да хотя бы тем, что нет ее при мне. Если бы я был вором, стал бы спокойно рассиживаться в таверне в трех домах от места преступления?
– Стал бы, – резко бросил Хелкосман, – коль задумал отвести от себя подозрения.
– Твоя правда, уважаемый глава, – Руд кивнул. Возникшая загадка неожиданно начала приобретать удивительное решение. Пока недоказуемое, но вполне себе четкое. Человек посмотрел на мастера-кузнеца: – Позволь спросить тебя, Халнор, не заходил ли кто к тебе еще после меня?
– Тебе-то что за дело? – зло буркнул тот. – Уйти от ответа хочешь? Не выйдет.
– Мы были там, – вперед выступил Хармант. – Доставили в кузницу привезенный лес.
Руд повернулся к стоявшим по правую руку гномам:
– А пропажа обнаружилась сразу же по прибытии груза к мастеру?
– Нет, не сразу, – пробурчал в ответ кузнец. – Как ты ушел, я начал своего дурака учить. Потом эти пришли и мы стали разгружать. Пропажа выяснилась уже под конец, когда я мимо короба шел.
– Ясно. – Руд повернулся к главе порта: – Могу ли я просить вернуться в кузницу, чтобы доказать свою невиновность?
– Думаешь, это кто-то из наших? – усмехнулся Хелкосман. – Можешь не надеяться. За воровство в Алеворе отрубают руки, и каждый из сынов Марина знает об этом. А выжить безрукому гному с такой отметкой о своем злодействе…
– Могу ли я просить вернуться в кузницу, чтобы доказать свою невиновность?
Глава смерил человека оценивающим взглядом. Закрыть прямо тут это дело, отрубить пришлому руки, да и все на этом? А вдруг окажется, что он чей-то? Что он тут делает? Да еще из Южных степей идет. Может, и врет. Кто его знает, но ежели по делу какому, по чьему-то приказу, не было бы потом вопросов к нему от держателей власти среди бывших союзников. На вид-то пахарь из него, как из Хелкосмана – эльф.
– Оружие только оставь. Все равно возвращаться придется, – и, получив молчаливый кивок, добавил старшему из взвода стражи: – Дровнор, проводи.
Дорога до кузницы прошла так же, как и в дом, где сидел глава. Все то же наступающее молчание при его появлении, конвоирование взглядом и перешептывания за спиной.
– Чего хотел? – Халнор подошел к остановившемуся у входа Руду.
– Проверить кое-что требуется.
– Так проверяй.
– Идем внутрь. Если найдется, хорошо бы, чтобы ты своими глазами увидел.
Руд вошел первым. За ним Халнор и трое из сопровождавших стражников, включая Дровнора.
– Дальше что?
– Бери огонь и идем к твоему коробу.
Руд дождался, когда кузнец зажжет от остывающего горна небольшой факел, и подошел к коробу. Присел возле него на корточки.
– Свети сюда и смотри.
– И что? – буркнул недовольно кузнец. – Что я, своей крошки не видел, что ли?
– Смотри внимательно. Вот здесь видишь? Она как будто склеилась в одном месте.
– Егей! И правда… Чего это она? – Халнор наконец увидел то место, куда указывал Руд. – Как будто намочили ее.
– Ее и намочили, – усмехнулся человек, поворачиваясь к собеседнику. Свет факела, пробежав по шрамам на лице и сломанному носу, отразился в белом, невидящем глазу. – Это кровь. Кто-то загреб отсюда поврежденной рукой.
Руд встал и, выйдя из кузницы, окинул взглядом окрестности.
Так и есть. Вон он. Стоит, схоронившись за углом противоположного дома. Наблюдает, чтобы своими глазами увидеть торжество мести за ранение, которое нанес ему ненавистный чужак. Ох и глуп же ты, парень! Сразу видно, что молодая дурь еще не обтесалась. А может, привык, что дома все с рук сходит, коли единственный из детей, долгожданный и любимый.
Руд вздохнул и повернулся к вышедшему следом Халнору:
– Идем со мной, мастер. Я покажу тебе вора.
Возвращенный нож вошел в привычное место на поясе. Руд поправил ремень и подтянул лямки заплечного мешка.
Даже как-то жалко этого молодого. Из-за собственной тупости теперь будет расплачиваться всю оставшуюся жизнь. А ведь мог же понять, что сжатии кисти, свежая рана может опять раскрыться, и напитавшаяся кровью повязка оставит следы на сыпучем материале.
Ума не хватило: все мысли сосредоточились на мести. Гном даже остался возле кузницы, чтобы насладиться результатом задуманного. Пришел он сюда вслед за Рудом, ища способ сполна отплатить человеку, и решил незаметно схватить две пригоршни рунитовой крошки, пока соплеменники заняты делом, а на него самого внимания никто не обращал.
– Ты уж не держи зла, человек, – мастер-кузнец хлопнул Руда по спине. – Кто ж на своего подумает, когда рядом чужой ходит.
– Бывает и такое, – Руд посмотрел на гнома сверху вниз.
– Знаешь, что? А пойдем ко мне, я тебе такой нож отдам! На твой-то смотреть тошно. В дороге, случись чего, вспомнишь добрым словом старого мастера, а пройдет время, может быть, и забудешь, что я на тебя напраслину возвел.
– Это ценный подарок. За так не возьму, а дать взамен мне нечего.
Гном нахмурился.
– Отдай свой старый нож, – сказал он, подумав.
– Да на что он тебе?
– В дело пойдет. В хороших руках даже старый металл не пропадет. Когда обратно пойдешь, вернешь мне мой нож, а взамен получишь новый.
Руд улыбнулся:
– По рукам.
– Вернись только. Не обмани.
– Обещать не буду. Но постараюсь.
Он пытается разлепить ставшие неимоверно тяжелыми веки. Получается плохо. Сквозь слезящуюся щель перед лицом угадывается размытый силуэт: Ликси пристально смотрит на него своими большими глазами. Не отрываясь.
Но Дорха будит не это, а то, что девочка беспрерывно дует на его лицо.
– Ликси… – ставшие сухими горло и губы скрежещут слова. – Что ты делаешь?
– Дую!
– Зачем?
– Дедушка Пелиндок говолит что у тебя жал и что тебя надо охла… Остувать. Дуть. – Голос звучит тревожно. Звенит.
Слабость накатывает с новой силой, утаскивает Дорха в темноту глубокого, липкого забытья…
Когда он приходит в себя, уже начинает светать. Справа что-то приятно греет бок.
Дорх приподнимает голову: свернувшаяся клубком Ликси спит, прижимаясь к его телу.
Слабая улыбка – всё, на что пока хватает сил. Дорх роняет голову обратно на подушку и только сейчас ощущает, насколько она мокрая.
Ему кажется, что бессилие напитало собой каждую мышцу, засело внутри каждой из костей. Но ему стало лучше. Смешная помощь этой маленькой девчонки явно пошла на пользу. Когда проснется, он скажет, что она его вылечила.
А сейчас он просто лежит и смотрит на сопящую Ликси. Так и не узнав, что она, маленькая и храбрая, не отходила от него всю ночь, трясясь в страхе от голоса Дорха, когда он в бреду говорил о действительно страшных вещах. И как она плакала, прижимаясь к нему, когда в какой-то момент ей показалось, что человек перестал дышать.
Глава шестая
Дорога была однообразной и пустынной уже второй день. Руд неспешной походкой шел на северо-запад. По левую руку расширялась полоса леса, из-за которой уже почти не доносился шум реки. А впереди с каждым шагом неотвратимо приближалась Стена Моря. Уже закрывала своим синевато-серым массивом значительную часть расстилающегося над горизонтом неба. Тянулась вверх, поражая одинокую крохотную фигуру путника неподвластной высотой. Слепила глаза солнечными бликами, отражающимися в идеально белых снежных шапках вершин.
Насколько же она прекрасна и страшна одновременно… Нет, не страшна, просто завораживает своими неописуемыми размерами. Жаль, что ни гном, ни человек, ни малорослик не смогут в ближайшее время оказаться на этих вершинах, чтобы своими глазами увидеть раскинувшийся под ногами мир.
Руд, не останавливаясь, повернул голову вправо. Где-то там, на северо-западе, в нескольких днях конного пути должна стоять легендарная Кузница. Величайшее сооружение, сотворенное самим Богом во время его пребывания среди людей. Огромное хранилище знаний, оставленное мудрейшим.
Высоко вверх, на многие этажи, уходят стены купола, на которых невообразимым способом запечатлены рисунки и схемы невероятных предметов, механизмов и явлений природы. Как говорят исследователи Кузницы, ее мудрый создатель заключил в восходящем чередовании символов определенную последовательность. На самом нижнем уровне, над аккуратно уложенным полом, идут схемы и рисунки, повторяющие многое из того, что Бог пожелал рассказать далеким предкам Руда. Почти все заложенное тогда, как фундамент нынешнего порядка в каждом из штатов, было высечено в основании Кузницы. Это стало понятно практически сразу, поскольку символы были легко узнаваемы.
По прошествии многих лет, после того как Бог улетел от человечества, одни из первых магов, еще не создавших ни Свободные земли, ни Калантор, предположили, что начертания на верхних ярусах несут в себе информацию о более сложных вещах и процессах. С тех пор, на протяжении многих малых кругов лет, обязательно находится одиночка или целая группа желающих отправиться в это место, в надежде разгадать то, что не удалось их предшественникам. Конечно же, зачастую эти попытки не приводят ни к чему, ибо знания, оставленные Богом, сложны и запутанны. Но, тем не менее, кое-что из символов и схем людям или магам удалось разгадать. И наверняка где-то под куполом однажды отыщется рисунок того механизма, при помощи которого Бог умеет летать.
Жаль только, что он, Руд, не доживет до этого дня.
Человек бросил взгляд на вершины Стены Моря, остановился и вновь посмотрел на северо-восток. Отсюда, конечно, ее не видно. Хоть Кузница и огромна, но тут и лес, и возвышенности.
А может, и в самом деле сходить к ней? Увидеть своими глазами это чудо. Нераман, побывавший там, говорил, что, несмотря на прокатившуюся ужасную войну, Кузница Бога осталась полностью невредимой. Никто так и не понял, собирались ли ратусы разрушить это чудо, или серые короли, тоже являясь детьми созданного Богом мира, не посмели прикоснуться к его последнему творению, но, по заверению наймита, на поверхности стены он не увидел ни единого следа от оружия степняков. Если это так, то из какого же неведомого материала создана Кузница? Говорят, что это не камень и не металл.
Воистину разум Бога недосягаем для простого человека.
Руд нахмурился. Да кого он обманывает? Не пойдет он никуда. Даже если заявиться в Кузницу, какой в этом толк? Как будто он сумеет отгадать то, что засекречено в письменах! Тут маги из Калантора, умные и образованные, уходят ни с чем, а он-то куда лезет?
После происшествия в порту Руд задержался у старого кузнеца еще на день. Халнор, как и обещал, вручил ему прекрасно выкованный нож. Идеальное оружие – от навершия до острия лезвия. Рукоять из крепкого дерева ложилась в ладонь, как влитая. Оценивший по достоинству столь щедрый подарок Руд смущенно поблагодарил Халнора и попытался было вернуть незаслуженное подношение, но старый гном оказался упрямее железной заготовки. Вдобавок ко всему на поясной ремень были привязаны ножны, и когда Руд по требованию кузнеца выхватил оружие, изображая начало боя, стало ясно, что с этим подарком он теперь не разлучится никогда. При обратном движении клинок в руке будто сам нашел устье ножен. Лег в них четко, единым скользящим движением. Любо-дорого посмотреть.
После этого распрощаться сразу не удалось. Халнор уговорил Руда остаться в его доме до утра. Отдохнуть как следует после долгой дороги и «нормально пожрать». Убеждать человека долго не пришлось, и спустя Бездна знает сколько часов Руд, засыпая возле огня, сытый и в меру пьяный от пива, подумал: а каким образом случилось так, что нож, который сделал гном, пришелся как раз для руки человека? Кому он был предназначен изначально, если в этом порту люди – гости весьма редкие?
Наутро эта мысль вылетела из головы, сменившись другой.
Зря он поддался уговорам старого кузнеца и остался здесь на ночь. Нет, радушие и доброта пришлись по вкусу, во всех смыслах этого слова. Но теперь Руд был вынужден отправляться дальше в путь один и пешком. Не то, чтобы это обстоятельство сильно его разочаровало или ввергло в какие-то панические мысли: за его плечами лежали бескрайние Южные степи. Но все-таки было бы намного приятнее ехать на телеге среди болтающих гномов, чем идти одному в сопровождении лишь своих мыслей.
Еще вчера, после схода с корабля на берег он намеревался выяснить все детали. Ведь должен же идти прибывающий по реке груз в сторону восстанавливаемого города. И вот теперь он идет один.
В первый день он надеялся на то, что его догонит обоз или одиночная телега. Но надежды рухнули с наступлением сумерек, заставивших сойти с дороги и искать место для ночлега. Крепкое дерево, окруженное более чахлыми соседями, послужило хорошим местом для сна, но ночь не принесла покоя. Руд то и дело просыпался со стойким ощущением, что на него… Нет, не смотрят, но где-то внутри намертво укоренилось подспудное ощущение чьего-то незримого присутствия. И этот ночной незнакомец, казалось, был опасен по-настоящему.
Разглядеть что-либо в темноте не представлялось возможным, и человек полагался на свой развитый слух. Но, кроме пустых звуков ночи, ничего расслышать так и не удалось.
Утром путешествие продолжилось, и вскоре стало понятно, что наезженная дорога начинает забирать влево. В то время как, по всем расчетам Руда, Дварголин должен был находиться прямо по ходу движения.
Человек остановился, посмотрел на пустую дорогу за спиной, по которой его так никто и не догнал. Махнул рукой, шагнул на бездорожье и продолжил свой одинокий путь.
Спустя, должно быть, половину часа нога на очередном шаге ушла по щиколотку в мягкую почву. Ступню мгновенно залило темной, мутной водой с колышущимися на поверхности ярко-зелеными пятнами растительности.
Начинались болота. Те самые, с которыми он столкнулся в прошлый раз, когда был здесь несколько месяцев назад.
Руд поднял голову, посмотрел, щурясь, на солнце, затем опустил взгляд, еще раз осматривая окрестности: ровная поверхность, одиночные кривые деревья, темнеющие голыми стволами то здесь, то там. Да еще холмики с порослью, отчетливо заметные среди раскинувшейся перед взором глади.
Как же он забыл про топь, еще в те дни казавшуюся бескрайней! Тогда он, как сейчас видится, был несколько севернее. А эти болота берут свое начало аж вон откуда.
Здоровый глаз выцепил очертания далекого перелеска. Один из высоких и широких холмов, заросших лесом. Наподобие того, на котором стоят останки гномьей крепости.
Как раз в нужном направлении, если его не подводит единственный глаз.
Земля там твердая. Но идти к холму через неизвестные ему болота? Да, в прошлый раз он смог пройти по этим топям весьма приличное расстояние. Но тогда он был не один. Не повернуть ли назад?
Человек обернулся. Где-то там идет она, сухая и надежная дорога. Готовая сопроводить каждого из доверившихся ей путников к воротам великого гномьего города Дварголина.
Руд замер. Глаз впился в то место, где он только что заметил движение. Пустое, наполненное воздухом место, но посреди него…
А ноги, опережая память, уже выбили брызги воды из стоячей трясины. Скорее! Скорее отсюда! Вперед и подальше. К лесистому островку, к сердцу болота, да хоть под бороду Бога! Но только чтобы не достаться тому, кого панцирные коротышки с дрожью и страхом в голосе именуют «призрак».
Он хорошо помнил разговоры и пересуды, которыми на привале потчевали его сыны Марина.
Эти бестелесные, полупрозрачные порождения самой Бездны чуют живых существ и нападают на них. Что потом происходит, никто сказать не может, поскольку выживших после тех встреч нет. Но всем и так ясно, что смерть в объятиях призраков мучительна и неотвратима.
Получается, гномы пришли с севера обратно на свое старое место жительства, а за ними на юг потянулись и эти твари. Хорошо, что их видно днем: наткнись он в темноте на такое чудовище – и все, прощай, сестра. Наверняка именно его присутствие ощущалось всю ночь. Ходил, небось, вокруг да около дерева, только достать не мог.
Холодная стоячая вода прибывала. Руд спускался в незаметную для глаза низменность.
Он торопливо обернулся, пытаясь разглядеть своего преследователя. Сразу заметить не удалось. Пришлось остановиться и всматриваться более тщательно. Наконец взгляд уловил едва различимое при дневном свете движение подобия человеческой фигуры: призрак неотступно «плыл» следом.
Пришлось прибавить шаг, проверяя надежность скрытой водой земли самодельным копьем.
Получалось не всегда. Вскоре левая нога, проскользнув, ушла вбок. Руд выкинул руки в стороны, стараясь удержать равновесие. Удержал. Медленно вернулся в вертикальное положение, выдохнул и зашагал дальше. Внутри разгоралось непреодолимое желание ускорить шаг, оторваться как можно скорее от преследующей его смерти, ставшей еще ближе из-за этой обидной заминки.
Руд остервенело выдирал заледеневшие ноги из стоячей холодной воды. Скорость упала, и взвинченные погоней нервы заставляли сердце бешено бить в грудную клетку.
На следующем шаге выставленный вперед свободный конец древка уперся в твердый грунт. Руд перенес туда правую ногу и вес своего тела, а в следующее мгновение понял, что рука с зажатым в ней древком копья проваливается в мокрую глубину. Нога проскользнула следом, и человек полетел в воду. Страх захлестнул мозг, вода – рот и нос. Организм среагировал быстрее сознания, перекрывая вход в дыхательные пути. Руд вынырнул на поверхность, хватая ртом воздух и откашливая грязную воду. Левая рука откинула назад прилипшие ко лбу отросшие волосы. Правая же лихорадочно ткнула копьем вперед. Древко свободно ушло в воду. Новый удар, чуть дальше. Опора! Вот она! Он подтянулся вперед, поднялся и торопливо зашагал дальше. Бросил через плечо торопливый взгляд: разглядеть призрака не получилось. Возможно, виной тому была вода, стекающая по лицу и висящая на ресницах искажающими видимость каплями. Но остановиться, даже на краткий миг, как в прошлый раз, Руд себе позволить не мог.
Через какое-то время ему стало казаться, что ноги как будто уже не вязнут столь сильно и что вода стала немного спадать. Низменность кончалась, и с каждым новым движением мокрых окоченевших ног, поросший лесом сухой остров приближался.
Божья борода! Да ему еще повезло, что он шел через просто затопленный участок низменности, а не через действительно тянущие на дно топи. Из них при всем желании так легко выбраться не получилось бы.
Последние пять шагов.
Руд подбежал к невысокому обрыву. Закинул наверх копье, подпрыгнув, уцепился за край, подтянулся и вывалил себя на спасительную сушь. Спасительную ли?
Отдышаться он себе не дал. Вскочил и развернулся в сторону пройденного пути. Глаз лихорадочно обшаривал ближайший участок болот. Руд протер лицо, торопливо смахнул оставшиеся на лице капли. Взгляд зацепил прозрачное движение воздуха. Призрак двигался в сторону холма.
Вот бездна!
Он подхватил оружие и бросился вглубь острова. Окунулся слухом в окруживший со всех сторон шум листвы, поскрипывание веток, шелест и шорох, человеческий крик…
Руд замер. Прислушался. Ему не могло показаться. Он дожил до такого состояния, что его скорее подведет зрение, чем слух.
Крик повторился, и Руд побежал в ту сторону. Отступающие на приличное расстояние от своих соседей деревья у края холма через несколько метров уже образовывали непроходимые заросли. Пришлось уходить в сторону с прямого курса и искать проход. Тем не менее, новый крик о помощи звучал уже ближе.
Руд оббежал слева группу высоких деревьев, протиснулся между стволами, чувствуя, как грубая шероховатость коры оставляет всполохи ссадин на коже, рвет мокрую ткань рубашки и штанов. Рука метнулась к висевшему на шее кольцу.
Ради какой бездны в этом забытом всеми месте оказался человек? Неужели Йос может выдержать второго такого дурака, как он? Но ведь призраки не могут кричать! Стало быть, живой.
Нога провалилась в центре нагромождения сухостоя. Пришлось спешно закрывать глаз и выкидывать вперед руку. Не хватало еще остаться без зрения вообще.
Ладонь он все-таки прилично стесал. Руд бросил взгляд на окровавленную кисть. Попробовал сжать – больно. Ладно, может, и не понадобится сильно активничать. А зовущему на помощь здорово попадет, если дело не будет стоить всей этой поспешности.
Руд перелез через оказавшийся на пути поваленный ствол, продрался сквозь очередную группу деревьев, рванул застрявший заплечный мешок. Перепрыгнул через выступающий из земли корень.
Вновь закричали. Уже совсем рядом. Руд чуть изменил направление, выбрав для ориентира очередное поваленное дерево. Приблизился к нему. Рядом взметнулся вверх веер листвы. Что-то темное и гибкое прыгнуло слева. Человек повернул голову, чтобы было удобнее разглядеть цель.
Вне всякого сомнения, перед ним был хищник. Руд замер. Зверь изогнул в воздухе гибкое тело и приземлился на поваленный ствол. Мощные, сильные лапы, оканчивающиеся когтями, впились в кору. Длинный голый хвост яростно хлестнул по бедру. Хищник зашипел, демонстрируя внушительные пары клыков. Откуда-то снизу, из-под поваленного дерева раздался уже знакомый крик.
Вон оно что! Пытаешься, значит, отогнать меня от добычи.
Руд выставил копье и сделал быстрый выпад. Зверь ответил еще более быстрым ударом лапы. Когти скрежетнули по древку. Человек ударил вновь и закричал. Хищник присел, ответил злобным шипением. Хвост снова щелкнул по бедру. Новый выпад копьем. Зверь отпрыгнул в сторону и убежал.
Это был молодой и еще неопытный тормацин. Будущий гроза, ночной кошмар и безжалостный убийца лесных зверей. Но, на свою беду, он оказался самым слабым из выводка. Когда пришла пора обзаводиться собственной территорией для самостоятельной охоты, самый сильный из братьев и сестер убил немолодую уже мать, отвоевав таким образом наиболее обширную часть щедрого на добычу леса. Все
