Тонущая женщина

Глава 8

На следующий день – зарплата. А у меня выходной, но я с утра еду в кафе, чтобы получить заработанные деньги. Я надеялась, что Хейзел опять придет, принесет мне на завтрак что-нибудь, тайком прихваченное из дома, и мы немного поболтаем. Но она не пришла. Может быть, Бенджамин разрешает ей совершать пробежки не каждое утро? Или она решила, что одно бесплатное угощение и японская фигурка – достаточная благодарность за спасение ее жизни.

Рэнди по прилавку придвигает ко мне конверт с деньгами, на вид – совсем легкий. В кафе я работаю нелегально, и он вправе платить мне столько, сколько пожелает. Правда, относительно жалования договоренность между нами есть, так что этого вполне должно хватить на замену стекла в машине, и еще останется. Меня ждут в автомастерской, расположенной в нескольких милях от кафе «У дядюшки Джека». Мастер, говоривший со мной по телефону, обещал заменить стекло в тот же день, но предупредил, что за срочность возьмет дороже. За починку машины я готова отдать все свои сбережения. По ночам слишком холодно, чтобы спать практически на улице, к тому же это небезопасно. Идти в меблированные комнаты я боюсь, ведь там за стенкой может оказаться отсидевший в тюрьме преступник, торговец наркотиками, а то и кто-нибудь похуже. А ночевать в приюте мне пока гордость не позволяет.

В автомастерской я – первый клиент. В конторе сидят четверо механиков в рабочих комбинезонах, потягивают кофе, треплются о том о сем.

– Я вам звонила, – говорю я, входя в помещение. – Мне нужно заменить стекло в машине. Сегодня. – Я протягиваю ключи, которые у меня забирает немолодой мужчина с седыми волосами, завязанными в жидкий конский хвостик.

– Можно и сегодня, но это будет недешево.

– Знаю.

Он окидывает меня взглядом водянистых глаз, скептически вскидывает брови.

– Деньги-то у вас есть?

Я знаю, что похожа на нищенку: нездоровая бледность, непричесанные волосы, мятая одежда. С течением времени я утратила облик компетентной, энергичной, уверенной в себе женщины. Теперь все во мне говорит о том, что я слаба, сломлена, на мели.

– Есть, – резко отвечаю я.

Он ставит на стол чашку с кофе.

– Хорошо. Заберете машину в конце рабочего дня.

– Я подожду здесь.

– Ладно. – Он кивает в сторону кофейника, рядом с которым стоят стопка бумажных стаканчиков и банка с сухими сливками. – Для клиентов кофе бесплатный.

Механики неохотно разбредаются по рабочим местам. Мое присутствие им мешает. Я наливаю себе стаканчик, добавляю сухие сливки и размешиваю их палочкой. Кофе на вкус отвратительный, но приступы голода притупляет. В выходные в кафе меня бесплатно не кормят, так что приходится искать способы питаться подешевле. Во всяком случае, в комнате ожидания тепло и безопасно, никто меня не прогонит. Я же клиент. Мне можно сидеть здесь целый день.

После третьего стаканчика кофе я чувствую, что мне становится нехорошо. Горло щекочет, и я списываю это на счет мерзкого напитка. Но когда меня начинает знобить и появляется ломота в костях, я понимаю, что заболела. Должно быть, это простуда, а может, и грипп. Неудивительно, что я подцепила какой-то вирус. Я недоедаю, изнурена, к тому же, спасая Хейзел, сильно замерзла. Но болеть мне нельзя. Выживать и так непросто, даже будучи здоровой.

Мне бы выпить куриного бульона и чаю, принять лекарство от простуды. Поспать часов двенадцать в удобном положении. Но в автосервисе нет ни бульона, ни чая, ни лекарств, да и спать здесь нельзя. Я должна сидеть и быть начеку. Это коммерческое предприятие. Я обхватываю себя руками, прижимая свитер к телу. На минуту закрываю глаза, жалея себя. Вселенная наказывает меня за мои грехи. Я заслужила эти страдания.

Через какое-то время в конторе появляется один из механиков, за ним идет клиент. Они подходят к рабочему столу, начинают обсуждать стоимость замены треснувшего лобового стекла. Я опускаю глаза, неотрывно смотрю на остывший кофе. Мужчины как будто меня не замечают, хотя меня бьет мелкая дрожь. Я еще крепче обнимаю себя, потираю предплечья. Здесь включен кондиционер? Почему мне так холодно?

Механик удаляется в мастерскую, клиент идет к выходу. Когда проходит мимо меня, я бросаю на него мимолетный взгляд. Он среднего роста, но со спортивной фигурой; одет в потертые джинсы и тонкую футболку, подчеркивающую мускулистость его тела. Жилистые руки украшают татуировки. Одна из них – череп – явно сделана не в тату-салоне. Он примерно моего возраста, может, немного моложе. В былые времена я, возможно, улыбнулась бы такому парню, даже пококетничала бы с ним. Но, когда он бросает в мою сторону ответный взгляд, я опускаю глаза, смущенно меняю позу. Выгляжу я, должно быть, так же ужасно, как чувствую себя, а то и похуже.

Мужчина уходит. Оставшись одна, я подтягиваю к груди колени, кладу на них голову. Все тело пульсирует, в носовых пазухах нарастает давление. Я не ела со вчерашнего вечера, но аппетита нет. Однако подкрепиться бы не мешало. Тогда, возможно, меня бы не так сильно мучили тошнота и головокружение.

Входная дверь открывается. Я резко поднимаю голову. Это он, тот самый клиент, который только что ушел. Он вернулся и смотрит прямо на меня, озабоченно сдвинув брови. Его губы – угрюмая складка. Он протягивает мне руку. В ней – апельсин.

Наши взгляды встречаются. В его глазах не жалость и сочувствие – просто человеческая порядочность. Я невольно обращаю внимание на их цвет: они светло-коричневые, с зелено-золотистыми крапинками. Я принимаю его дар. Это всего лишь апельсин, но у меня от волнения ком встает в горле.

– Спасибо.

Он едва заметно кивает и уходит.

Апельсин не очень вкусный, немного волокнистый, но я с жадностью поглощаю его. По рукам течет сок, от которого щиплет царапины на запястье. Я почти физически ощущаю, как по телу разливается витамин C, и надеюсь на чудесное выздоровление. Доев апельсин, я нахожу туалет («Только для персонала») и быстро туда захожу. Из зеркала со сколами по краям на меня смотрит затравленная женщина. Я открываю кран, жду, пока струя потеплеет, потом мою липкие руки и нижнюю часть лица. Между зубами застряла мякоть апельсина, но зубная щетка осталась в машине. Я немного поправляю волосы, стараюсь их пригладить, – бесполезно. Отказавшись от этой затеи, возвращаюсь в комнату ожидания.

К тому времени, когда в контору приходит механик с «конским хвостиком», я чувствую себя совсем слабой, больной, меня знобит. Кажется, горло сейчас совсем сомкнется, нос заложен.

– Стекло вставил, – сообщает механик, бросая ключи на рабочий стол.

– Отлично. – Я иду к нему, чувствуя, что пол под ногами качается. К счастью, мне удается добраться до стола без приключений.

– Вам нехорошо? – Но он не обо мне беспокоится. Боится за свой бизнес: если женщина упадет здесь в обморок, это может отпугнуть клиентов.

– Да нет. Все нормально.

Он нажимает кнопки на устаревшем кассовом аппарате и называет сумму к оплате. Я лезу в карман кардигана, достаю конверт с зарплатой, вытаскиваю деньги. Дрожащими руками отсчитываю купюры. Механик быстро их пересчитывает, убирает в кассу. Я сую остаток в карман, благодарю его и ухожу.

Моя машина защищена. Теперь можно ставить ее где угодно и ничего не бояться. В этом преимущественно промышленном районе я смогу найти тихий переулок, где меня не будут беспокоить, и отдохнуть. Поем где-нибудь суп и посплю. Мне завтра на работу, смену пропускать нельзя. Я трогаюсь с места, но перед выездом со стоянки на дорогу останавливаюсь, подумав про наркомана, который разбил окно, поцарапал мою руку и стащил сумочку. На запястье краснеют все еще воспаленные ссадины. Потом я вспоминаю Хейзел.

И еду к шоссе, ведущему на север.

Глава 9

Говорят, что ресторан – это как грудной ребенок. Он требует постоянного внимания, занимает все твои мысли, если приходится покидать его на время, и даже в самые трудные моменты, когда хочется плакать от усталости и расстройства, ты не готова расстаться с ним ни за что на свете. Вот такие чувства испытывала я к своему «Птичьему двору». Для меня это был не просто бизнес. Это была моя страсть, моя истинная любовь, мой круг общения, моя семья.

Старых друзей я постепенно растеряла: у меня не хватало на них времени, трудно было вписать их в график своей жизни. Как начальник я должна была сохранять дистанцию с персоналом, но в конце каждого вечера мы вместе ужинали, пили текилу, играли в карты. У нас была сплоченная команда. Мы жили и трудились как одна семья. Нередко я добиралась домой часа в три ночи, а то и в четыре утра. Иногда я уезжала домой не одна. Не самый здоровый образ жизни, но, боже… как же было здорово!

Конечно, я переживала за своих сотрудников, когда пришлось закрыть ресторан и исчезнуть навсегда. Я собрала для них продуктовые наборы, поделив между всеми оставшиеся продукты – рис, муку, фасоль, сыр, масло, шоколад. В кабинете оставила бутылку дорогого красного вина для своего менеджера. Заместителю шеф-повара подарила бутылку его любимой текилы. К каждому подарку я приложила записку:

«С благодарностью, Ли».

А потом исчезла, не дожидаясь, пока Деймон переломает мне руки.

Ресторан «Птичий двор» для меня был не просто бизнес. Это была моя сущность: «Птичий двор» – это я, и наоборот. Поэтому я изо всех сил старалась его сохранить. Из-за него я предала сестру. Я боялась, что, утратив ресторан, потеряю и себя, исчезну.

Так и случилось.

Порой у меня возникает ощущение, что я лишилась руки или ноги. Сердце щемит, будто я потеряла возлюбленного или обожаемого питомца. Иногда я физически ощущаю боль. Правда, возможно, это ноют косточки раздробленного пальца. Переломы срослись, но в холодном сыром климате палец дергает.

Меня будит стук в окно машины, но я не вздрагиваю, не тянусь за ножом. Самочувствие мое настолько дрянное, что мне все равно, кто там стучится и что со мной могут сделать. Пусть хоть убивают, все лучше, чем так мучиться. Шутка… В известном смысле. Но лицо в окне не предвещает угрозы. Оно озабоченное, обеспокоенное и очень красивое.

Я приоткрываю дверцу.

– Привет.

– Боже мой, Ли! Ты выглядишь ужасно. – Хейзел кладет ладонь на мою щеку. – У тебя жар.

– Который час? – Я ищу в бардачке телефон. – Мне же на работу.

– Шесть пятнадцать утра. Где ты работаешь?

– «У дядюшки Джека». Это кафе в Бикон-Хилл.

– Позвони, скажи, чтоб тебя подменили. Ты совсем больна.

– Мне нельзя отпрашиваться, – категорично заявляю я, глядя ей в глаза.

– Это все из-за меня, да? – Сложив руки на груди, она внимательно смотрит на меня. – Ты промокла и замерзла, когда вытаскивала меня из воды. И теперь вот заболела.

– Может, где-то подцепила вирус, – пожимаю я плечами.

– Я принесла тебе круассан. – Хейзел протягивает мне промасленный бумажный пакет, который я сначала не заметила. – Во сколько начинается твоя смена?

– В четыре.

Она задумчиво поджимает губы.

– Мне сейчас нужно домой, но я постараюсь вернуться и что-нибудь принести… суп, лекарство от простуды, витамин С. Что-нибудь еще?

– Чаю.

– Договорились. – Она гладит меня по голове, словно раненую собаку. И я млею от ее ласки, от дружеского прикосновения человеческой руки. Как же это приятно! – Съешь завтрак и спи дальше.

Я закрываю глаза, безо всякой надежды мечтая о том, что она пригласит меня в свой дом. Уложит на свободную кровать с мягким матрасом и чистыми простынями, хотя бы на пару часов. Но нет, не приглашает. И я ее не осуждаю.

Она захлопывает дверцу машины и убегает, а я снова проваливаюсь в забытье.

Глава 10

В половине четвертого я приезжаю на работу в кафе. К этому времени уже чувствую себя почти человеком. В горле саднит, но благодаря лекарству от простуды, что принесла Хейзел, нос прочистился и ломота в теле ощущается не столь остро. Она вернулась, как и обещала. Приехала на черном «Мерседесе». В стильных джинсах, модных белых кроссовках, в элегантном блейзере, надетом поверх футболки. Привезла с собой холщовую сумку, в которой лежали лекарства, витамин С, контейнер с супом, косметические средства и бумажный стаканчик с чаем.

– Когда выглядишь хорошо, и чувствуешь себя хорошо, – объяснила она. – Дай-ка я немного приведу тебя в порядок.

Мне просто нужно было принять горячий душ и уложить волосы феном, но Хейзел проявила настойчивость. Сев в пассажирское кресло, она бережно отерла мое лицо лосьоном, увлажнила кожу, наложила легкий макияж. Ее манипуляции действовали расслабляюще, возможно, даже имели целительный эффект. Когда она принялась расчесывать мне волосы, я закрыла глаза, думая о Терезе. В детстве сестра заплетала мне косы, и я помню, как ее пальцы щекотали кожу головы, когда она разделяла на пряди мою темную гриву. Я тоже пыталась заплетать ей косы, но у меня никогда не получалось так аккуратно. От этих воспоминаний к горлу подступил ком.

Закончив возиться со мной, Хейзел повернула ко мне зеркало заднего вида.

– Ты бесподобна.

Я по частям разглядывала свое лицо: подведенные контуром глаза, нарумяненные щеки, блестящие губы.

«Бесподобна» – это, конечно, громко сказано, но вид у меня вполне симпатичный. И, что более важно, цветущий.

Я ставлю перед Льюисом новый бокал со «Спрайтом». Он поднимает на меня глаза. Заметил мое преображение? Судя по выражению лица, заметил и даже оценил по достоинству. Правда, он тотчас же устремляет взгляд на открывшуюся дверь кафе. Сюда он приходит дела делать, а не женщинами любоваться. Однако новый посетитель пришел не за наркотиками. Он усаживается на другом конце барной стойки, и я пододвигаю ему меню.

– Кофе?

– Да, пожалуйста. – Мужчина поднимает голову, наши взгляды встречаются. В флуоресцентном освещении его глаза приобретают золотистый оттенок; он пристально смотрит на меня. Это тот самый человек, который вчера в автосервисе угостил меня апельсином. Узнал ли он меня?

Внезапно оробев, я беру кофейник. В принципе, это не такое уж большое совпадение. Раз он менял ветровое стекло в местном автосервисе, значит, вероятно, живет где-то в округе. В сущности, его вчерашний жест нельзя назвать чем-то сверхъестественным, но он проявил ко мне доброту именно в тот момент, когда я в том остро нуждалась. А теперь вот он здесь, в моем кафе. И я выгляжу интереснее… пожалуй, впервые за долгое время. Во мне зашевелились давно дремавшие чувства.

Я наливаю ему кофе.

– Чем вкусным здесь кормят? – спрашивает он.

– Да все как обычно, – отвечаю я. – Закажите что-нибудь традиционное, не пожалеете.

– То есть от креветок в соусе карри по-тайски лучше воздержаться?

– Однозначно.

Он улыбается, в его ореховых глазах мерцает огонек. Помнит ли он, какой жалкой я была вчера в автосервисе? Если помнит, виду не подает. Заказывает сэндвич с говядиной и бульоном, картофель фри и кока-колу.

– Отличный выбор.

– Отличный совет.

Передав заказ на кухню, я обслуживаю другие столики, но его присутствие в зале отвлекает меня от работы. Я нахожу тысячи причин, чтобы вернуться к барной стойке – за напитками, за приправами, – кручусь, верчусь вокруг него. Он не сводит с меня глаз, – по крайней мере, мне так кажется. Сама я на него не смотрю. Трепещу, как подросток, смущенно улыбаюсь сама себе. Когда его заказ готов, я ставлю перед ним тарелку.

– Спасибо, Ли. – Мое имя он прочитал на бейджике.

– Пожалуйста?.. – Вопросительной интонацией я намекаю, что хотела бы узнать, как его зовут.

– Джесси, – представляется он с улыбкой, от которой на левой щеке образуется ямочка. – Рад знакомству. Вот мы и снова встретились.

Значит, он меня вспомнил.

– Спасибо за апельсин. Мне вчера нездоровилось.

– Я заметил. Сегодня получше?

– Да.

– Ты и выглядишь лучше. Просто великолепно. Нет, я не хочу сказать, что вчера ты выглядела плохо. Просто вид у тебя был… больной.

Мы флиртуем. У меня это получается неловко, словно я разминаю затекшие мышцы. Тем не менее я улыбаюсь и в груди ощущаю невероятную легкость.

– Должно быть, твой апельсин меня вылечил.

– Да, мне, пожалуй, следует заняться врачеванием.

– Ли! – рявкает Рэнди. – За четырнадцатым столиком ждут сдачу.

– Застукали. – Джесси заговорщицки подмигивает мне. Подмигнув в ответ, я спешу к указанному столику.

Заставляю себя сосредоточиться на других посетителях: не хватало еще потерять работу. Рэнди не спускает с меня глаз, наблюдая, как я сную от столика к столику, бегаю на кухню. Джесси все еще сидит за барной стойкой, ест свой сэндвич, находясь в зоне моего периферийного зрения. Не выпускать его из виду – часть моей работы: я должна подливать ему кофе, предложить десерт. А вот оценивать его внешность – крепкие плечи под тонкой футболкой, вьющиеся на затылке каштановые волосы – в мои обязанности не входит. Когда он отодвигает от себя тарелку, я спешу подойти к нему и спрашиваю:

– Что-нибудь еще?

– Ли, в котором часу ты заканчиваешь?

– В полночь.

– Я вернусь. Можем выпить где-нибудь.

Я должна бы отказаться. Я больна, принимаю лекарства, которые лучше не мешать с алкоголем. После смены мне полагается бесплатный ужин, благодаря которому я смогу функционировать на следующий день. Но меня, словно магнитом, притягивает к этому мужчине. Рядом с ним я чувствую себя прежней Ли. Привлекательной женщиной.

– Заманчиво, – отвечаю я. И улыбаюсь.

Глава 11

Я лежу на мягкой подушке, под теплым одеялом. Мне так уютно, так хорошо, хочется снова погрузиться в сон, но сквозь жалюзи пробивается весеннее солнце, извещая меня, что наступило утро и пора вставать. В горле саднит, во рту пересохло, оттого что я всю ночь дышала через него. Поворачиваюсь, пытаясь нащупать бутылку с водой, и чувствую, как спина отзывается болью – отвыкла быть в горизонтальном положении: я давно уже сплю фактически полусидя. Я вдруг резко сажусь в постели, озираюсь по сторонам, пытаясь сообразить, где нахожусь.

Я одна в мужской спальне со скудной обстановкой: облезлый комод с четырьмя выдвижными ящиками, хлипкая прикроватная тумбочка. В углу – гантели и футляр от акустической гитары. На паркетном полу валяется одежда: поношенные джинсы, футболки, пара спортивных брюк… Среди разбросанных вещей я узнаю свои: джинсы и черную футболку.

И сразу вспоминаю: Джесси. Мы отправились в погребок в нескольких кварталах от кафе, где я работаю. Поехали на его «Ауди», а моя машина так и осталась стоять «У дядюшки Джека». Мне бы следовало заказать кока-колу или газированную минералку, но я была взволнована, нервничала. Думала, что виски успокоит нервы, придаст мне очарования и остроумия. Я, конечно, уже привыкла пить вечерами и стала устойчива к алкоголю, однако в сочетании с лекарствами и общим недомоганием спиртное оказало убойный эффект: я засыпала на ходу.

В бюстгальтере и трусиках, я слезаю с двуспальной кровати, подбираю свои вещи, одеваюсь. Нужно найти ванную, сходить в туалет и освежиться прежде, чем Джесси меня увидит. Мы не занимались сексом и даже не целовались – это я помню, – но я все равно испытываю неловкость и стыд. Кто отключается на первом свидании? После одного бокала? Зеркала в его спальне нет, но я знаю, что выгляжу ужасно.

Я чуть приоткрываю дверь и вижу вторую комнату. Мой взгляд останавливается на диване угольного цвета. На нем никто не спит, но на одном краю лежит подушка, на другом – скомканное одеяло. Значит, вот где Джесси провел ночь. В остальной части гостиной доминирует большой телевизор, рядом – набор игровых приставок. Маленькая ниша справа служит чем-то вроде кабинета. Там стоит дешевый письменный стол с одним выдвижным ящиком, на нем – ноутбук и несколько книг по кинезиологии. Типичная холостяцкая берлога. Однако Джесси – далеко не типичная личность. Меня он покорил своей заботливостью. Накануне вечером настоял, чтобы я не садилась за руль. Привез меня к себе домой, помог раздеться, уложил в постель, затем поцеловал в лоб и выскользнул из спальни. Это вообще было за гранью. Где он сейчас? Я выхожу из комнаты, хочу найти его, но замечаю приотворенную дверь ванной и спешу туда.

Ванная маленькая, несовременная, как и вся квартира. Розовая сантехника, поцарапанное дерево и пожелтевшая краска плохо вяжутся с дорогим «Ауди», на котором разъезжает Джесси. Впрочем, мужчины нередко вкладывают больше денег в свои автомобили, чем в обстановку дома. Справив нужду, я подхожу к зеркалу над раковиной. Уф. Макияж, что вчера наложила мне Хейзел, размазался. Я смываю косметику очищающим лосьоном для лица с минеральными добавками (очевидно, Джесси на средства для ухода за кожей тоже не жалеет денег). Кожу стягивает, но выгляжу я лучше. Выдавливаю на палец зубную пасту и пальцем же чищу зубы. На полочке лежит щетка для волос – как раз для такой вьющейся гривы, как у меня. Я расчесываюсь, нахожу в кармане джинсов резинку и собираю волосы в высокий «конский хвостик».

Выйдя из ванной, я прислушиваюсь, пытаясь определить, где хозяин квартиры, но в комнатах тихо. Только трубы гудят над головой, да с улицы доносится отдаленный шум автотранспорта. Через щели в жалюзи гостиной я вижу толстые железные решетки на окне. Квартира находится на цокольном этаже и выходит окнами на унылую улочку. Вероятно, кражи со взломом в этом районе не редкость. И все же жить в такой квартире куда безопаснее, чем в машине.