Матрешка

Пролог

Приплыли, Ольга! Этот Новый год у тебя просто отменный! Привет из прошлого такой, что едва колени не подгибаются от его тяжести.

Вот не зря на последний вызов ехать не хотелось. Как чувствовала, что там, кроме неприятностей, меня ничего не ждёт. Примета у меня такая, если скорую помощь вызвали в элитную застройку, то ничем хорошим это не обернётся.

Приятно, конечно, было встретить старую подругу и сокурсницу по медицинскому колледжу, что не видела почти пять лет, тем более найти её такую веселую и по-женски довольную, но за исключением одного минуса. Василиса – родная сестра отца моего ребёнка, о котором никто не знает и сообщать им «радостную» новость с опозданием на пять лет, я тоже не собиралась. А уж когда я и самого её братца Ваньку лицезрела с разбитой башкой, то тогда впервые за всю жизнь дара речи лишилась.

Надежда, что он меня забыл в череде его девушек, испарилась сразу со звуком его бархатного до дрожи голоса. У Никитки моего похожим голос становится.

– Ольга?!

Мне в миг бы испариться, растаять в воздухе, но к сожалению, такими волшебными талантами я не обладаю. В моём ассортименте только способность держать удар при любом ударе судьбы.

– Ваня!

Не время паниковать! Побиться в истерике я всегда успею в тишине и одиночестве родного туалета. Сейчас просто надо вспомнить почему именно я ненавижу этого человека всем сердцем. Измены и предательство в моей семье не принято прощать.

Сейчас я в первую очередь фельдшер скорой медицинской помощи, что приехала на вызов с диагнозом «скальпированная травма головы у мужчины» и должна оказать помощь и снова уехать. Последний пункт мне нравился больше всего.

Но мысленно решить это одно, а вот исполнить на практике оказалось гораздо сложнее.

Спустя пару минут выяснилось, что я ничегошеньки не забыла про Небесного, включая не только причастность этого парня к моей беременности, но и игольчатость его зелёных и таких родных глаз, и моё желание спрятаться в больших и сильных руках с шершавыми от мозолей ладонях.

– Да, надо бы зашить, – выношу вердикт и поскорее отворачиваюсь от пациента, так как просто смотреть на него и ничего не чувствовать совсем не получается. – Лучше в стационар, конечно. Там и анестезия хорошая, и хирург с квалификацией.

– Ольга, я уже давно совершеннолетний, если ты забыла, чтобы за меня решения принимала младшая сестра, – бурчит за спиной Иван, не давая мне выдохнуть и представить на его месте абсолютно незнакомого человека.

От того и срываюсь, что злюсь. Злюсь, что он не понимает, как всегда, и мешает моим попыткам «держать лицо».

– Ой, правда, что ли? Неужели твой возраст в паспорте стал, наконец-то, соответствовать реальному?

Чувствую мужской взгляд аккурат между лопаток, что пытается сделать во мне дыру. Недоволен он, да и прекрасно! Я тут тоже не на празднике!

– И что тут происходит? – доносится до меня вопрос мужа Василисы, Максим Брейман, кажется, но моим вниманием снова пытается завладеть этот бабник проклятый.

– Матрёшка, ты чего дуришь-то? – рычит этот автослесарь, что днём чинит машины, а ночью разбивает женские сердца.

– Да какая я вам матрёшка?! Пациент, у вас явно бОльшая травма головы и вам точно надо на МРТ и в стационар отлежаться.

Но где Небесный, и где терпение?! Нет, не знаем такое и даже не знакомы. Иван просто хватает моё запястье и с силой дёргает к себе, заодно разворачивая меня лицом к нему.

– Шей, я сказал. Хватит! – психует парень, явно готовый заставить меня исполнить его волю даже силой.

– Да как пожелаете. Постараюсь побольнее, – мстительно добавляю в конце, чтобы он точно понял, что я его «рада» видеть также, как и он меня.

Но, конечно, вру. У меня не получается причинить Ваньке вред даже на самую малость. Непроизвольно стараюсь стянуть края рванной раны как можно аккуратнее, понимая что тот анастетик, которым я обколола кожу головы, как капля в море, и ему действительно больно.

Небесный молчит, только зубы плотно сцепил, чтобы ни звука. Упёртый баран! А ведь можно было бы поехать в больничку и сделать всё по-человечески и без этих ненужных никому, по сути, страданий.

Заканчиваю шить и едва достаю из чемодана бинт, как моё запястье снова перехватывают горячие пальцы парня. Обжигают, вызывают толпу мурашек и лёгкое головокружение. Чёрт его дери!

– Да перестань, Ольга. Я что, на Новый год буду, как с поля боя? Пластырь прилепи, и хватит.

– А как ты его потом оттуда выдирать будешь? Вместе с волосами? – снова завожусь с полуоборота, выдёргивая руку из волнующего душу захвата.

Но еще одно неизменное качество Небесного, кроме отсутствия терпения, это упрямство. Вот прям ослиное!

– Вот! – и делаю как он желает, наклеивая самый большой бактерицидный пластырь на его дурную голову. – Наслаждайтесь! Депиляция в подарок. Благодарить не стоит. Прощайте.

Как могу быстро собираю медикаменты и перевязочный материал в чемодан и спешу на выход, не оглядываясь.

Ольга, это просто страшный сон. Сон, где прошлое размазало твой новый мир по стенке и заставило стечь на пол неприглядной кучкой. ВСЁ пройдет!

И проходит, когда завершив смену на подстанции, несусь домой, где меня ждёт пара маленьких тёплых ладошек, что немедленно смыкаются на моей шее и просят покружить «самолётиком», а потом взглянув на меня по-детски ясным взглядом хвойной зелени, в очередной раз признаются в любви.

Мой сынуля! Мой и его!

Глава 1

Оля

– Оль, открой, пожалуйста, двери. Это, наверное, Денисовы из двенадцатой пришли. Давно им пора появиться, – кричит мама из кухни, где, как Марья-чудесница одной рукой заправляет соусом салат, а второй возводит горку тарталеток на подносе.

После дневной смены на скорой и встречи новогодней полуночи, конечно, больше всего хочется завалиться с Никиткой спать в квартире у бабушки, что живёт двумя этажами выше, но традиции семьи нарушать у нас тоже не принято.

– Хорошо, – кричу маме, выбегая из зала, где собирала с праздничного стола у ёлки грязные тарелки и выставляла чистые для второго захода «объедаловки». – Уже, – второе кричу нервным соседям, что жмякают звонок в третий раз.

Хотя полночь уже давно прошла, и Новый год наступил практически во всех регионах нашей большой страны, а кто-то уже и спать лёг, но в нашей семье традиционно всё только начиналось – парад любимых соседей и родственников, а потом уже частенько на пьяную голову выход на улицу с залпами фейерверка и катанием с горки во дворе.

– Уже, – снова выдыхаю я, на ходу попадая в чёрные туфли-лодочки на каблуках, ожидающие меня в коридоре. – С Новым годом! С новым… – гостеприимно и широко распахиваю двери, и моё «счастье» мгновенно гаснет в судорожном бульканье потерянного голоса уже второй раз за сегодняшний вечер.

И всё по одно причине. На пороге стоит Небесный Ванька – свет моих очей в прошлом и боль моего сердца в нынешнем. Это какой-то парадокс Вселенной – сначала столько лет ни разу не встретиться, а тут сначала в дом его сестры прискакала я, а теперь он самолично в мой забрёл.

Хотя если судить по агрессивному взгляду парня, он ко мне не случайно на огонёк забежал. Искал. Жаль, что с поры нашего расставания мы с родителями квартиру не сменили, а на память Иван, видимо, не жалуется. Вон и имя моё помнит, и адрес, откуда на свиданки забирал пять лет назад.

– С Новым годом, Матрёшка! Пригласишь зайти? – нахально и уверенно заявляет он, как будто и не было этих лет расставания между нами. Даже прозвище это нелепое вспомнил… снова.

Но я уже пережила факт нашей встречи. Со мной в этот момент был родной унитаз и рулон туалетной бумаги вместо носового платка.

– Нет. Не приглашу. Уже недавно виделись.

И шагаю в спасительную глубину квартиры, где тепло и безопасно в отличии от тёмной зелени мужских глаз, что обжигают кожу и сулят мне большие неприятности.

– А я так-то не к тебе. Я к своему сыну пришёл.

Воздух застревает ровно между гортанью и глоткой, грозя мне смертью через удушение, но я уже не та наивная спортсменка, комсомолка и просто красавица Олечка. Я – мама. И сама виновата, что болтала с его сестрой. Просто факт радости от встречи с Василисой и шок от встречи с бывшим в тот момент рвали мозги в разные стороны, что я едва соображала, что говорила. Теперь уже на порядок легче бороться с собственными эмоциями.

– Боюсь, Небесный, ты что-то спутал: квартиры, дома, города. Здесь твоих детей нет.

И уверенно закрываю двери. Пусть этот леший идёт туда, откуда его метели пригнали.

Но ничего не выходит. Большой мужской зимний кросс аккуратно встаёт в щель между дверью и косяком, и дальше только раздробленный перелом костей его стопы.

– Олюшка, встретила дорогих наших соседушек? – радостно гремит мама, буквально отодвигая меня с пути, и снова широко распахивает двери.

Картина повторяется, где теперь в главной роли моя родительница, но эффект афонии всё тот же.

– Мам, это … – и тут меня на миг снова покидают голос и фантазия, чтобы потом вернуться с тройной отдачей. – Мой бывший… сокурсник. Слесарь.

Ваня смотрит на меня так, как если я прилюдно посреди гостиной кучку наложила и ёлку пометила.

– О, как неожиданно, – отходит мама. – Даже не знала, что после медицинского колледжа слесарями можно работать.

Ой, Оля! Это ты лажанула… куда только хвалёный преподавателями ум делся-то?!

– Так бывший же, мам. Он ещё после первого курса ушёл, осознав, что медицина – это не его конёк.

Лицо моей родительницы светлеет также быстро как в противоположную сторону мрачнеет фейс Небесного.

– Ой, ну это бывает, – по жизненному мудро заключила мамуленция и сразу махом вскочила на своего «коня»! – Ну, а что мы всё на пороге?! Молодой человек, прошу вас, – включается мамина основная функция – всех залюбить и накормить. – Я ‐ Мария Семёновна.

– Ваня. Приятно познакомиться, – сквозь дергающиеся желваки Небесный давит улыбку и протягивает маме коробку с конфетами, что я сразу и не заметила. Мои любимые – с вишнёвым ликёром.

– Спасибо, спасибо. Ну давайте же скорее за стол. Оля, помоги гостю освоиться.

Мама торопит нас и торопится сама, слава богу, на кухню, освобождая коридор, чтобы я теперь смогла без лишних свидетелей прикончить этого придурка. Тем более Небесный теперь ещё живой свидетель моей позорной лжи.

– Ольга, что за хрень ты несёшь? – Иван стандартно срывается с поводка, не умея терпеть больше десяти секунд кряду.

Когда-то это приводило меня в трепет, а теперь лишь раздражало.

– Так, Небесный! Говорю один раз. Я тебя сюда не звала, пропускать в дом отказывалась, но если уж ты припёрся незваным гостем, то попридержи язык за зубами и отыграй роль. После ты просто свалишь с рассветом, а иначе…

– А иначе что? – подначивает он меня и нарушает все приличия, когда сокращает расстояние между нами до пары сантиметров.

Он выше меня на каблуках, но несильно, но зато в ширину не меньше меня двух, так что нагло давит на моё сознание массой. Его запах – мороза и ментола парфюма, ударяет по обонянию и вызывает давно похороненные воспоминания и чувства, когда нам обоим сносило крышу. Мне-то особенно сильно.

Приходится мысленно дать себе хорошую оплеуху и напомнить, чем когда-то закончилась моя слабость перед ним.

– А иначе не видать тебе сына, как своих ушей. А если о нас узнает мой отец, то и члена своего тебе тоже не видать. Так что выбор можешь сделать сам, как настоящий мужик.

– Ну, Матрёшка, ты попала! – тихо рычит, ещё больше нависая надо мной.

Но, в отличии от него – свободного и независимого кобеля, мне есть что терять и за что бороться до последнего вдоха.

Надменно ломаю одну бровь, и толкаю одним пальчиком в его торс, намекая прекратить физический газлайтинг.

– Уверен, что я?!

Глава 2

Оля

Когда мне стало казаться, что Небесный меня сейчас собственноручно с упоением придушит, за его спиной в до сих пор открытых входных дверях вырастают наши соседи Денисовы.

– Встречаешь нас, Ольга? И правильно! С Новым годом! – они семьёй бурно вваливаются в прихожую, что резко стала тесной, когда моего бывшего парня едва не вплотную придвинули ко мне.

Но шумный и активный глава семьи, Пётр Арсеньевич, заполняет всё вокруг и заодно разводит нас с Ванькой, словно между прочим ставя незримые блоки и стены.

Я тайно выдыхаю, и готовлюсь провожать парня, который, возможно, одумался и готов помахать нам ручкой.

– Здравствуйте. Я – Иван. Бывший сокурсник Оли. Слесарь, – нахально и будто мне на зло Небесный начинает знакомиться с гостями.

Пётр оживает больше положенного, кидаясь пожимать руку новоиспеченному работнику сантехнической службы.

– Иван, так мне тебя сам Дед Мороз, наверное, послал. Я Пётр. Это моя жена Альбина и наша дочь Павлина.

Небесный сухо кивает дамам, что с интересом рассматривают парня. Особенно Павлина, чьи чёрные стрелки на глазах уже наметили цель на сегодня.

А мне что? Да, пожалуйста. Я не гордая, таким бабником, как некоторые, не грех и поделиться. Может, хоть отвлечётся на девчонку и про нас с сыном забудет.

– И действительно, Пётр Арсеньевич, вы же как раз искали жениха для Лины. Вот отличный кандидат – и красавец, и руки золотые.

Ванька смотрит на меня диким волком, что сейчас сожрёт свою красную шапочку, но я в ответ задорно улыбаюсь. Вот прямо на душе приятно стало. Я не мстительная, но, чёрт, свершить маленькую гадость Небесному… как десерт.

– Ой, Оленька, ты просто чудо, – тут же продолжает Пётр Арсеньевич. – Слесарь мне вот позарез нужен. Павлина сегодня второпях кран скрутила в ванной так, что пришлось просто воду перекрыть. Сама понимаешь, без горячей воды в морозы не выжить.

Я согласно киваю, мол, забирайте чудо-слесаря с ногами и руками.

– А теперь-то неделю не найдёшь трезвого работника, – продолжает сетовать Денисов, меняя свои домашние тапочки на чёрные кожаные туфли.

Его девочки тоже переобуваются в нарядные туфли с каблуками и прихорашиваются перед большим зеркалом.

– А Иван у нас спортсмен. Ни грамма в рот, – нахваливаю я, а сама мелкими шажками сдвигаюсь в сторону кухни.

Надо бы маму оттуда к гостям турнуть, а самой там схорониться.

После моего очередного комплимента, отец семейства смотрит на Небесного особенно внимательно, я бы сказала, уже подбирая слова для будущего зятя.

– Ну, Ваня, да ты просто орёл! – радостно восклицает сосед и снова энергично трясёт руку Небесному, что до сих пор держал в своей.

Я в этот момент линяю, так что ответные слова Ваньки до меня доносятся уже на пороге кухни.

– Спасибо, Пётр, но породниться у меня с вами не получится. Уже практически женат. Да и ребёнок есть.

А какого тогда чёрта он ко мне сегодня пришёл?! Рассказать новость, что решил жениться?! У меня от очередного ментального удара в грудь натурально подворачивается шпилька, и я спасаюсь от позорного падения только благодаря маме, что вовремя подхватывает меня под руку.

– Олюшка, ну ты чего? – заботливо восклицает она, ласково привычным движением гладит по волосам. – Устала небось? Ещё и шпильки эти… брось их и давай в тапочки.

– Мам, ну все при параде, а я в тапочках.

– Почему все? Вон Ванюша твой тоже в одних носочках тоненьких стоит, а пол, кстати, прохладный. Надо бы ему дать папины тапочки.

Ванюша-то как раз не мой, а вполне так себе общественный.

– Вот иди. Дай гостю тапочки, а я на кухне всё доделаю и заодно посижу и отдохну. А папа-то где?

– Да на балкон выскочил покурить, – сердито пыхтит мама, противница курения и балкона.

А тут сразу всё в одном.

Но заботливое сердце мамы не выдерживает, и она срывает к Небесному и тапочкам.

Я закрываю дверь на кухню и медленно по стене сползаю на табурет.

Вот как так вышло?! Зачем Ваня приехал? Теперь будет куча вопросов от мамы, что сейчас делает вид невозмутимости и понимания, а завтра устроит допрос о неизвестном мужчине, что я пригласила на семейный праздник. Выводы-то напрашиваются сами – этот человек что-то для меня должен значить и между нами точно есть какая-то связь.

И есть! Их внук! Да только, если они узнают, что явился его папаша, трагедии не избежать. Насчет решения папы, лишить нерадивого отца Никитки детородного органа, я абсолютно не врала.

Вот только мне никак не хотелось рушить то счастье и покой, что живут в моей семье. У нас всё стабильно – я работаю, Никита в садике, родители с бабушкой всегда на подмоге. Надо это просто донести до Небесного и пусть тот со спокойной совестью идёт в своё светлое будущее.

Определённо, так и сделаю, но сначала надо перевести дух и отвлечься. Кухня и готовка в этом плане мне всегда помогали. Сигнал духовки как раз вовремя оповестил о готовности огромного гуся с яблоками.

Подхватываю кухонные прихватки и начинаю возиться с духовкой. Гусь, мало того, что тяжелый, так ещё едва уместился в длину на противне. Противная лапка зацепилась за стенку и никак не хотела выходить наружу, не расплескав при этом половину жира на моё новое, специально прикупленное к празднику платье из сплошных пайеток.

Согнувшись в три погибели к духовому шкафу, бурчу себе под нос ругательства в адрес длинноного гуся, неудобной для моего выше среднего роста расположения кухонной техники и заодно на любовь моей матери к этому блюду.

Замечаю присутствие на кухни ещё кого-то только, когда чувствую тепло тела сзади, а мужские ладони с крупными венами на их тыле накрывают мои, вынуждая отпустить противень.

– Матрёшка, отойди ради всего святого, пока не обожглась или платье не испортила, – ворчит Иван, вынуждая отступить, проскользнув под его рукой.

Я как могу увеличиваю дистанцию между нами, так как это опасно для моей нервной системы. Жаль, размеры нашей кухни не позволяют это сделать максимально далеко.

– Я бы и сама могла, Небесный, вроде не безрукая.

– А я и не говорил, что ты такая, но лезть нежными ручками к кипящему маслу и противню тоже не верх ума.

– Поддерживаю вас, молодой человек, – выплывая с балкона, отец подливает масла в нашу ссору.

У нас длинная лоджия, соединяющая зал и кухню, тем самым образуя ход в обход коридора. А так не хотелось этой узкой встречи с отцом без лишних свидетелей…

Тут легко, как с мамой, не пройдет. Открываю рот, чтобы познакомить мужчин, но Небесный спешит сам. Ставит противень на плиту и обтерев руки, протягивает ладонь моему отцу.

– Небесный Иван, друг вашей дочери. Приятно познакомиться.

Папа хмурит брови, бросая короткие строгие взгляды то на меня, то на него, но ладонь пожимает. Крепко и с намёком.

– Победоносцев Тимур Олегович. Не ждали сегодня новых гостей, – прямо в лоб продолжает папа.

И такой говорящий взгляд в мою сторону. А что я?! Сама в шоке!

– Это вышло… спонтанно. Давно не виделся с Ольгой, а тут сегодня она приехала меня спасать, – и наклоняет голову к отцу, чтобы продемонстрировать свой пластырь после травмы. – Разговорились, и я признался, что мне некуда податься в новогоднюю ночь. Ваша дочь любезно пригласила меня, а я вот с опозданием, но все-таки принял её приглашение.

Смотрю на Небесного и не верю собственным ушам. Это когда он так красиво говорить научился, и даже без единого мата сплёл вполне себе правдоподобную историю. Хотя, мне казалось, что Ваня прямо с порога начнёт бить себя кулаком в грудь, требуя предъявить ему сына, о котором знать не знал.

– Ольга у нас … заботливая. С детства всех вшивых и уродливых бездомных котят домой таскала.

Теперь с недоумением смотрю на отца, что на ровном месте стал грубить незнакомому человеку. Это на него совсем не похоже.

– Папа…

– Что папа? – тихо, но так рычаще обрывает меня. – Думаешь, у меня единственная дочь забеременела, а я так и не выяснил, кто стал её первой любовью и отцом моего внука? Обижаешь, Ольга.

Я закатываю глаза и мысленно протяжно выдыхаю. Началось!

Да, папа подполковник в отставке, но в стремлении контролировать даже в кругу семьи никогда себе не отказывал. Я вообще боялась говорить им о ребёнке и тем более о моём решении его сохранить. Я любила Ваню и просто не могла избавиться от нашего чуда, пусть и ошибочного для него.

– Папа, не стоит, – я уверенно шагаю вперёд, перекрывая собой Небесного.

– Защищаешь значит этого обормота?

Вопрос с подковыркой, ибо для него, если я уже закрыла собой человека, то, естественно, защищаю.

– Нет. Даже в мыслях не было, но пап … сегодня праздник. Новый год. И мама сильно расстроится, – последнее должно подействовать наверняка.

У моего отца есть только одна слабость – его жена.

– Она и так расстроится, когда вся правда о твоём госте вскроется.

Но ведь можно и промолчать, да только не успеваю свести жертвоприношения к минимуму.

– Я не знал о ребёнке. Ольга мне ничего не сказала, – встревает Небесный, да ещё так некстати.

Вот вроде бы замечательно стоял у меня за спиной, мирно молчал. Мог бы и дальше никуда не отсвечивать. Писец!

– Оля? – требовательно, как хлыстом по пяткам для ускорения.

Ну всё! Сейчас отец нам ещё очную ставку устроит!

– Я не смогла ему сказать по ряду обстоятельств.

– Это ещё по каким таким?

– Да! По каким таким обстоятельствам? – подпевает бывший, вызывая у меня очередной приступ членовредительства, а в частности, засунуть эту тупую головёшку в духовой шкаф. Благо, тот ещё не остыл.

– Ты сказала, что отец Никитки отказался от него! – уверенно пытает меня папа, что становится дурно и страшновато, как и много лет назад, когда я впервые не оправдала его надежд.

Смотрю в родные голубые глаза и заранее мысленно прошу простить.

– Так и было. Он отказался от меня, а значит и от ребёнка. Папа, давай на сегодня закончим допрос. Всё равно, что было уже не изменить. Иван сегодня прозрел и решил поставить точку. Вот сейчас и поставим. Да, Небесный?

Мой намёк понятен даже ежу, но Ваня не ёж!

– Никаких точек, Оль. Я хочу увидеть сына.

Бывший стоит близко, дышит горячо в затылок и в его словах вагоны решимости. Да что с ним такое? Неужели всё-таки травма головы открыла новые грани его шизофрении.

Отец, если судить по взгляду, тоже упёрся как дитя малое, желая правды.

Ой, мамочки! Как меж двух огней!

И чудо случилось, мама пришла.

– Так, что такое? Тимур, ты чего? Уже все гости собрались, а ты до сих пор рубашку не переодел.

В голосе мамы ни капли гнева, но отец тут же подбирается, словно готовится к атаке.

– Дорогая, а это-то чем плоха?

– Она в пятнах от шампанского.

Родитель вздыхает, но мама в ударе. Подходит к мужу и доверчиво прижимается к его боку.

– А то все подумают, что у тебя жена рубашки стирать не умеет.

– Кто это подумает? Да я ему …

– Тимур, родной мой …

– Хорошо, Саша. Я быстро. Никуда не уходить.

Последнее было адресовано нам с Иваном. Можно подумать, я сейчас с ним сбегу. Хватит с меня…в своё время набегалась, наскрывалась…

– Александра, очень приятно познакомиться, – мама само дружелюбие с улыбкой на все тридцать два.

– Иван. И мне очень приятно.

– Как-то вы, молодой человек, затянули этап – знакомство с родителями девушки, в нашем случае матерью вашего сына.

Вот откуда?! Не дом, а поляна.

– Мама! Ты что подслушивала? – обвинительно взвизгиваю, но тут же сбавляю обороты.

– Зачем? – мирно удивляется маман. – Если Никитка как две капли воды на него похож.

Бросаю короткий взгляд в сторону бывшего, что уже вышел из-за моего плеча, пытаясь в памяти сравнить двоих.

Приходиться признать поражение: Никита – маленькая копия этого охламона. Только в зелёных глазах моего ребёнка любовь, а тут сплошные … иголки.

– Мама, прости, пожалуйста, что так вышло, – снова пытаюсь стать громоотводом и спасти праздник.

Будь проклят этот Небесный и его разбитая голова!

– Оль, может уже хватит вместо меня говорить. Я и сам могу всё объяснить.

Ой, наивный! Тут я сомневаюсь в собственных силах… а Ванька… он вообще ничего про нас не знает.

– Ваня, а не пошёл бы в задницу бабуина? И там ему можешь хоть на пальцах всё объяснять! А здесь не лезь, пожалуйста, к моей семье. Ты и так своим приходом испортил всем праздник. Тебя никто не звал, ничего просил! Какого хрена ты вообще припёрся?!

– Сын…

– И что?! Ты его пять лет не видел, не знал, и что, сутки в этом случае что-то бы изменили? Неужели в кои-то веки нельзя было проявить хоть каплю благоразумия и усмирить свой эгоизм?!

– Да что ты говоришь?! – как всегда легко воспламеняется бывший.

– То и говорю!

– А сказать мне правду пять лет назад? Это тоже было бы благоразумно! – рычит на меня, зачем-то хватая под локоть, как если я сбегать собираюсь.