Огонь памяти
– Какое несчастье, – Стокердан вздохнул. – Дорогая Вайдерсика, при первой же встрече напомни ему, что честность и открытость государя и любого из Хранителей уделов его штата есть залог долгой дружбы и взаимной выгоды. Надеюсь, он действительно умен настолько, чтобы понять это с первого раза. Нам не нужны темные истории. Кстати, а какое имя мы дадим ему?
– Тейдоран, – Вайдерсика посмотрела на супруга.
– Вполне приемлемо, – Стокердан повернулся к Кренсли. – Выясни, что там за история с умершей женой нашего будущего государя.
– Да, Хранитель.
Когда за последним из присутствовавших закрылась дверь, Хранитель восточного удела штата Сатония откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
Да, план старика был прост и гениален, как все, что он предлагал, опираясь на свой изворотливый ум и опыт прожитых лет.
Развязанная ратусами война привела к полному опустошению большей части человеческих штатов. Самые южные из них обезлюдели практически целиком. И что там сейчас творится в плане обеспечения порядка, да и вообще, имеется ли у них хоть какая-то централизованная власть, в настоящее время остается лишь догадываться. Немногим лучше дела обстоят и в соседних Пангатоле и Реланте. Они пострадали меньше других, но проблем сейчас там тоже хватает с избытком. Как докладывают соглядатаи, внедренные в штат прислуги замка в Дурантоге, до сих пор нет никаких вестей о государе и его семье. Повелитель штата пропал без вести в самом начале осады столицы серыми королями. Город, конечно же, был взят и разграблен. Все, кто успел, убежали на север, к границам Сатонии. И туда же, естественно, перебрались выжившие замковые прихлебатели и уцелевшие Хранители уделов штата. Теперь они пытаются поделить власть, одновременно решая две проблемы: каким образом урвать себе кусок этой власти побольше с целью восполнения утраченного и как обезопасить себя от гнева государя, если тот неожиданно вернется.
Что происходит в Реланте, доподлинно неизвестно. Расстояние, разруха и отсутствие порядка не позволяют получить достоверные сведения, но сейчас это и не важно. Любое великое дело стоит начинать с малого. Шаг за шагом.
Хорошо, что нашествие ратусов не обошло стороной и Свободные земли. Маги сейчас заняты восстановлением своего Калантора и на происходящее вокруг внимание если и обратят, то не сразу. Вообще, после прихода к власти в магистрате владыки Карагала Свободные земли проводят политику ограниченной изоляции и особо в дела окружающих их штатов не лезут. Но кто знает, что в головах у этих магов.
Как бы то ни было, именно сейчас настало самое благоприятное время, чтобы увеличить сферу влияния своей семьи. Но не так глупо, как попытался это сделать бывший Хранитель северного удела. Недалекий властолюбец решил шантажировать Версетту. Наивный глупец! Государыня провернула действительно потрясающий план, в результате которого недооценивший ее Хранитель вместе со всей своей семьей был уничтожен.
Для свершения великих дел вовсе не обязательно плющить свою задницу на троне. Глупец Тали хотел подчинить себе эту шлюху Версетту, но в игре против нее выступил сам. И на кого пал гнев государыни после выигранной ею партии?
Нет. Сейчас все будет совсем по-другому. Из новой партии он, Хранитель восточного удела, исключит сразу два слабых звена. Одним ходом! Воистину блестящая задумка. Чрезвычайно эффектное решение.
Отныне никаких игр между собой. Государь с противоположного края стола меняет свое место на центр доски. А игрок, управляющим им, остается вне подозрений.
И кого, скажите на милость, в случае чего будет рвать на куски разъяренная толпа? В чей адрес будут сыпаться угрозы и воинственные крики?
Но только если присоединение соседнего штата к Сатонии все-таки потерпит неудачу.
***
Мысли веером проносились в голове ошарашенной Высшей. То, что Сшссххее удалось узнать за столь короткий срок, не выглядело чем-то фантастическим, но поражало своей необычностью. Не иначе, как сама судьба привела ее именно в это место. И теперь начинается новый отсчет истории. Круг будет замкнут. Пророчество великой Спшитсу свершится. Дети Свирепого и Ужасного Бога вновь займут свое законное место в этом мире, и новая Королева, взойдя на трон, положит начало царствования величайшей династии.
И все это благодаря ей, одной из Высших сквам, Хранительнице Третьей королевской кладки. Отныне и всегда она и ее потомки будут занимать первое место среди равных. Отныне и всегда будут всего лишь вторыми среди остального народа сквам.
Мысли, зародившиеся много дней назад возле невидимой границы, так пугавшей ратусов, полностью подтвердились.
Сама зона, очерченная неосязаемым рубежом, действительно начиналась через несколько десятков метров от точки их второй остановки. Протяженность в ширину все еще оставалась для Сшссххее загадкой, а вот длина этого юго-восточного участка степей заканчивалась за десятки десятков метров от начала каменистого возвышения, переходящего затем в горы с ущельями. Этот довольно широкий проход давал безопасность тем отрядам серого народа, которые вполне могли сопровождать бывшую Королеву в момент создания ею своей третьей и последней кладки. Безопасность же самих сквам основывалась на том, что смертельно опасные силы невидимой зоны не оказывали на этот вид совершенно никакого воздействия. Сшссххее убедилась в этом сама, когда по ее приказу несколько маленьких щуплых сквам из Низших отправились через границу и по прошествии нескольких дней вернулись назад невредимыми. Чего нельзя было сказать о ратусах и прочих, не имеющих хоть какого-то сходства с будущим господствующим народом этого мира.
Часть отряда, посланная Сшссххее напрямую через заинтересовавший ее участок, к точке сбора так и не явилась. Но это было и не важно. Намного интереснее было то, что мыслеобразы удерживаемых под ее контролем степняков со временем изменились. Сперва Высшая отчетливо ощущала едва различимые капли страха, падающие на поверхность из глубины полностью подавленного ею сознания, но спустя какое-то время исчезли и они. Это произошло примерно через день после разделения отряда Сшссххее. Капли страха сменились абсолютной пустотой. И в тот момент Высшая снова остановила движение. Потребовалось привлечь всю свою силу и опыт воздействия на разум низших созданий, чтобы прояснить столь неожиданную картину. Она отчетливо осознавала, что все ратусы живы, но ее контроль над их действиями полностью утрачен.
И вот сейчас, по прошествии стольких дней, один из тех серых вышел к своей повелительнице.
Его пришлось тут же убить. Слишком неконтролируемым и страшным было создание, некогда называвшееся ратусом.
Теперь предстояло все обдумать и решить эту интересную задачу.
– Ты кто? – совсем еще маленькая девчушка смотрит на него, округлив и без того большие глаза.
– Дорх, – врет он и поворачивает голову, чтобы получше ее рассмотреть. – Какая же ты еще кроха. Сколько тебе лет?
– Четыли.
Он улыбается. Смеяться в полную силу невозможно, слишком много всего мешает. Но неспособность этой малявки выговаривать букву «р» почему-то заставляет его впервые за многие дни взглянуть на окружающий мир с подобием улыбки.
– А я Ликси, – девочка подходит ближе. Осторожно протягивает ладошку, но, не дотронувшись до лежащего человека, опускает руку. – Тебе больно?
– Совсем чуть-чуть.
Она внимательно смотрит на него.
– Тебя надо лечить, – лицо ее становится серьезным. – Так само не плойдет. А лаз мы с тобой длузья, я тебя вылечу.
– Договорись, – он снова осторожно улыбается.
– Я сейчас! – Ликси разворачивается и бежит к выходу из комнаты. – Не скучай!
Он провожает ее взглядом, после чего возвращает голову в исходное положение и медленно выдыхает. Чтобы глядеть все это время на свою новую, неожиданно появившуюся подругу, пришлось терпеть приступ боли.
Через открытое окно врывается короткий свежий порыв ветра, и до него только сейчас доходит, что все то время, пока он лежал, снаружи стояла душная тишина. А теперь все изменилось.
По деревянной раме стучат первые тяжелые капли, а следом шумный поток барабанным грохотом обрушивается на маленькую, укрытую в лесу деревеньку. Снаружи доносится радостный визг Ликси и голоса взрослых.
Он вздыхает, устало закрывает глаза.
Да. Все могло быть хуже. Намного хуже…
Глава вторая
Закат догорал. Ярко-красное из-за висящей в воздухе мелкой пыли солнце еще цеплялось за верхушки оставшихся позади невысоких деревьев. Их тени дотягивались до подошв, хватали за ткань штанов, лизали пыльные каблуки.
Руд остановился. Присел, осторожно разгребая перед собой высокую траву. Глаз, ставший наметанным за многие дни пути через ненавистные Южные степи, заметил прямо по ходу короткое движение. Кто-то был там и, вполне может статься, заметил его еще раньше.
Пришлось чуть сдвинуться влево, чтобы рассмотреть обитателя степи сбоку.
Ничего не вышло. Трава прятала засевшую в ней цель, которая не шевелилась и могла выжидать удобный для атаки момент.
Неужели кровоглаз? Безумное порождение Карлентонских топей, жестокое, но медлительное. А значит, есть возможность выйти из схватки живым.
После опустошительной войны ратусов с альянсом людей, магов и гномов доступная еда появилась в действительно неисчислимом количестве. Ничего удивительного в том, что эти твари смогли преспокойно дойти от своих исконных восточных земель аж до западных частей обширной Степи.
Руд снял с плеч мешок, поудобнее перехватил копье. Шагнул вперед, чуть повернул голову, чтобы оставить зверя целиком в поле зрения здорового правого глаза. Выставил перед собой копье и сделал еще один шаг.
Тварь прыгнула. Перед лицом Руда распахнулась усаженная широкими треугольниками зубов пасть, в которой краснел длинный язык. Зверь одним прыжком преодолел расстояние между ними, но человек ушел в сторону, выкидывая вперед копье и метя в открытый под удар толстый чешуйчатый бок. Острие, скользнув по защищенной костяными пластинами части туловища, ушло вверх. Кровоглаз встал на лапы, развернулся. Длинный хвост яростно щелкнул по бедру. Две пары налитых кровью глаз злобно уставились на посмевшего нарушить территорию чужака.
Неожиданно зверь попятился, коротко хрюкнул и, развернувшись, торопливо поскакал прочь.
Руд удивленно замер. Выждав несколько мгновений, прислушался к окружающим его звукам. Затем торопливо опустился на землю, приложил к ней ухо, закрыл глаз.
Теперь ясно, чего так испугался хищник.
Человек вскочил и бросился к оставленным им в начале схватки вещам. Нагнулся к мешку, торопливо дернул веревки. Схватил освобожденный от пут сверток маскировочного плаща, лежащий поверх укладки. Рванул тесемки ворота, вытащил небольшой глиняный сосудик. Высыпал на руки темный порошок измолотых цветков сильватика. Рассыпал несколькими пригоршнями вокруг себя. Бросил в центре мешок, копье и нож. Накинул на плечи маскировку и улегся рядом, буквально свернувшись в клубок. В нос тут же ударил резкий, неприятный запах. Скоро начнет болеть голова. Ничего. Главное, переждать.
Гулкий топот раздался спустя какое-то время. Небольшой отряд серого народа спешил мимо его схрона куда-то по своим делам. Земля начала ощутимо дрожать. Руд сжался плотнее. Навязанные поверх ткани пучки трав, вместе с цветом самого плаща, дают вполне правдоподобную картинку степи, а сильватик не позволит коням ратусов подойти настолько близко, чтобы всадники могли заметить обман.
До слуха донесся близкий всхрап и рассерженный рев одного из коней: зверь учуял рассыпанный порошок и заторопился уйти в сторону. Сидящий на нем ратус что-то резко и зло бросил на языке народа Степи. В ответ раздалось несколько столь же визгливых выкриков.
«А отряд-то груженый, – пронеслось в голове. – Вон как тяжело идут. Наверняка обокрали кого-нибудь, накидали добычи в седельные сумки. Гремят, что барабан на корабле у гномов».
Звуки тем временем удалялись. Руд приподнял край плаща и осторожно выглянул: отряд отошел на добрый десяток метров. В сумерках точнее не разобрать, но, с другой стороны, его тоже нельзя будет увидеть.
Человек осторожно вылез, отполз чуть вперед и стал жадно глотать свежий воздух.
Божья борода! Какая же все-таки отрава этот сильватик!
И тут он вспомнил.
Руд торопливо сунул руку за пазуху, нащупал горячее от тепла его тела металлическое кольцо, висевшее на шее. Пальцы торопливо прошлись по шероховатости шнурка. На месте. А то с этими прыжками, неровен час, можно и потерять цель своего путешествия.
Он склонил голову к земле. Закрыл глаз, снова прислушиваясь.
Вот бездна!
Руд бросился назад к плащу, торопливо залез под него, вновь сгруппировался и замер.
Так и есть. Первый отряд был возвращающимися к себе грабителями. А сейчас его стремительно догоняла целая толпа серых. По-видимому, первые, выждав удобный момент, напали на стан соседней семьи в отсутствие защитников, скорее всего, ушедших в собственный грабительский поход.
Жизнь поредевшего коренного населения Степи после войны возвращалась в свое прежнее русло: некогда объединенные несокрушимой волей Королевы сквам ратусы нынче подчиняются только своим королям. А те, в свою очередь, стремятся отхватить освободившиеся участки Степи себе.
Грохот погони стал оглушительным – и так же резко начал стихать. Еще через какое-то время вдали послышались крики и звон оружия.
Руд придвинул к себе поближе копье и нож. Уложил так, чтобы в случае тревоги можно было незамедлительно пустить их в ход. Вылезать пока не следует. Возможно, что и ночевать придется прямо здесь. Рядом идет бой, а ночью в степи у тех же кровоглазов будет неоспоримое преимущество.
Голова начинала болеть. Это, конечно, не смертельно. Сильватик со временем выветрится, и его пагубное действие прекратится. Но после этого останется лишь надеяться на то, что он проснется раньше, чем его, спящего, найдет какое-нибудь голодное существо. Может, обновить россыпь отравы? Нет, это будет слишком даже для него.
И, уже проваливаясь в тяжелый, отравленный сон, Руд вдруг подумал, что сегодня ему повезет. Ведь где-то впереди все еще идет бой.
Единственное, о чем оставалось сожалеть, это о потерянном времени. Любимом времени, когда окрашенная ночными красками бескрайняя степь начинает благоухать ароматом целого моря цветов. От темно-фиолетовых высоких пирамид, до рассыпчатых нежно-белых капелек, название которых он никак не мог запомнить.
Эти моменты скрашивали его пребывание в ненавистных Степях. У себя дома, в Сатонии, Руд, конечно же, видел места многочисленных захоронений, расцветающих с приходом нового года, однако подобного этим местам не встречал.
Но стоили ли здешние красоты того, чтобы отправиться сюда через все земли людей? Нет. И он никому бы не пожелал оказаться здесь и пройти вместе с ним весь путь туда и обратно.
Проснулся Руд от холода: неподвижно лежавшее тело за ночь остыло. Вместе с мелкой, до стука в зубах, дрожью вернулась противная головная боль.
Руд прислушался, высунул голову из-под маскировки, встал на колени и осмотрелся. Кругом, насколько хватало взгляда, тянулась пустая степь.
Пришлось торопливо сворачивать плащ и уходить с этого места – прочь от холода и подальше от головной боли.
Через какое-то время впереди среди вытоптанной и примятой травы он увидел трупы коней и ратусов. Десятки и десятки, лежащие на весьма обширном пространстве. Где-то поодиночке, где-то небольшими группами. Руд перехватил копье и стал забирать левее, стараясь подойти к месту сражения сбоку.
Все-таки правильно он рассчитал, что ночью его никто не потревожит.
Своего знакомого он увидел еще издали. Обожравшийся мертвечины кровоглаз лежал возле одного из трупов, лениво грея набитый полосатый живот на утреннем солнце. При появлении человека он даже не пошевелился. Открыл на звук шагов глаза, лениво щелкнул пастью и вновь погрузился в сытую негу.
Руд медленно обходил место стычки, осматривая трупы. Все, что имело хоть какую-то ценность, было унесено победителями. Оружие, одежда, скромные доспехи степняков и фляжки с водой. На последнее он рассчитывал особенно. Его собственный запас подошел к концу еще вчера вечером, и теперь стоило озадачиться пополнением этого жизненно необходимого ресурса.
– Человек…
Руд вздрогнул. Тихий, едва различимый голос раздался справа от него. Путник скосил здоровый глаз и повернулся всем телом. Под трупом коня, убитого несколькими стрелами с обломанными сейчас наконечниками, лежал еще живой ратус. Внешне совсем щенок.
– Человек… – заметив, что его услышали, серый позвал снова. – Помоги.
Руд подошел ближе, присел на корточки.
Щенок выглядел скверно. Обескровленное, бледное, словно высохшее лицо, на котором ярко выделялись только широко открытые глаза.
– Чего тебе?
– Дай пить…
На языке людей ратус говорил скверно, то ли в силу своего возраста, то ли был настолько слаб, что даже короткие слова давались ему с трудом. Руд наклонился ниже:
– Повтори.
– Пить, – еле выдавил серый.
– Чего нет, того нет, – человек покачал головой. – Сам думал найти тут.
– Тогда… убей меня.
– И это не ко мне, – Руд вновь качнул головой. – Я не убиваю.
– Боишься?
– Нет.
– Тогда убей.
– Я же сказал, не буду.
– Трус…
Руд промолчал.
– А я бы убил… – на лице щенка появилось подобие усмешки. – Пожалел бы тебя, – бледные до синевы губы сложились в звериный оскал. – А если бы мог, то и в любом другом случае убил бы… не пожалев.
Человек поднялся.
– Дай… – видя, что незнакомец собирается уходить, ратус протянул к нему руку.
– Что тебе дать?
– Нож…
Руд несколько мгновений молча смотрел на серого, после чего вытащил оружие и, перекинув его лезвием к себе, протянул ратусу. Тот взял нож дрожащей рукой.
Надо что-то решать с водой.
Человек двинулся дальше. Дошел до крайнего трупа, у которого отсутствовала голова, снесенная ударом кривого степного меча. Нагнулся, ощупал карманы, осмотрел пояс. Воды не было.
Что же делать?
Он повернул назад, к щенку. Подойдя ближе, увидел, что тот сумел совершить задуманное. Ладонь продолжала сжимать воткнутый в шею нож, по рукояти которого стекали остатки крови. Какой-то небольшой полевой зверек, видимо, привлеченный ее запахом, порскнул в тень трупа лошади. Скрылся, как только заметил приближение человека.
Руд вытащил из тела нож и сел рядом. Сорвал охапку травы, начал оттирать лезвие. Покончив с этим, снял с плеч мешок и, запустив в него руку, на ощупь отыскал моток веревки и небольшой кулечек. Скрутил на конце хитрую петлю, сложил найденное подле себя, закрыл глаз и стал слушать.
За последнее время слух его обострился чрезвычайно. Вполне вероятно, что стал таким же чутким, как у киносов. Надо будет проверить, коль выпадет случай.
Эта мысль, пришедшая около двух или трех месяцев назад, с каждым вспоминанием звучала все заманчивее. Прийти в какую-нибудь деревеньку по дороге, на постоялый двор или в трактирчик. Отыскать киноса и биться с ним об заклад. Да вот хотя бы на свой нож. Других ценностей он все равно не имеет. На самодельное копье вряд ли кто положит глаз, а нож вполне сгодится для подобной игры.
Начинало припекать. Поднимающееся солнце высушивало ночную росу, и в воздухе стал отчетливо ощущаться травяной дурман. Где-то рядом растет укольница, ее сладость ни с чем не спутаешь.
А может, и правда податься потом к киносам? Посмотреть на их быт, повадки. Чего он теряет-то? Вот отнесет кольцо, как обещал умирающему, затем сестру навестит, поздравит ее с удачным выходом замуж, да и все. Более никаких дел и нет у него.
Губ коснулась улыбка. Мури – так он называл ее с самого детства, используя вместо имени сестры ласковый вариант названия небольшого шустрого зверька, который водился во всех селах его штата. Как есть мури, такая же веселая, проворная и маленькая. Точнее, аккуратная. Ведь девчонка-то имеет при себе все, что нужно. Счастливчик тот, кому она ответила согласием.
Рука метнулась вниз. Пальцы сжались в кулак. Едва различимый топот маленьких лапок окончился испуганным писком.
Руд открыл глаз, поднес руку ближе к лицу. Осторожно ослабил первый и второй пальцы. На свет тут же высунулась остроносая мордочка с двумя черными самарантами глаз. Раскрыла рот, жалобно пискнула.
Так и есть. Кухурта. Степная мелюзга.
– Ты ж моя хорошая, – Руд осторожно погладил пальцем зверька по короткой светлой шерстке. – Ты мне и нужна была.
Свободной рукой человек поднял веревку, просунул пойманную кухурту в петлю, затянул узел и достал из маленького мешочка несколько белых крупинок соли. Пальцы сдавили с боков челюсти зверьку, заставляя того раскрыть пасть. Руд всыпал кухурте в глотку соль и, чуть подумав, повторил процедуру еще раз. Затем встал и, продолжая держать зверька в руках, направился в сторону от места сражения.
Отойдя на почтительное расстояние, Руд опустил кухурту на землю, обмотал свободный конец веревки вокруг запястья и стал наблюдать за зверем. Тот постарался тут же скрыться в траве, но человек держал свою добычу на короткой привязи и пленнице ничего не оставалось, кроме как наматывать круги возле своего мучителя.
Но вскоре поведение зверька изменилось. Кухурта стала набрасываться на толстые стебли травы, тычась в них острой мордочкой.
«Не выйдет, малыш, – Руд, улыбнувшись, посмотрел на мечущегося пленника. – Грызть нечем, а до пролитой крови не добраться. Один тебе путь – искать».
Словно услышав его мысли, зверек сорвался с места и побежал в сторону. Руд дал веревке свободно размотаться на несколько метров, после чего двинулся следом.
Усвоившаяся в организме такой мелочи, как кухурта, незначительная порция соли возбудила сильнейшую жажду. И несчастному зверьку, чтобы не умереть, теперь предстояло отыскать источник воды, чем он, Руд, и воспользуется.
Найденная вода оказалась ужасной на вкус. А ведь он думал, что за те недели, что пришлось путешествовать через Степи, его уже ничем не удивить. Какое дерьмо он только ни пил! И, тем не менее, этот раз оказался худшим.
Бьющий прямо из земли ключ можно было, конечно, увидеть и самому: вокруг его выхода на поверхность трава была более пышной и яркой. Но смог бы он отыскать эту маленькую точку в бескрайнем море пространства без привязанной к веревке мелюзги?
Кухурта вела его к цели, должно быть, не менее часа, и Руд вновь удивился тому, сколь отличны от людей живущие в Степи живые существа. Хоть те же ратусы. Для них и расстояния не преграда, и скудное количество воды в засушливых степях – не катастрофа. Некоторые даже считают, что взрослые ратусы могут прожить без воды до одного месяца. Врут, наверное. Но то, что намного больше, чем человек или гном, это уж точно.
Да, вода была просто ужасная. Первый глоток из сложенных ковшом ладоней заставил Руда с отвращением выплюнуть драгоценную находку. Во рту отчетливо ощущался привкус земли с каким-то несвежим, мясным оттенком. Человек с сомнением посмотрел на все еще связанную кухурту. Зверек, уже утолив жажду, метался из стороны в сторону, пытаясь убежать, и натягивал изо всех своих слабых сил крепкую веревку.
Может, стоит взять ее и, отойдя подальше, вновь накормить солью? А потом что? Безмозглый, живущий только за счет инстинктов малыш, скорее всего, приведет его обратно сюда. Вряд ли он знает другое место. Расстояние все-таки не такое большое для Степи. А даже если и отыщется новый ключ, кто поручится, что в нем вода лучше? Хуже бы не была.
Руд отвязал кухурту. Та мгновенно прыснула в сторону и скрылась в траве.
Он попробовал сделать второй глоток. Понимание ситуации сумело заставить не выплюнуть воду, но вот сделать глоток…
Руд с трудом проглотил мутную жидкость. Выругался про себя и стащил с плеч мешок. Развязал тесьму и стал доставать из обширных недр свое богатство: кости и шкурки добытых в степи зверей, засушенные пучки карниолица. После чего извлек на свет несколько пустых фляг, выдолбленных из плодов тыквы, с аккуратно подогнанными пробками.
Наполнив, уложил изрядно потяжелевшие емкости на дно мешка. Может, за время путешествия что-то осядет на дне и вкус улучшится? Если бы был огонь, он пропустил бы воду через угли. Но огня не было за все время с тех пор, как он покинул гостеприимный Столкшит.
Поверх фляг легли обратно трофеи – единственное, что он мог сейчас предложить на обмен тем, кого собирался встретить у реки Центральной: дальнейший путь после Степей продолжится уже на другом берегу.
Руд не имел ни малейшего понятия о том, хватит ли найденного хозяину корабля для обмена на одно свободное место. С другой стороны, это же недолго. Всего-навсего пересечь реку. А там он уже дойдет сам, куда ему надо.
Последней была наполнена небольшая поясная фляга. Поверх вещей легла смотанная веревка – и чуть погодя старые, умело подшитые сапоги вновь топтали сухую ровную поверхность бескрайней Степи да болталось на шее в такт шагам кольцо погибшего друга.
