Лебединая песнь

– Пустите меня, – завизжала Дарлин.

Но Джош согнулся и рванулся к сетчатой двери, где Поу-Поу, раскрыв от изумления рот, наблюдал взлет огненных копий.

Хатчинс был почти у цели, когда увидел вспышку раскаленного добела воздуха, будто в одно мгновение включили сотни миллионов многоваттных ламп. Он отвел взгляд от поля, заметил свою тень на теле Поу-Поу Бриггса, и в это короткое мгновение, в эту тысячную долю секунды глаза Поу-Поу, озаренные голубым светом, лопнули. Старик вскрикнул, схватился за лицо и упал на сетчатую дверь, срывая ее с петель.

– О Господь мой Иисус! О Боже, о Боже! – лепетала Дарлин.

Ребенок молчал.

Между тем свет становился все ярче. Джош ощутил, как он омывает его спину – сначала ласково, как солнце в погожий летний день, и тут же – раскаленным дыханием печи. Прежде чем Джош добежал до двери, кожа на его спине и плечах зашипела. Сияние стало таким ярким, что он не видел, куда идет. Вдруг его лицо стало распухать – так быстро, что он испугался, как бы оно не лопнуло, словно слишком туго надутый мяч. Он споткнулся и перелетел через что-то – это было тело Поу-Поу, корчившегося в дверях от боли.

Джош чувствовал запах горящих волос и жженой кожи, и в голову ему пришла сумасшедшая мысль: «Я поджаренный сукин сын!»

Он еще мог смотреть сквозь щелки распухших глаз. Мир окрасился в колдовской бело-голубой цвет, цвет призраков. Впереди чернел раскрытый люк. Помогая себе свободной рукой, Джош дополз до Поу-Поу, ухватил старика и вместе с женщиной и ребенком потащил его за собой к квадратному проему. От взрыва в наружную стену застучали камни.

«Бензоколонка», – понял Джош.

Кусок горячего рваного металла чиркнул по голове справа. Полилась кровь, но Джош думал только о том, как бы попасть в подвал: за спиной он слышал вой ветра, подобный хору падших ангелов, но не смел оглянуться и узнать, что же надвигается с поля. Весь домик трясся, бутылки и банки сыпались с полок. Джош сбросил Поу-Поу Бриггса по ступенькам, как мешок с зерном, и прыгнул сам, ободрав ляжку о доску, но не выпустив женщину и ребенка. Они скатились на пол. Дарлин визжала сорванным, задушенным голосом.

Джош вскарабкался наверх, чтобы закрыть люк. Он поглядел сквозь дверной проем и увидел: надвигается огненный вихрь.

Смерч заполонил все небо. Он метал изломанные красные и голубые молнии, нес в себе тонны чернозема, сорванного с полей. В этот момент Джош понял, что огненный торнадо движется на бакалейный магазинчик Поу-Поу и через несколько секунд сметет его. И тогда одно из двух: они выживут – или погибнут.

Джош закрыл люк, спрыгнул со ступенек и боком упал на бетонный пол.

«Давай! – подумал он, стиснув зубы и сжав голову руками. – Давай, черт тебя возьми!»

Неземное нашествие, рев урагана, треск огня и оглушительный удар грома заполнили подвал, выметая из сознания Джошуа Хатчинса все, кроме холодного, абсолютного ужаса.

Бетонный пол внезапно содрогнулся, потом поднялся на три фута и раскололся, как фарфоровая тарелка. Неведомая неистовая сила швырнула Джоша вниз. Боль ударила в его барабанные перепонки. Он открыл рот, но, хотя знал, что кричит, не услышал своего крика. Потолок подвала прогнулся, балки захрустели, будто кости в зубах голодного зверя. Джоша ударило по затылку. Он почувствовал, что его подбросило и закрутило, как пропеллер самолета. Ноздри плотно забила мокрая вата. Ему хотелось одного: выбраться с этого чертова борцовского ринга и попасть домой.

Потом он потерял способность чувствовать.

Глава 10

Дисциплина и контроль

– С направления десять часов еще больше объектов! – сказал Ломбард, когда радар провернулся снова и на зеленом экране сверкнули яркие точки. – Двенадцать идут на юго-восток на высоте четырнадцать тысяч футов. Боже, поглядите на этих маток!

Через тридцать секунд вспышки ушли за радиус действия радара.

– Еще пять приближаются, полковник! – Голос Ломбарда дрожал от страха и возбуждения, лицо с тяжелым подбородком раскраснелось, глаза за стеклами очков-консервов расширились. – Идут на северо-запад на семнадцати тысячах триста. Это наши. Давайте, детки!

Сержант Беккер ухнул и ударил кулаком по ладони.

– Сотрем Ивана с лица земли! – заорал он.

Позади него капитан Уорнер, попыхивая трубкой, невозмутимо наблюдал здоровым глазом за радарным экраном. Двое техников в форме управляли радаром на периметре. В глубине комнаты сержант Шорр сидел, откинувшись на спинку стула. Его остекленевший неверящий взгляд то и дело останавливался на экране главного радара и сразу же убегал к противоположной стене.

Полковник Маклин стоял за правым плечом Ломбарда, скрестив руки на груди. Все его внимание сосредоточилось на зеленых вспышках, передвигавшихся по экрану. Разобрать, где русские ракеты, не составляло труда, потому что они летели на юго-восток, по траекториям, которые вели их к среднезападным базам ВВС и зонам размещения межконтинентальных баллистических ракет. Американские ракеты неслись на северо-запад, на смертоносное рандеву с Москвой, Магаданом, Томском, Карагандой, Владивостоком, Горьким и сотнями других целей: городов и ракетных баз.

Капрал Прадос ловил в наушниках слабые радиосигналы по всей стране.

– Сан-Франциско только что взлетел на воздух, – сказал он. – Последнее сообщение из Сосалито. Что-то насчет огненного шара и голубых молний – остальное не разобрать.

– На одиннадцать часов – семь объектов, – объявил Ломбард. – На двенадцати тысячах футов. Направляются на юго-восток.

«Еще семь, – подумал Маклин, – боже мой!»

Количество «поступившей почты», засеченной радаром Голубого Купола, дошло до шестидесяти семи, и одному богу было известно, сколько сотен, а вероятно, и тысяч пронеслось за пределами радиуса действия радара. Судя по панике в эфире, американские города испепелены в результате полномасштабной ядерной атаки. Но Маклин насчитал сорок четыре штуки «отправленной почты», устремленной к России, и он знал, что против Советского Союза применены тысячи межконтинентальных и крылатых ракет, бомбардировщиков «В-1» и ядерных боеголовок подводного базирования. Не имело значения, кто начал. Все разговоры закончились. Теперь имело значение только одно: кто достаточно силен, чтобы дольше продержаться под атомными ударами.

Когда Маклин увидел на экранах радаров первые советские ракеты, он немедленно отдал распоряжение запечатать «Дом Земли». Расставлена охрана по периметру, ворота в скале опущены, задействована система заслонок жалюзийного типа, чтобы предотвратить попадание радиоактивной пыли в вентиляционные каналы. Осталось лишь сообщить гражданским, что Третья мировая война началась, что их дома и родные, вероятно, уже испарились, а все, что они знали и любили, уже вполне могло исчезнуть в огненной вспышке. Маклин мысленно репетировал это уже много раз: он соберет гражданских в главном зале и спокойно объяснит им, что происходит. Они поймут, что должны оставаться здесь, внутри горы Голубой Купол, и им, возможно, уже никогда не попасть домой. Потом он обучит их дисциплине и контролю, вплавит в их мягкие, слабые гражданские тела жесткие панцири, научит думать по-солдатски. И из этой неприступной крепости они будут отражать атаки советских захватчиков до последнего дыхания и последней капли крови, потому что он любит Соединенные Штаты Америки и никто на свете не поставит его на колени, не заставит молить о пощаде.

– Полковник? – Один из молодых техников оторвал взгляд от экрана радара на периметре. – Я вижу приближающийся автомобиль, похож на «роумер», идет к горе на довольно большой скорости.

Маклин подошел ближе, чтобы рассмотреть искорку, несущуюся вверх по горной дороге. «Роумер» двигался так быстро, что его пассажирам грозила опасность врезаться прямо в Голубой Купол.

Полковник еще мог открыть въездные ворота и впустить машину. Он представил обезумевшую от страха семью в автомобиле, может быть из Айдахо-Фолс или из какой-нибудь другой деревушки у подножия горы.

«Человеческие жизни, – подумал Маклин, – изо всех сил пытаются избежать уничтожения».

Он поглядел на телефон. Набрав номер своей карточки и назвав код, он заставит аварийный компьютер отомкнуть замок и открыть ворота. Сделав это, он спасет жизни этих людей.

Полковник потянулся к трубке. Но что-то внутри его шевельнулось. Тяжелое, темное, невидимое, словно чудовище на дне доисторического болота.

«С-с-стоп! – Шепот Солдата-Тени напоминал шипение запала. – Подумай о еде! Больше ртов – меньше еды!»

Маклин заколебался, пальцы на дюйм отползли от телефона.

«Больше ртов – меньше еды! Дисциплина и контроль! Возьми себя в руки».

– Я должен впустить их! – услышал Маклин собственный голос, и все в помещении управления уставились на него.

«Не перечь мне, мистер! Больше ртов – меньше еды! А тебе ведь известно, что бывает, когда человек голоден, не так ли?»

– Да, – прошептал Маклин.

– Сэр? – спросил техник по радару.

– Дисциплина и контроль, – повторил Маклин невнятно.

– Полковник? – Уорнер сжал плечо Джимбо.

Маклин дернулся, будто просыпаясь от кошмара. Он оглядел остальных, потом снова уставился на телефон и медленно убрал руку. На мгновение он опять оказался на дне, в грязи и дерьме, во тьме, но теперь он снова был в порядке. Теперь он знал свое место. Точно. Дисциплина и контроль творили чудеса. Маклин отстранился от капитана Уорнера и сузившимися глазами стал наблюдать искорку на экране радара по периметру.

– Нет, – сказал он. – Нет. Они опоздали. Поздно. «Дом Земли» останется запечатанным. – И почувствовал гордость за такое мужественное решение.

В убежище находилось больше трехсот человек, не считая офицеров и техников. Больше ртов – меньше еды. Он был уверен, что поступил правильно.