Смерть в Сонагачи

Рэмбо посмотрел на свою спутницу. Та повернулась к Лали и вытянула правую руку.

– Это Шака, – Рэмбо улыбнулся Лали. – Она русская. Знаешь, сколько берет за ночь? Семьдесят тысяч!

Лали с удивлением отметила, что он рассмеялся с неподдельным ликованием, словно это было его личным достижением.

Блондинка нахмурилась. Но уже в следующее мгновение игриво подтолкнула Рэмбо и оперлась на его плечо, приобняв сутенера вялой костлявой рукой. Однако от Лали не ускользнуло мимолетное недовольство, промелькнувшее на ее лице. Выходит, она не одинока в своей неприязни к Рэмбо.

– О, ты думаешь, что все кругом русские, Рэмбо, дорогой. Потому что не сможешь назвать никакую другую страну даже под дулом пистолета, – произнесла блондинка со странным акцентом и повернулась к Лали: – Зови меня просто Соня. В любом случае я здесь танцую под именем Жасмин. – Она откинула волосы за плечи, наклонилась и подтянула свою сумочку к столу. Затем, как будто спохватившись, спросила: – Ты голодна? Тут подают очень вкусное чили с молодой кукурузой.

Лали отрицательно покачала головой:

– Я не взяла с собой денег.

– Об этом не беспокойся.

Рэмбо обернулся и поманил мужчину средних лет в белом халате, подпоясанном камербандом[30 - Камербанд – предмет мужского гардероба; представляет собой широкий пояс, который носят на талии, часто вместе с пиджаком.], и в красно-белом тюрбане. В жесте Рэмбо сквозило явное пренебрежение. Лали окинула официанта взглядом, выискивая на его лице следы неудовольствия. Но тот с бесстрастным видом медленно направился к их столику.

Соня сделала заказ:

– Чили с молодой кукурузой и жареная свинина. – Повернулась к Рэмбо и подмигнула.

Когда официант удалился в глубь ресторана, Соня достала из сумочки продолговатую коробочку и положила перед Лали. Та открыла коробку и извлекла гладкий прямоугольный предмет из хрома и стекла. Смартфон.

– Включи, – сказал Рэмбо.

Смартфон ожил. Дисплей был усеян окошками приложений. Лали повертела трубку в руке и заметила несколько вмятин и царапин на корпусе.

Соня поднялась, встала у Лали за спиной и принялась объяснять основы работы гаджета.

Лали достала из сумочки собственный потрепанный мобильник. Длинная трещина пересекала его экран по диагонали.

– Я в курсе, что такое сотовый телефон, – огрызнулась она.

Соня вскинула руки и попятилась назад, изображая ужас:

– О, тогда прошу прощения, но я сомневаюсь, что ты раньше пользовалась каким-либо приложением. Позволь мне объяснить: это телефон для связи с клиентами. Мы установим соединение, и сервис будет выдавать номер клиентам. Но что еще важнее, на телефон будут поступать деньги. Как ты думаешь, почему твоя подруга Майя процветала, когда вам приходилось отказывать клиентам с банкнотами в пятьсот и тысячу рупий, а? Она годами зарабатывала через телефон. Умница, все быстро схватывала.

При упоминании имени Майи у Лали защемило сердце. В ошеломленном молчании она слушала Соню, пока та открывала приложения и объясняла, как работают мобильные кошельки.

– Как только заказ будет подтвержден, клиент или сервис переведут деньги на твой электронный кошелек, понятно? Ты сможешь увидеть здесь поступление средств. А контактные номера и место встречи передаются в Ватсап, усекла?

Лали кивнула, совершенно не понимая, как могут быть реальными деньги, если их нельзя пощупать. Ее взгляд метался между Рэмбо и Соней – оба в один голос продолжали настаивать на том, что деньги настоящие и она сможет перевести их на свой банковский счет, покупать на них еду и даже заплатить мадам Шефали ее долю. Слушая их, Лали задавалась вопросом, сколько раз эти двое вот так же обрабатывали других женщин. Она подумала о старике, который каждую среду утром привозил овощи в деревянной тележке, – интересно, примет ли он оплату виртуальными деньгами?

Соня все говорила, а Лали по-прежнему пыталась распознать ее мелодичный акцент и понять смысл английских слов, которыми она сыпала.

– Майя и некоторые другие девушки имели при себе мобильные терминалы для приема платежей по карте. В наши дни никто не носит с собой столько кэша. А как, по-твоему, им удавалось так много зарабатывать? Цифровое лучше физического, всегда помни об этом. В любом случае после сегодняшнего вечера все станет намного яснее.

Рэмбо выложил на стол небольшой полиэтиленовый пакет и подтолкнул его к Лали:

– Там платье и еще кое-что.

Лали нахмурилась:

– Что именно?

Рэмбо неопределенно взмахнул руками:

– Гель для умывания, губная помада… всякие девчачьи штучки.

Соня и Рэмбо перегнулись через стол и вперились в нее глазами. Их лица были полны энтузиазма, но Лали показалось, что в них проступала и некоторая тревога.

Рэмбо поднял правую руку и щелкнул пальцами. Лали посмотрела на человека в выцветшей ливрее, который незаметно появился рядом с ней. Выражение его лица оставалось бесстрастным, как если бы Лали не заслуживала и взгляда. Он провел Лали в туалетную комнату и молча включил свет. Ни слова не говоря, закрыл за собой дверь и вышел.

Она оглядела замызганную комнату. Флуоресцентная лампа осветила бледно-зеленые стены, и пара тараканов выскочила из тени. В дальнем углу стоял унитаз. Над старым умывальником в мутных разводах от воды висело гигантское зеркало, в котором Лали увидела свое пятнистое отражение.

В пакете лежало черное платье. Оно было теплым на ощупь, как будто его только что сняли с чьего-то тела. Лали поднесла платье к носу. Пахнуло несвежими духами, пряным цветочным ароматом, смешанным с застарелым запахом никотина. В отдельном мешочке она обнаружила набор разношерстной косметики, средство для умывания, флакончик духов и несколько пакетиков с презервативами. Лали положила новый смартфон на раковину, затем, поколебавшись, убрала его обратно в сумочку и застегнула молнию.

Когда она вернулась в зал, на ходу одергивая предательски короткое платье, Соня и Рэмбо что-то напряженно обсуждали. Их головы почти соприкасались, так что со стороны они выглядели как парочка на свидании. Некоторые посетители ресторана открыто пялились на Соню, но обслуга не обращала ни на нее, ни на Рэмбо никакого внимания. Лали слегка удивилась, когда увидела небольшой помост в форме полукруга. Несколько мужчин, явно не официанты, расставляли вокруг сцены букеты искусственных желтых цветов. Рэмбо и Соня встали из-за стола, когда Лали подошла к ним. Рэмбо жестом пригласил женщин следовать за ним и направился к двери.

Глава 14

Тилу стоял под дверью Лали, быстро моргая и вытирая пот со лба. Все та же голубая железная дверь с кое-где облупившейся краской в обрамлении поросшей мхом стены была оставлена чуть приоткрытой. Мальчик, не старше пяти-шести лет, выглянул из-за двери и уставился на него во все глаза. Тилу смог разглядеть женщину внутри – она раскладывала одежду, свободной рукой отмахиваясь от еще одного назойливого ребенка.

Женщина почувствовала, что на нее смотрят, и подошла к двери:

– Что вам нужно? Магазин еще закрыт. – Она ухмыльнулась, оттаскивая мальчика от двери.

– Лали? – пробормотал Тилу, вытирая лоб носовым платком.

Женщина скривила губы в отвращении:

– Лали здесь больше нет – ушла.

Она вернулась в комнату, увлекая за собой обоих детей, которые снова таращились на Тилу.

Тилу знал, что должен уйти, но не мог найти в себе сил, не понимая, что ему делать дальше. Женщина, хозяйничавшая в этой до боли знакомой комнате, где еще несколько дней назад жила Лали, где разыгрывался его грандиозный роман, искоса смотрела на него.

Во дворе его окликнул чей-то голос. Чувствуя себя неловко в царящей вокруг суматохе, он не сразу догадался, что кричат ему. Амина подошла сзади, похлопала Тилу по плечу, и он вздрогнул от ее прикосновения.

– Ты – бабу Лали, верно? – спросила она.

Ох, если бы, подумал Тилу. Больше всего на свете он хотел, чтобы Лали принадлежала ему одному и делила постель только с ним. Однако реальность выглядела иначе, хотя ему нравилось тешить себя иллюзиями. Лали была ему не по карману, да она и не хотела быть с ним, но мысль о том, что кто-то, возможно, находит его достойным мужчиной, вызвала улыбку на его лице.

– Да, это я, – с готовностью согласился он.

– Лали тебе не сказала? – Амина нахмурилась. – Она здесь больше не живет.

Сердце оборвалось. Несомненно, это связано с тем убийством, и Лали в опасности, иначе зачем бы ей исчезать?