Жаркие ночи, тихие дни

В глубинах его враждебных зеленых глаз вспыхнули золотистые искорки.

– Почему, черт побери?

– Какая теперь разница?

Как и в большинстве случаев, Далии не хотелось унижаться в суде. Она не знала своего обидчика и решила все оставить как есть. Ей хотелось забыть об ужасе и обиде. Потом Далия обнаружила, что беременна.

Пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, Мэдди выпрямилась:

– Имеет значение лишь то, что у нее родился здоровый и красивый ребенок.

Далия очень любила этого прекрасного малыша.

Джек разглядывал ребенка. Морщина между его темных бровей стала отчетливее, на загорелой шее пульсировала вена. Следующий вопрос был произнесен со сдержанным рычанием:

– Как его зовут?

– Боуфорд Джеймс.

Джек Прескотт фыркнул и отвел взгляд.

Конечно, сейчас особые обстоятельства, ведь сегодня он потерял единственную родную сестру. Но соизволит ли он когда-нибудь одарить мир другой эмоцией, а не только раздражением?

Глаза Мэдди жгли горючие слезы, она крепче сжала рукой чашку и затаила дыхание. Ей не удастся держать язык за зубами. Ни один приличный человек не стал бы отмалчиваться. Ей следует выполнить обещание. Если ей придется подавлять чрезмерно раздутое эго, чтобы добиться результатов, она так и сделает.

– Он ваша плоть и кровь, – бросила она с вызовом. – Не хотите взять его на руки? – От ужасной мысли по телу Мэдди пробежала дрожь. Она откинулась на спинку стула. – Или вы предпочитаете, чтобы он отправился на воспитание в чужую семью?

Мэдди не позволила бы этого. Она сама забрала бы себе Боу. Ее собственная мать умерла, когда ей было пять лет. Подрастая, Мэдди страстно желала, чтобы кто-то заплетал ей волосы по утрам, читал ей перед сном, чтобы было к кому забираться под одеяло.

Отец Мэдди был хорошим человеком, но он был одержим бизнесом. Иногда казалось, будто ребенком Дрю Тайлеру приходится не единственная дочь Мэдди, а «Тайлер эдвертайзинг». Он управлял корпорацией железной рукой и не представлял, что в ее штате появилась хрупкая барышня вроде Мэдди. Мэдди не согласилась с отцом. После серьезных и продолжительных дебатов она победила и стала работать в фирме.

Прошедшие недели отец Мэдди по понятным причинам был крайне взволнован, ведь его дочь самостоятельно проводила свою первую сделку. Мэдди, несмотря на бравый вид, тоже нервничала. Но, что бы ни случилось, она получит нужные подписи в установленные сроки.

Никто не догадывался, как страдала Мэдди, будучи девочкой, как боролась со своими недостатками, чтобы заиметь знаменитую деловую хватку и решительность отца. Теперь дня не проходило, чтобы Дрю каким-то образом не одобрял попытки своей дочери. И все же бывали времена, когда Мэдди сожалела о том, что не знала материнской любви.

Мэдди посмотрела на ребенка.

Как сложится судьба этого малыша?

Длинными загорелыми пальцами Джек взял сахарницу.

– Я не помню, что сказал, будто не возьму его, – произнес он, растягивая слова.

– Едва ли вы ухватились за эту идею. – Мэдди увидела, как он выгнул черную бровь.

– Вам лучше не быть такой враждебной, – сказал он.

– А вам лучше не быть таким бесчувственным. – Сердце Мэдди учащенно барабанило.

Выражение лица Джека оставалось неизменным. Его полуприкрытые веками бесстыдно чувственные глаза глядели на нее до тех пор, пока по ее телу не пробежала весьма приятная дрожь.

Быстро заморгав, она поерзала на твердом пластиковом сиденье.

Этот человек не только чрезвычайно сексуален, он еще и прав.

Ради ребенка Мэдди должна держать эмоции под контролем, как бы трудно это ни было.

Мэдди ослабила пальцы, которыми держала чашку, и нашла в себе силы успокоиться.

– Сегодняшний день стал шоком для нас обоих, – призналась она, – но, поверьте, я хочу только одного: чтобы о Боу заботились так, как понравилось бы Далии. – Она снова наклонилась вперед, взмолившись, чтобы Джек услышал ее. – Вы нужны ему.

На его щеке дважды дернулся мускул.

– Похоже на то. – Джек допил кофе.

Мэдди всю жизнь вращалась среди бизнес-партнеров отца; будучи студенткой университета, она встречалась с сыновьями очень влиятельных людей. Но ни один из них не пробуждал в ней таких сильных эмоций.

Эмоции были одновременно негативными и ужасающе позитивными.

Мэдди смотрела на Джека и понимала, что он ее интригует. Широкоплечий и мускулистый, твердо стоящий на земле, он был великолепен. Его жесты и речь говорили об уверенности, уме, превосходстве и отстраненности.

У ангела, спящего в коляске, не было ни одного родственника, кроме Джека. Будь у Мэдди возможность, она не оставила бы Боу у дяди.

Укрыв одеялом спящего ребенка, Мэдди посмотрела, как мягко поднимается и опускается его грудь, затем тихо произнесла:

– Мне нужно кое-что вам сказать. О данном мной обещании.

Джек посмотрел на платиновые наручные часы:

– Слушаю.

– Я пообещала, что не отдам вам Боу до тех пор, пока вы не будете готовы его принять.

Пока сердце Мэдди барабанило у ребер, мужчина напротив нее медленно нахмурился и скрестил руки на груди:

– Я признаю, мне понадобится время, чтобы свыкнуться с… – Он откашлялся и заговорил резче: – Вам лишь следует знать, что я не отказываюсь от своих обязанностей. Мой племянник ни в чем не будет нуждаться.

Этого недостаточно.

Отвернувшись от ребенка, Мэдди сцепила руки на коленях и встретила властный взгляд Джека.

– Я обещала Далии, что оставлю вас с Боу тогда, когда вы привыкнете друг к другу. Полагаю, у вас большой дом, – поспешно добавила она, – и я с радостью оплачу все расходы.

Его холодный взгляд стал вопросительным. Он резко поднял голову, и прядь черных волос упала на его выгоревшую от солнца бровь, а уголки губ изогнулись в подобии улыбки.

– Мне нужно проверить уши. Я вас правильно понял? Вы приглашаете сами себя пожить у меня?

– Я никуда себя не приглашаю. Я передаю вам пожелание вашей сестры. Я говорю о том, что дала обещание.