Миссия Шута

– В том, чтобы оставить боль в прошлом, нет ничего постыдного. – Голос Шута мягко звучал в тускло освещенной комнате. – Иногда мир легче обрести, если не пытаться от него бежать. – Он слегка изменил положение в темноте. – И тогда ты перестаешь лежать без сна по ночам, глядя в потолок и думая о ней.

– У меня не слишком хорошо получалось, – тихонько фыркнув, ответил я. – Мне удалось лишь перестать сознательно бередить старые раны. Когда наконец наступило лето и мы двинулись в путь, у меня было ощущение, будто я оставляю позади сброшенную шкуру. – Я замолчал, и в комнате воцарилась тишина.

– Итак, ты покинул горы и вернулся в Бакк.

Шут знал, что я не стал бы возвращаться. Это была всего лишь невинная уловка, чтобы побудить меня продолжать рассказ.

– Не совсем так. Ночной Волк возражал, но я понимал, что не могу покинуть горы, пока снова не пройду по тем дорогам, по которым уже прошел один раз. Я вернулся на каменоломню, туда, где Верити вырезал своего дракона. Постоял немного, глядя на плоскую голую площадку, окруженную высокими стенами, тянущимися к холодному серому небу. Ничто не указывало на события, там происшедшие, – кругом только кучи мусора, мелкие осколки камней и старые инструменты. Я прошел через наш лагерь. Упавшие палатки и разбросанные повсюду вещи когда-то принадлежали нам, но большинство из них превратились в самый обычный хлам – мокрые, грязные тряпки, истлевшие от непогоды и времени. Кое-что я прихватил с собой… мне удалось найти камешки для игры Кеттл, и я их взял. – Я перевел дыхание. – А потом я подошел к тому месту, где умер Кэррод. Его тело лежало так, как мы его оставили, кости и куски сгнившей ткани. Животные его не трогали. Знаешь, они не любят тех, кто владеет Силой.

– Знаю, – тихо сказал Шут, и мне показалось, что он стоит рядом со мной в заброшенной каменоломне.

– Я довольно долго стоял и смотрел на кости, пытался вспомнить, каким Кэррод был, когда мы познакомились, – и не смог. Но, глядя на его останки, я словно получил подтверждение истинности случившегося. Так было, а теперь все закончено. Теперь я действительно мог уйти, оставив за спиной это место и происшедшие здесь события, зная, что они не последуют за мной.

Ночной Волк заскулил во сне. Я положил руку ему на бок, радуясь, что он рядом и я в любой момент могу прикоснуться к нему физически или разумом. Он не одобрял моего желания вернуться в каменоломни. Ему не нравилось путешествовать по дороге Силы даже несмотря на то, что моя способность сохранить ощущение самого себя и противостоять соблазнительному зову магии становилась все сильнее. Когда я заявил, что хочу еще раз побывать в Каменном саду, он расстроился.

Я услышал, как Шут снова наполнил наши кружки бренди. Он молчал, предлагая мне продолжать.

– Драконы вернулись туда, где мы их впервые нашли. Я их посетил. Лес постепенно забирал их себе – повсюду высокая трава и вьющиеся растения. Они были так же незабываемо прекрасны, как в тот миг, когда мы увидели их в первый раз. И так же неподвижны.

Они пробили бреши в могучих кронах деревьев, когда восстали ото сна, чтобы сразиться за Бакк. Их возвращение тоже не отличалось деликатностью, и теперь с неба на землю, сквозь густую зелень, проливались солнечные лучи, которые словно позолотили драконов. Я ходил между ними и, как и прежде, почувствовал призрачный зов Дара, который исходил от спящих статуй. Я нашел рогатого дракона короля Вайздома и даже осмелился прикоснуться к его плечу голой рукой, но ощутил лишь холодную чешую. Они все были там: вепрь-дракон, крылатый кот… самые разные существа, вырезанные из камня Элдерлингами и магами, владеющими Силой.

– Я видел Девушку-на-драконе. – Я улыбнулся огню в камине. – Она крепко спит. Только теперь она немного изменила положение – тянется вперед и с любовью обнимает за шею своего дракона.

К ней я не решился прикоснуться, потому что еще не забыл, как она набрасывалась на воспоминания, которыми я с ней делился. Может быть, я боялся получить назад то, что добровольно ей вручил. В общем, я осторожно, стараясь не шуметь, прошел мимо нее, а вот Ночной Волк ощерился, шерсть у него на загривке встала дыбом – он миновал Девушку так, словно вышел на охоту. Волк знал, кого я искал.

– Верити, – едва слышно проговорил Шут, словно подтверждая мою невысказанную мысль.

– Да, Верити, – не стал спорить я. – Моего короля. – Я вздохнул и продолжил рассказ: – Я его нашел. Когда я увидел зеленоватую шкуру Верити, испещренную пятнами солнечного света, Ночной Волк сел и аккуратно уложил хвост вокруг лап. Он не хотел подходить слишком близко. Я почувствовал, как смолкли его мысли, – он оставил меня наедине с самим собой. Я медленно приблизился к Верити-дракону, чувствуя, как оглушительно стучит в груди сердце. В теле, вырубленном из Силы и камня, спал мой король. Ради него я принял такую страшную боль, что шрамы от этих ран – телесных и душевных – останутся со мной до конца жизни. Я шел и чувствовал, что по щекам текут слезы. Как же мне хотелось услышать его такой знакомый голос.

«Верити», – хрипло позвал я. Моя душа тянулась к нему, словами, Даром, Силой – я искал своего короля. Мне не удалось его найти. Тогда я положил ладони на холодные плечи, прижался к нему лбом и снова, не способный думать ни о чем другом, потянулся к нему. Я его почувствовал, но на самом деле это уже был не он, лишь едва знакомое присутствие. Точно так же можно поймать солнечный свет, подставив ему руки. «Верити, прошу вас», – умолял я и снова попытался с ним связаться, воспользовавшись всей Силой, что имелась в моем распоряжении.

Придя в себя, я обнаружил, что лежу на земле рядом с драконом. Ночной Волк не сдвинулся с места, продолжая нести вахту. «Он ушел, – сказал я ему то, что он знал и без меня. – Верити ушел».

А потом я спрятал голову в коленях и зарыдал, оплакивая своего короля безутешнее, чем в тот день, когда он стал драконом.

Я замолчал и откашлялся. Выпил немного бренди, потом поставил кружку и увидел, что Шут смотрит на меня. Он подвинулся ко мне поближе, чтобы лучше слышать мой рассказ, и огонь камина позолотил его кожу, но не открыл мне его мысли.

– Думаю, именно в тот миг я понял, что моя прошлая жизнь сгорела дотла. Если бы Верити сохранил какую-нибудь форму, до которой я мог бы дотянуться, если бы он продолжал существовать и оставался звеном, связующим меня с Силой, тогда часть меня захотела бы остаться Фитцем Чивэлом Видящим. Но его не было. Конец моего короля означал и мой конец. Когда я встал и вышел из Каменного сада, я понял, что наконец получил то, о чем всегда мечтал: возможность самостоятельно решать, кто я такой и как буду жить дальше. Теперь только я сам мог принимать за себя решения.

Почти, вмешался волк.

Я не обратил на него внимания и сказал Шуту:

– Прежде чем мы покинули горы, я задержался еще в одном месте. Ты наверняка его помнишь. Столб, у которого нас с тобой посетило видение.

Он молча кивнул, и я продолжил свой рассказ.

Когда мы подошли к месту, где на перекрестке стоял высокий камень Силы, я замер, не в силах справиться с искушением. Меня захлестнули воспоминания. Впервые я сюда пришел со Старлинг, Кеттл, Шутом и королевой Кетриккен в поисках короля Верити. Здесь мы остановились, и на меня накатило видение многолюдного рынка, выстроенного на месте роскошного зеленого леса. Шут сидел на верхушке каменного столба, а рядом стояла похожая на него женщина, с белой кожей и почти бесцветными глазами. В этом ином месте и времени ее короновали деревянной диадемой, украшенной резными петушиными головами и хвостовыми перьями. Ее диковинный вид и Шут рядом с ней привлекли внимание толпы. Картинка возникла в моем сознании всего на одно короткое мгновение, словно мне удалось на минутку заглянуть в окно, ведущее в другой мир. Затем все исчезло, и потрясенный Шут свалился со столба. Я знал, что он разделил со мной мое видение иного мира и иного времени.

Именно загадочность этого места заставила меня сюда вернуться. Черный монолит, возвышавшийся над кругом камней, стоял, неподвластный мхам и лишайникам, письмена, вырезанные на гладкой поверхности, звали меня в неизведанные земли. Теперь я знал, что передо мной были одни из Врат Силы. Я медленно обошел камень, узнавая руны, которые могли вернуть меня в каменоломни. А другие помогут найти покинутый город Элдерлингов. Не думая о том, что делаю, я провел пальцем по одной из рун.

Несмотря на свои размеры, Ночной Волк может двигаться очень быстро и почти бесшумно. Он схватил мое запястье зубами и встал между мной и обелиском. Я упал вместе с ним, чтобы он не разорвал мне руку. В конце концов оказалось, что я лежу на земле, а он стоит надо мной, не выпуская из зубов моего запястья.

Ты этого не сделаешь.

– Я хотел только потрогать камень и не собирался его использовать.

Этим штукам нельзя доверять. Я побывал во мраке, который царит внутри камня. Если мне придется снова за тобой туда последовать, чтобы защитить твою жизнь, ты знаешь, что меня ничто не остановит. Но не проси меня идти туда ради удовлетворения твоего щенячьего любопытства.

Ты не против, если я ненадолго схожу в город один?

Один? Настоящего «один» для нас с тобой больше не существует.

Я же тебя отпустил, чтобы ты пожил немного в волчьей стае.

Ты прекрасно знаешь, что это не одно и то же.

Я знал. Он выпустил мое запястье, я встал и отряхнул грязь с одежды. Мы больше не говорили о случившемся. Это одно из достоинств Дара. Нет никакой необходимости в долгих и тяжелых объяснениях, чтобы убедиться, что твой собеседник тебя понимает. Однажды, много лет назад, волк оставил меня, чтобы побыть немного со своими сородичами. Когда он вернулся, я без слов понял, что со мной ему лучше, чем с ними. За прошедшие с тех пор годы мы стали еще ближе друг другу. Он однажды совершенно справедливо заметил, что я не совсем человек, а он – не вполне волк. И мы больше не являемся самостоятельными существами. Получалось, что это не он возражал против моего решения, а я спорил с самим собой, пытаясь разобраться, стоит ли мне так поступать. Однако во время нашей короткой перепалки мы оба осознали вещи, о которых не думали.

– Наша связь с годами становилась все глубже и сложнее. И ни один из нас не знал, как с этим поступать.

Волк поднял голову и посмотрел мне в глаза. Мы обменялись своими сомнениями, но он предоставил мне самому принимать решение.

Рассказать ли Шуту о том, куда мы отправились дальше и что узнали? Принадлежит ли то, чему я научился среди людей Древней Крови, только мне? Тайны, которые я хранил, оберегали многие жизни. Лично я был готов доверчиво вручить Шуту свою. Но имею ли я право делить с ним секреты, принадлежащие не только мне?

Не знаю, как понял Шут мои колебания. Думаю, он догадался, что я не могу принять решение.

– Ты прав, – быстро сказал он, поднес кружку к губам и допил бренди.

Затем он поставил кружку на пол и помахал изящной рукой. Тонкая кисть замерла в воздухе, указательный палец вытянут – жест, который я так хорошо знал. Шут словно говорил мне: «Подожди».

Как будто подчиняясь воле кукольника, дергающего за веревочки, он легко поднялся на ноги и, хотя в комнате царил полумрак, уверенно нашел свою сумку. Я слышал, как он ищет в ней что-то. Прошло всего несколько минут, он вернулся к камину с холщовым мешком в руках и уселся рядом со мной, словно собирался открыть мне тайны, настолько личные, что их даже темноте нельзя доверить. Мешок, лежащий у него на коленях, был старым и грязным. Шут развязал веревку и вынул что-то завернутое в кусок красивой ткани. Я вскрикнул от неожиданности, когда он ее развернул. Мне еще ни разу не приходилось видеть такой шелковистой материи, такого изысканного рисунка и таких ярких красок. Даже в тусклом свете затухающего огня красный и желтый цвета сияли, словно наделенные собственным светом. С такой тканью в руках можно заручиться расположением любого лорда.

Однако Шут хотел показать мне вовсе не чудесную материю. Он принялся разворачивать сверток, не обращая внимания на то, что ткань падает на пол. Я, затаив дыхание, потянулся к нему, стараясь рассмотреть чудо, которое таилось внутри. И вот ткань соскользнула, и я озадаченно уставился на то, что она скрывала, не веря собственным глазам.

– Я думал, она мне привиделась.

– Она тебе привиделась. И мне тоже.

Деревянная корона у него в руках была очень старой. Куда-то исчезли украшавшие ее перья, и потускнели краски. Я смотрел на простую диадему, искусно вырезанную из дерева и потрясающе красивую.

– Ты приказал ее сделать? – спросил я.

– Я ее нашел, – ответил Шут, вздохнув, а потом добавил дрожащим голосом: – Или она меня нашла.

Я ждал, когда он скажет что-нибудь еще, но он молчал. Тогда я протянул руку, чтобы потрогать корону, и Шут чуть отодвинулся от меня, как будто не хотел ее отдавать. Но уже в следующее мгновение он сдался и протянул ее мне. Взяв в руки диадему, я понял, что, поделившись со мною своей тайной, Шут дарит мне огромную часть себя. Я вертел в руках древний артефакт, видел следы краски на резных петушиных головах. В двух из них сохранились драгоценные камни, заменявшие глаза. Отверстия, идущие по краю диадемы, указывали на места, где когда-то были перья. Я не смог понять, из какого дерева она вырезана. Легкое, но очень прочное, казалось, оно что-то нашептывает моим пальцам, делится секретами на языке, которого я не знал.

Я протянул Шуту диадему.