Куклы мадам Баттерфляй
Макс вздохнул. Может, Катя уже вернулась домой? Подстегнутый надеждой, он снова рванул через дорогу на красный. Катя не сидела на лавочке у подъезда. Через две ступеньки он взлетел на свой этаж. Она не поджидала его на лестничной площадке. Заглянув в пустую квартиру, Макс снова выскочил на улицу.
Спустя час он вернулся домой и сел на диван, обхватив голову руками. Катя не было нигде. Макс оббежал почти весь город, за исключением дальних окраин. Сестра будто под землю провалилась.
Что будет, если она не найдется до возвращения родителей? Если пропала, как те девочки? Макс представил лицо мамы, когда она узнает об этом, и у него пересохло в горле.
Он побрел на кухню, достал из холодильника бутылку воды. На столе рядом с тарелкой с Одуванчиковыми блинами валялся пульт от телевизора. Отпив глоток, Макс рассеянно нажал на кнопку.
Экран на стене ожил. Местный канал заканчивал выпуск новостей. С улыбкой пообещав зрителям продолжение жары, ведущая стала складывать бумаги. Внезапно в кадре возник и тут же пропал лохматый мужик в очках. Лицо ведущей изменилось. Она напряженно вслушивалась в то, что ей говорили в наушник. По низу экрана поползли красные буквы «Срочное сообщение!».
Макс дернулся. Бутылка больно стукнула по зубам, вода выплеснулась на стол. Его охватил ужас, по сравнению с которым испытанное на пруду потрясение казалось детской шуткой.
– В наш город вновь вернулся кошмар, – мрачным голосом произнесла ведущая. – Все помнят события прошлой осени, когда у нас начали пропадать маленькие девочки. Первой исчезла Ира Макарова. За ней, неделю спустя, – Варя Терехова. К счастью, девочек находили уже на следующий день, причем абсолютно здоровыми и невредимыми.
Макса трясло. Какого фига она тянет время? Почему сразу не сказать, что случилось.
Дикторша на миг замолкла, прижав палец к уху. Видимо, выслушивала новые указания.
– Тайна их исчезновения осталась нераскрытой, – продолжила она после заминки. – Девочки не помнили, где провели целые сутки. Полиция опросила семьдесят два человека, но не нашла свидетелей случившегося. Версии выдвигались разные, вплоть до похищения детей пришельцами.
Максу захотелось метнуть в экран что-нибудь тяжелое. Потяжелее бутылки с водой, которую он все еще сжимал в руке.
Лицо ведущей снова изменилось. В редакции только что подготовлен материал о новом происшествии, и его сейчас покажут зрителям, объявила она.
После первых же фраз Макс потерял к новости интерес. Подумаешь, два дня назад в городе пропал какой-то одиннадцатилетний пацан. Лето же. На море сбежал или в зарослях на реке прячется. Отыщется, никуда не денется.
Пока Макс стирал со стола воду, телевизор бурбулил дальше.
Как выяснилось, Тимофей Галкин – так звали пропавшего – и его сестра всю последнюю неделю жили одни, потому что их мама уехала в командировку. За внуками присматривала бабушка, живущая по соседству. В четверг мальчик ушел из дома, предупредив родных, что переночует у друга на даче.
– Он часто так делал, – рассказывала с экрана бабушка, вытирая платком слезы. – Мы с этой семьей дружим, на даче у них бываем. Но туда из города не дозвонишься, связь плохая. Я и не беспокоилась…
Паникерша эта бабка, думал Макс, закручивая на бутылке крышку. Мало ли где связь плохая. Чего сразу тревогу бить. Любят же взрослые каждый наш шаг контролировать.
– Мама Тимофея вернулась из командировки сегодня утром, – сообщила дикторша. – Не найдя сына у друзей, она сразу же обратилась в полицию. К поискам уже подключаются волонтеры. Просим всех, кто что-нибудь знает о пропавшем мальчике, позвонить по этим телефонам.
На экран в бегущую строку вывели несколько номеров, а сверху появилась фотография Тимофея Галкина. В футболке защитного цвета, шортах и синих слипонах на толстой подошве он стоял у фонтана под брызгами воды. У шкета были зеленые глаза, рыжие волосы и уши, как у индийского слона. Рука Макса дрогнула…
Бутылка с водой слетела со стола и покатилась по полу. Пихнув ее ногой, он пронесся в Катину комнату, сдернул Рыжего с полки и, вернувшись, уставился в телевизор.
Кукла была точной копией пропавшего пацана. Такие же волосы, глаза, уши-лопухи, такой же курносый нос в веснушках. Даже одета в ту же одежду, что мальчишка на фото. Лишь выражение лица другое. В глазах испуг, рот приоткрыт. Кукла выглядела так, будто ее застукали за чем-то нехорошим.
Ничего не понимая, Макс покрутил куклу в руках. Когда он перевернул ее вверх ногами, из кармана шорт выпал какой-то предмет. Макс нагнулся. У его ног лежал крошечный черный кубик с кнопкой, на которой переливался золотом непонятный знак, похожий на букву «О». Поставив куклу на стол, Макс осторожно надавил на кнопку пальцем.
Кухню залила ослепительная вспышка белого света. Несколько секунд Макс ничего не видел, будто все предметы стали вдруг невидимыми. Когда зрение вернулось, куклы на столе не оказалось. Вместо нее у тарелки с Одуванчиковыми блинами стоял рыжий мальчишка.
Рыжий мальчишка, как две капли воды похожий на Тимофея Галкина.
Этого не может быть, подумал Макс. Крепко зажмурившись, он начал вслух считать до десяти. Считал медленно, а во время длинных пауз между словами прислушивался к звукам на кухне. Звуков раздавалось немного, и были они самыми обыденными: тихое жужжание холодильника, тиканье часов, уличный шум, доносившийся из раскрытого окна.
Померещилось, решил Макс и после слова «десять» открыл глаза.
Рыжий пацан никуда не исчез. Молча и неподвижно он торчал в центре стола, не спуская с Макса взгляда. Видимо, ждал, когда Макс досчитает до конца.
На какой-то миг Макс вообразил, что существо на столе – никакой не живой мальчик. Это или еще одна кукла, изображающая Тимофея Галкина в натуральную величину. Или, что более вероятно, человекообразный робот, невесть как попавший сюда из Японии. Оставался вопрос, чем таким знаменит в Японии этот Галкин, что с него делают андроидов. Но Макс не стал сейчас заморачиваться над этим вопросом. Не до того.
От куклы, которую Макс только что крутил в руках, рыжий робот отличался выражением лица. Рот был закрыт. Вместо испуга на физиономии написано любопытство.
Робот кашлянул, сунул руки в карманы и привстал на цыпочки. И Макс с тревогой понял, что его теории не катят. Никакая это не портретная кукла. И не японский андроид. Этот шкет – настоящий Тимофей Галкин.
– Ты кто? – спросил шкет, глядя на Макса сверху вниз. – Внук старухи?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. «ЧТО ТЫ КО МНЕ ПРИВЯЗАЛСЯ?»
– К-к-какой старухи? – с трудом выдавил из себя Макс.
– Ну, такой, с клюкой, – шкет неопределенно пошевелил пальцами.
– С клюкой? – удивился Макс. – Ты точно говоришь о моей бабушке?
Мальчишка не ответил. Он крутил головой, оглядывая кухню. Когда его глаза добрались до окна, на лице Тимофея Галкина, если это был, конечно, он, нарисовалось страшное волнение.
– Это что, парк? – ткнул он в окно пальцем.
– Парк, – пробурчал Макс.
– На улице Космонавтов?
– На Космонавтов.
– Тогда это не дом старухи, – констатировал пацан и впился взглядом в Макса. – А чей? Твой? А ты кто? И почему я стою на столе?
Макс разозлился.
Проводив сегодня утром родителей, он плюхнулся в папино кожаное кресло и составил план дня. Впереди его ждали пятнадцать часов свободы, поэтому план был длинным. Конечно, несколько пунктов пришлось отвести Кате. Максу предстояло накормить сестру завтраком, обедом и ужином, сводить в парк, почитать книжку. Зато остальные часы принадлежали одному ему.
Поход за Тинтином в плане не числился. Но Макс не придал этому значения. Кто ж знал, что дальше все пойдет кувырком.
Замечательный летний день, так хорошо начавшийся с отъезда родителей, стал походить на любимые папины триллеры, в которых герой, не успев выкрутиться из одной неприятности, попадает в другую, еще худшую.
Мало того, что у Макса только что пропала сестра. Так теперь ему на голову свалилась ожившая кукла, которая топчет грязными слипонами кухонный стол, смотрит на Макса сверху вниз и задает идиотские вопросы.
Конечно, не каждый день у тебя перед носом оживают игрушки, которые раньше – до игрушечного состояния – были рыжими пацанами. В другое время Макс отдал бы, наверно, велик, чтобы вызнать у незваного гостя историю его загадочных превращений. Для сценария «Нечистой силы» хорошая фантастическая история очень даже пригодилась бы. Но сейчас ему не до чужих тайн. Он должен отыскать сестру, и Тимофей Галкин ему здорово мешал. Ведь если узнают, как он очутился у Ивановых на кухонном столе, Макса достанут вопросами. Заодно выяснится, что Катя исчезла, волонтеры бросятся на ее поиски, на весь город поднимется шум, и кто-нибудь обязательно растрезвонит все родителям.
Макс с ужасом представил, что тогда будет.
– Дом мой. Меня зовут Макс Иванов. Никакой старухи, кроме кассирши в зоопарке, я не знаю, – отчеканил он, решив, что чем быстрее ответит на вопросы шкета, тем быстрее от него отделается. – И, давай, сползай на пол. Я покажу, где у нас в квартире выход.
Выпроваживая Тимофея, который, видимо, даже не подозревал, что минуту назад был куклой, Макс надеялся выиграть время.
Пока пацан доберется до дома, пока его отругают и обслюнявят родичи, пока выяснят, где он нашелся и двинут к Ивановым за объяснениями, пройдет часа два, а то и три. Макс верил, что за это время сумеет найти Катю. Главное – не ввязаться во что-нибудь, что отвлечет от цели.
Неожиданное превращение куклы в мальчишку было как раз такой помехой. У Макса чесались руки немедленно ее устранить. Но он и вообразить не мог, что приключения, нависшие над ним из-за знакомства с Тимофеем Галкиным, еще даже не начались.
– Как я тут оказался? – голос Тимофея Галкина вернул Макса к реальности.
Шкет спрыгнул со стола. На кленке с бледно-зелеными огурцами остались следы грязных подошв. Мама была бы в шоке от такого безобразия.
– Скажи мне, как я оказался у тебя дома?
Мальчишка смотрел настороженно, будто ожидал, что сейчас ему откроется страшная тайна. Как бы в обморок не хлопнулся, когда услышит про свое куклячье состояние. Но Макс не собирался ему врать. Все равно правда рано или поздно вылезет.
– Катя принесла. С детской площадки.
– Катя? – хихикнул Галкин. – Она кто? Супермен? Взяла, запихнула под мышку и принесла?
– Представления не имею, – сердито ответил Макс. – Может, и под мышкой, я не видел. Хотя обычно она своих кукол за ноги таскает.
– Не помню я никакой детской площадки, – заявил Тимофей, пропустив мимо ушей слова про кукол. – Твоя Катя, наверное, все выдумала. Что я там делал?
– Ничего не выдумала. Моя мама еще тебя от песка отряхивала. Ты, пока под скамейкой валялся, весь в песке изгваздался.
– Под какой скамейкой? – окончательно всполошился шкет. – Я лежал под скамейкой?!
– А что ты вообще помнишь? Как куклой был, помнишь?
Но Тимофей Галкин его не услышал. На экране телевизора, о котором Макс успел позабыть, вновь появилась дикторша со срочным сообщением.
Историю с исчезавшими девочками больше не вспоминали. Показали плачущую бабушку и встревоженную маму, рассказали, что Тимофей пропал два дня назад, потом вывели его фото и телефоны мамы Галкина, штаба волонтеров, которые уже вышли на поиски, и колл-центра МЧС.
Вытаращив глаза, Тимофей мрачно смотрел на себя под брызгами воды.
– Ни фига не понимаю, – воскликнул он, когда фото исчезло. – Почему это меня не было два дня? Сегодня какой день недели?
– С утра была суббота.
Тимофей схватился за спинку стула.
– Ты, что, совсем ничего не помнишь? – удивился Макс.
– Ну, – замялся Галкин, – то, что было с утра в четверг, немного помню. А дальше – нет. Очнулся, вот, на твоем столе…
Макс заподозрил, что его гость что-то скрывает. Но тут старинные напольные часы в гостиной начали отбивать время. Макс насчитал десять ударов. Он заторопился.
– Тебе домой надо, – схватив Тимофея за плечо, Макс потянул его к двери. – Бабушка, вон, плачет. Мама, наверное, тоже. И вообще весь город из-за тебя на ушах стоит.
Но выпроводить Галкина оказалось непросто. Сделав несколько шагов, он вывернулся из руки Макса и вернулся на кухню.
– Расскажи, как я здесь оказался, – потребовал он, стукнув ладонью по столу. – Не уйду, пока не узнаю.
Макс встревожился. Пацан явно не в адеквате. Лучше сделать, что просит, может, тогда придет в себя и удалится сам.
– Каждый день Катин детский сад водят на прогулку в наш парк, – начал он занудным голосом, надеясь, что шкет от такого голоса успокоится. – На детской площадке Катя сразу несется к пластиковому домику. Они с подружками соревнуются: кто добежит первой, та займет лучшее место. В четверг Катя опередила всех. И сразу увидела под скамейкой куклу с рыжими волосами.
– Когда это было? – вдруг заволновался Галкин. – После одиннадцати?
– Тебе как важно: с минутами и секундами или хватит одних минут? – съязвил Макс. И, увидев, что пацан обиделся, поспешно исправился. – Знаю я точное время, не переживай. Сад от нас недалеко, их водят туда перед обедом, значит, на площадку они пришагали примерно в двадцать минут первого.
– Продолжай, – нервно потребовал Тимофей.
Плюнув на попытки утихомирить гостя, Макс рассказал, как в четверг Катя принесла находку домой, назвала Рыжим и познакомила со своими игрушками. И как два дня спустя сам Макс совершенно случайно узнал по телеку об исчезновении Тимофея Галкина и увидел его фотографию.
Насупившись, Галкин молча выслушал, как потрясло Макса сходство Рыжего и мальчишки на фото. Ни слова не проронил, услыхав, как его крутили перед телевизором. Но когда Макс сообщил, что из кармана куклы выпал черный кубик с кнопкой, глаза Тимофея округлились до размера блюдец из Катиного кукольного чайного сервиза. Шкета затрясло.
– Что было дальше? – спросил он таким тоном, что Макс перепугался. Похоже, от его рассказа у Галкина вот-вот сорвет крышу.
– Не психуй ты так, – осторожно произнес Макс. – Все же кончилось хорошо. Я нажал на кнопку. Вспыхнул свет. Несколько секунд я ничего не видел. А потом смотрю – ты стоишь…
Он замолчал, не зная, что сказать еще. Галкин молчал тоже. Лицо его постепенно разгладилось. Странный он какой-то, думал Макс. Когда услышал о кнопке, чуть с колес не слетел. А теперь спокоен, как ленивец из «Зверополиса». Даже, вроде, радуется чему-то.
– Катя – твоя сестра? – медленно, будто обдумывая каждое слово, произнес Тимофей.
– Да, – кивнул Макс.
– Ей сколько?
– Шесть.
– А тебе?
– Тринадцать.
– Кати сейчас нет дома? И родителей нет? Ты здесь один?
– Что ты ко мне привязался? – снова разозлился Макс. – Задолбал вопросами. Ожил? Ноги-руки целы? Все узнал? Ну и топай домой. У меня и без тебя проблем выше крыши.
Галкин смутился.
– Я хотел твоей сестренке спасибо сказать. За то, что нашла.
– Не она, так кто другой нашел бы, – отрезал Макс и тут же устыдился своей грубости. – Передам я Кате твое спасибо. Как отыщу ее, сразу и передам.
– Не понял, – сказал Галкин. – Она, что, тоже пропала? Как я?
– Совсем не как ты. Ты два дня назад исчез. А Катя ушла из дома сегодня утром.
– Ушла в парк?
Веснушки на носу Галкина побледнели. Максу показалось, что исчезновение Кати взволновало ожившую куклу не меньше, чем собственные приключения.
И Макс сдался.
Ему давно уже хотелось поделиться с кем-нибудь своим горем. Но нельзя было сообщать об исчезновении Кати абы кому. Серый мог проболтаться родителям, а те сразу же позвонили бы Ивановым-старшим. О том, как разверещался бы Одуванчик, Макс даже думать не хотел. Зато незнакомому Тимофею Галкину можно было рассказать все.
Подперев плечом холодильник, Макс так и сделал. А в конце убитым голосом проинформировал Галкина, что Катю непременно нужно отыскать до возвращения родителей, иначе мама немедленно сойдет с ума.
На последних словах он закашлялся. А когда откашлялся, Тимофей пристал к нему с абсолютно дурацкими вопросами. Почему-то его очень интересовало, как Катя выглядит.
Макс достал сотовый.
На фото сестренка заливалась смехом. Галкин долго рассматривал растянутый, как у лягушки, рот, светлые кудряшки, большие серые глаза.
– Кажется, я догадываюсь, что могло случиться, – произнес он, наконец, важным тоном. – Не совсем уверен, но могу попробовать помочь.
Он сморщил нос.
Макс сунул руки в карманы. Побоялся, что схватит гостя за грудки, чтобы быстрее вытряхнуть из него инфу. А на тряску шкет может обидеться и ничего больше не скажет. Надо дать ему еще пару минут, раз он так любит задумываться.
Размышления Галкина уложились в минуту.
– Ты хоть примерно представляешь, где искать Катю? – спросил он, шевельнув веснушками.
Макс отрицательно помотал головой. Рыжий превращенец был для него сейчас единственной соломинкой.
– Тогда сначала мы должны успокоить мамусю.
ГЛАВА ПЯТАЯ. КАК УСПОКОИТЬ МАМУСЮ
– Успокоить мамусю? – не понял Макс. – Твою маму, что ли?
– Ну да, – ответил Галкин. – Она же не знает, что я нашелся.
– В чем проблема? Позвони, скажи, все в порядке.
– Она спросит, где я был. Что не у друзей на даче, она уже знает.
– Сочини что-нибудь другое.
– У нее нюх на вранье. Нужно придумать что-то очень-очень правдоподобное. Со свидетелями. Ты хорошо для свидетеля подходишь. Расскажем ей что-нибудь вместе. Главное – в деталях не путаться. Иначе она не успокоится. А не успокоится, устроит нам допрос с пристрастием.
– С пристрастием? – потрясенно повторил Макс.
Его воображение нарисовало огромное заброшенное помещение. Бетонный пол, высокие бетонные стены без окон. Ни стола, ни шкафа. Лишь в центре, в пятне желтого света от грязной, ничем не прикрытой лампочки стоит табуретка. Железная, кривоногая, приваренная к полу. На ней Макс. Рот заклеен скотчем. Руки связаны за спиной, ноги смотаны так, что не пошевелишься. Над ним, сложив на груди руки, высится рыжеволосая женщина, очень похожая на Тимофея.
Макс тряхнул головой, отгоняя видение. Он же видел Тимофееву мамусю по телеку. Ничего свирепого в ней нет. Понятно, что она в трансе, все-таки сын пропал. Но чтобы допрашивать кого-то с пристрастием…
Макс выдохнул и переспросил уже более спокойно:
– Как это, с пристрастием? Свяжет веревками?
– Они ей не нужны, – заржал Галкин. – Она и без них все вытрясет. Посадит перед собой на диван и начнет расспрашивать. Про одно и то же раз сто. Не выпустит из комнаты, пока не расколемся.
– Меня-то что допрашивать, – недовольно пробормотал Макс. – Я же ничего не знаю.
– Мамусе так не покажется. Меня два дня не было? Не было. И где я нашелся? У тебя дома. Мамуся решит, что это ты меня похитил. – На этих словах Тимофей Галкин оценивающе оглядел Макса и поправился: – Ну, если не ты, то твои родители…
В голове у Макса кто-то вдарил в медный таз стальным половником. Перед глазами вновь возник бетонный бункер. Только на этот раз под тусклой лампой вместо колченого табурета стоит диван. Желтый, как у Ивановых в гостиной. На диване трое. Посередине Макс, слева мама, справа папа, мама держит сына за руку. Их ноги связаны, рты заклеены. Мама что-то мычит. Макс догадывается: она в ужасе спрашивает, что происходит. «Они ни о чем не знают! – кричит Макс сквозь скотч. – Отпустите их, я все скажу».
– Я… я расскажу твоей мамусе, как все было… – неуверенно протянул он.
– И что ты расскажешь? – скептически ухмыльнулся Галкин. – Что я был куклой и лежал на песочке под скамейкой? Что меня нашла маленькая девочка, принесла домой, а потом ее старший брат нажал какую-то непонятную кнопку, и я ожил? Да моя мамуся ни в жизнь в это не поверит.
– А вдруг поверит.…
– А если поверит, то переполошит весь город. Всех на ноги поднимет. Полицию, прокуратуру, врачей, МЧС, газеты… Она такая, – с гордостью сказал Тимофей Галкин, – о-о-очень энергичная. Все будут бегать, как подорванные, и задавать вопросы. Ты хочешь, чтобы к тебе с вопросами ломился весь город?
В голове у Макса снова вдарили в медный таз.
– Нет, – помотал он головой.
– Значит, что надо сделать?
– Что? – тупо повторил Макс и тут же выругал себя за то, что, как самый дебильный попугай, повторяет за Галкиным каждое слово.
– Надо позвать Лизку. И организовать съемку приема пищи.
Бум, бум, бум, раздухарился в черепе придурок с медным тазом. Какая еще нафиг Лизка? Зачем снимать, как кто-то ест?
Макс нервно вздохнул.
Тимофей Галкин явно тянул время.
Зачем?
Одно из двух. Нет – из трех.
Его гость реально хочет помочь, но не знает, как. Решил, что отгадал тайну исчезновения Кати, убедил в этом Макса, а теперь не может признаться, что все выдумал. Вот и сочиняет отговорки. Лизку ему теперь подавай и съемку пищи, а то без них ничего не получится. Ну просто никак.
Вторая версия на правду походила мало. Но Максу нравилась больше.
Тимофей Галкин – пришелец.
Это хорошо объясняло, откуда взялась рыжая кукла. Летающая тарелка инопланетянина потерпела крушение недалеко от города, и он, чтобы выжить в незнакомом мире, принял облик земного мальчика. Загадкой было, зачем он потом превратил себя в куклу и куда дел настоящего Галкина. Последнюю мысль Макс старательно от себя отгонял. Но не сомневался, что гость Земли, которому позарез требуется починить летающую посудину, со временем расколется и все объяснит.
Окончательно поверить во вторую версию мешало одно: Тимофей абсолютно искренне удивился, когда услышал про себя по телевизору.
Оставалась версия третья, самая простая. Неся бред, Галкин вовсе не тянет время. У него просто потекла крыша. Видимо, превращения в куклу и обратно плохо сказываются на психике одиннадцатилетних мальчиков.
Зря я сразу не выставил его за дверь, жалел Макс. И что теперь делать? Выволакивать силой? А вдруг он упираться начнет, за косяки цепляться, в прихожей вазу разобьет. Вот если бы его удалось как-нибудь выманить из квартиры, то можно было бы мигом заскочить обратно и запереться. Тут Макс вспомнил, что ему все равно придется выйти, чтобы найти сестру, и застонал, как от зубной боли.
– Лизка у нас лучше всех с мамусей справляется, – врезался в мысли Макса голос Галкина. – План такой. Ты сейчас со своего телефона позвонишь Лизке и позовешь ее сюда. Когда она приедет, мы сфотографируем меня за едой и отошлем фотки мамусе. Тебя, наверно, тоже сфотографируем. Лучше получится, если мы с тобой будем сидеть рядом, что-то есть и весело смеяться. А Лизка…
Наверное, тот, кто бил в голове Макса в медный таз, был таким же энергичным, как мамуся Тимофея Галкина. Чтобы утихомирить обладателя половника, Макс покачал головой. Может, психи заразные? Может, у него тоже уже крыша поехала? Макс ущипнул себя за руку. Было больно.
– Эй, ты чего? – спросил Галкин. – Ты, что, меня не слышишь? Я говорил…
Макс разозлился окончательно. Можно даже сказать – совсем слетел с катушек. Хорошо, родители были далеко. А то бы ни за что не признали во взъерошенном, размахивающем руками и подпрыгивающем свирепом существе своего воспитанного, миролюбивого, застенчивого сына.
– Да слышал я, что ты говорил! – орал Макс. – Все слышал! Про мамусю! Про какую-то Лизку, которая зачем-то должна ко мне приехать. Про то, что нужно организовать съемку какого-то приема какой-то пищи, иначе мамуся не успокоится. Ты, что, псих? И план твой бредовый! У меня тоже есть план! Очень простой! Сейчас ты выматываешься из моей квартиры и больше ко мне не лезешь. Мне сестру искать надо, а ты мешаешься! Вон, весь стол испачкал!
На этих словах Тимофей, до сих пор внимательно слушавший крики Макса, повернулся и посмотрел на стол. Увидев следы от своих подошв, он засмущался и пробормотал, что все уберет. Схватив кухонное полотенце, он стал так старательно тереть клеенку, что тарелка с блинами Одуванчика подпрыгивала и звенела крышкой. Галкин возился молча. Молчал и Макс. Молчал и успокаивался.
– Ладно, хватит, а то дыру протрешь, – сказал он наконец. – Хватит. Все. Иди домой.
Но мальчишка уходить не собирался. Отскоблив последнее пятно, он покрутил головой, ища, куда бы припрятать изгвазданное полотенце, пхнул его в узкую щель между холодильником и стеной и повернулся к Максу.
– Ты не бойся, найдем мы твою сестру, – сказал он убежденно. – Сходим кое-куда и найдем. Или там нам скажут, где она. Это я точно знаю. Но сначала нужно уговорить мамусю не сажать меня под домашний арест. Тут без Лизки, моей старшей сестры, не обойтись. Она, конечно, тризэ, но, если согласится нам помочь, все будет высший класс.
Стоп, сказал себе Макс. Водиться с Галкиным дальше опасно для здоровья. Макс еще готов был выдержать допрос, который устроила бы ему свирепая мамуся. Но он абсолютно не понимал, зачем фотографировать жующего Тимофея да еще смеяться при этом. Незнакомая Лизка, которую брат называл жутковатым словом «тризэ», казалась уже совершенным монстром.
